Великие Духи

– Равар, Заригор, – позвал он осипшим голосом, – все кончено, кабанам смерть. Где вы?

Глава 8. Доблесть и хитрость

Утренний туман лег на землю и стал стекать вниз по долине, предвещая ясный день. В сумерках среди разбросанных тел людей и животных копошились люди. Они поднимали раненых и клали их на повозки. В лагере их встречали девушки, освобожденные из плена, которые, уложив раненых в шатрах или прямо на земле на войлочных коврах накладывали им шины на сломанные кости, вправляли вывихи, залечивали раны и накладывали повязки с целебными мазями, приготовленными тут же из местных растений.

– Где вы этому научились? – спросил Шонкор, лежа на ковре, молодую женщину, которая обрабатывала ему рану на ноге.

– Мы из клана богатырки Дьяс, – ответила та, – наше стойбище сожгли, а нас захватили в плен. В нашем племени все женщины – искусные лекари. Поэтому нас побаиваются и не любят соседи. Думают, что мы – колдуньи.

– Я так не думаю, – спокойно сказал Шонкор. Его волевой взгляд вселял надежду и уверенность. Лишь те, кто близко знал его, могли догадаться по обострившимся скулам и посеревшему лицу, какую боль он испытывает. – Сколько раненых смогут вновь выйти в поле с оружием в руках?

– Примерно половина, – ответила женщина, помогая вождю подняться на ноги, – это человек семьдесят.

– Разреши нам встать рядом с вами, Великий Хан, – вдруг попросила она, сверкнув глазами, – у нас женщина стоит во главе семьи, поэтому каждая из нас хорошо стреляет из лука и владеет копьем.

Шонкор внимательно посмотрел ей в глаза. Она сразу смутилась под его пристальным взглядом, ругая себя за оплошность. Клан богатырки Дьяс был единственным в Синих Горах, где мужчины не имели власти над женщинами. Боясь оскорбить обычаи чужого племени, женщина опустила взгляд.

– Как зовут тебя? – мягко спросил вождь.

– Я Амитапи, дочь богатырки Дьяс, – ответила она, не поднимая глаз.

– Вы знаете, на что идете? – голос Шонкора изменился.

– Да, знаем, – ответила женщина, прямо посмотрев в глаза хану. На этот раз, она не отвела взгляда

Шонкор кивнул в знак согласия и пошел, сильно хромая, к своему коню. Ему помогли подняться в седло. Хан надел кожаный ремень, к которому было привязано зелёное знамя с изображением герба древнего рода. Оно накрывало круп коня, как попона. Шонкор оглядел раненых, лежащих и сидящих на кошмах и хлопочущих около них женщин.

– Воины! – воскликнул он, – я – Шонкор, вождь народов, живущих в Священных Горах. Прошу всех, кто может держать в руках оружие, выйти на поле. Битва не закончилась!

Люди зашевелились. Из шатров показались воины, надевающие на себя доспехи. Шонкор развернул коня и поехал в сторону леса, за которым были слышны звуки рогов. Внизу, в конце долины, двигалось войско Тёгюнчи кагана. Там гудели трубы, звучали раковины, гремели литавры и били тумбаны. Шонкор окинул взглядом долину. Тела погибших воинов лежали на поле, на склонах гор, покрывая все пространство, примыкающее к узкому проходу. Повсюду валялись щиты, торчали стрелы и копья. Погибшие лошади и кабаны лежали вперемежку с людьми. Среди дыма, стелющегося по полю, виднелись остовы колесниц. В небе кружились вороны и грифы, перекрикивая друг друга.

В поле уже собрались оставшиеся в живых варвары, воины Гурка и Хызри. Их было около двухсот. Вскоре подошли полсотни раненых воинов. Пришли и женщины с луками в руках и встали цепью.

– Где Небесный Охотник? – спросил Шонкор, поравнявшись с Гурком.

– В лагере, – Гурк внимательно следил за шеренгами приближающихся пешцов, – ему вчера сильно досталось. Его нашли в лесу без сознания. Он потерял много крови. Кабаны прорвались почти до верхнего лагеря. Он один остановил их, расправившись с ними и уничтожив всех монстров.

– Выживет? – в глазах вождя появилась тревога.

– Выживет, – утвердительно кивнув, ответил Гурк, – на нем все зарастает, как на собаке.

– Сколько их? – спросил Шонкор глядя в сторону поля.

– Около двух тысяч, не больше.

– Ничего, бывало и похуже, – ухмыльнулся вождь, – не такой уж и плохой расклад. Не правда ли?

Он оглядел притихших воинов.

– Что молчите, потомки аратов? Или сердца ваши дрогнули?

– Тьфу, – сплюнул в сторону поля Гурк. Он развернулся, блестя от возбуждения глазами и улыбаясь, – Порвём, как гнилую козью шкуру, Великий Хан! Эй, лихоимцы, что затихли, как налимы на дне? – обратился он к своим воинам, – бить будем или штаны наполнять, пока не лопнут?!

– Бить, Великий Хан, прям мордой об землю! – кричали повеселевшие разбойники, – если уж баба тысячника уделала, то этим хлюпикам мы голыми руками носы до самого затылка вобьём!

– Ха-ха-ха! – прокатилось над полем.

В рядах воинов началось оживление. Готовясь к битве, они удобней усаживались в седлах и поправляли щиты, глядя на приближающуюся конницу Тёгюнчи кагана. Некоторые полосками кожи приматывали рукояти мечей к ладоням. Несколько богатырей из личной охраны Шонкора отстегнули от пояса бронзовые булавы на длинных цепях, прикрепленных к кожаным наручам. Цепи звякнули и булавы с острыми бронзовыми шипами опустились ниже брюха лошади. Воины разминали мышцы, двигая головой и плечами. Вождь варваров в это время смотрел на девушку, которую привез два дня назад из ночного набега. Странные чувства боролись в нем. Она ему нравилась. Заригор сразу выделил ее, увидев потом днем в лагере. Порой он пристально смотрел на нее, пытаясь разобраться в своих чувствах, она отвечала ему тем же, скользя взглядом по буграм мышц и начинающимся морщинам на суровом лице. Вот и сейчас она не отвела взгляд, как делают пастушки и крестьянки. В ее глазах он читал вызов. Она открывалась перед ним. Наконец, воин развернул коня и подъехал к женщинам, полукругом стоявшим на склоне горы.

– Как зовут тебя? – спросил Заригор, разглядывая ее, как будто увидел впервые.

– Меня зовут Амитапи, – совсем не смущаясь и не опуская взгляда, ответила она, сжимая в руках лук.

– Ты открыла мое сердце, – громко сказал Заригор, глядя в глаза девушки, – а что говорит твое, увидев меня?

– Оно хочет, чтобы вождь варваров победил врагов и вернулся живым, – так же громко ответила девушка, не отводя взгляда.

Заригор услышал в её голосе зов. Зов женщины, провожающей любимого на смертельную битву. Мольба и уверенность слились в голосе Амитапи, как струи воды в реке. Заригор увидел в глубине ее глаз то место, откуда шёл зов. Там билось сердце. Лицо вождя осветилось радостью. Он кивнул и, развернувшись, поскакал вниз по долине. Варвары устремились за ним.

Воины Шонкора наблюдали, как они, отделившись от общего войска, спустились чуть ниже и направили коней по кругу. Склонив головы на грудь, варвары начали одновременно произносить одно слово. Звук их голоса, – короткое «Вар!» – с каждым разом крепчал. В такт словам они били топорами по круглым щитам, прикрепленным на спине. Наконец, они заглушили тумбаны и литавры войска Чёрной Птицы. Идущие снизу пешцы в страхе остановились. Сотники бегали между ними, крича и размахивая мечами. Но это не помогало. Многие пешцы бросали оружие и бежали обратно. С большим трудом, зарубив нескольких своих воинов, сотникам удалось заставить войско вновь двинуться вперед.

Равар слез с коня. Он вышел на свободное место и опустился на колени, положив руки на бедра. Затем он медленно вытащил из-за спины два меча и аккуратно положил рядом с собой. После этого замер, выпрямив спину и слегка опустив подбородок на грудь.

– Что это он? – спросил Гурк у Хызри.

– Не знаю, – пожимая плечами, ответил тот, – наверное, молится.

Гурк посмотрел на небо, окинул взглядом горы. Вздохнул глубоко.

– Да пребудет с нами сила Великого Неба и Земли, – произнес он.

К нему подъехал Шонкор.

– Если я не смогу, – сказал он, – протруби в рог, когда их конница окажется на этом месте.

– Слушаюсь, Великий Хан. Я это сделаю, – ответил Гурк, прижав ладонь к груди.