Сказка о музыканте (СИ)

А еще девушка вспоминала рыжеусого Ярдена, смуглого Жана, Рифа, старика Даргальта, южанина Лионо, постаревшего в тюрьме Фиреса и кузнеца Вартана, погибшего в подвале дома Рене. После событий последних недель вся предыдущая жизнь казалась такой далекой, словно это были не ее, Нии, воспоминания, а чьи-то чужие, нечаянно ею подсмотренные.

Иногда Ния представляла себе, как Тим с Лаэртом идут по широким дорогам страны через душистые луга и густые леса, или как играют на веселом сельском празднике. А может когда-нибудь они придут в заповедный лес и будут играть для удивленных поселян, а Тим будет петь… он ведь так красиво поет! Грустно, что ей не услышать больше его песен. Лаэрт ведь сказал тогда, под деревом, что у него плохое предчувствие. Значит, они больше не встретятся… ни с Лаэртом-Эльнаром, ни с Тимом. "Если бы я согласилась и ушла с ними, я была бы теперь далеко-далеко отсюда", — думала Ния, хотя и стыдилась подобных мыслей — ведь ее согласие не спасло бы жителей Луга, и даже Илларию.

Размышления были прерваны скрежетом ключа в замочной скважине. Заключенные успели обрадоваться, что сегодня еду принесли пораньше, но толстый тюремщик заглянул в камеру и крикнул:

— Эй, ты! В красной юбке! Выходи!

Ния не сразу поняла, что обращаются к ней, но ее окрикнули повторно, сдобрив приказ ругательствами как в адрес непонятливой девушки, так и остальных пленников. Ния поднялась, расправила красную в черных маках юбку и медленно направилась к двери.

Девушку потащили вверх по лестнице. На первом этаже в широком холле перед дверью собралась охрана и сотрудники полицейского управления. Даже начальник остановился неподалеку, как будто всего лишь проходил мимо, и старался не показывать своего внимания к происходящему. Но при виде девушки немолодое лицо с тоненькими усиками оживилось. Взгляд этого человека вызывал мерзкое ощущение брошенного прямо в глаза комка грязи, Ния отвернулась и внезапно увидела музыканта. Заросшего, с короткой жесткой бородой, она узнала его не сразу, но сперва показался знакомым профиль, потом руки, потом старенький скрипичный футляр…

Лаэрт поднял голову, и Ния едва смогла внешне остаться безразлично-спокойной. Как, почему? Зачем? Неужели он пришел сюда совершенно один? Нет, наверняка это — часть плана, значит скоро… скоро сюда ворвутся вооруженные горожане. Как жаль, что она так плохо подумала о жителях Рийна! А сейчас Лаэрт будет играть, чтобы отвлечь внимание, а она — танцевать. Но это выступление будет самым сложным, самым тяжелым в ее жизни. Потому что ноги подкашиваются, а желудок сжимается от голода, потому что нет никакого желания танцевать здесь, перед этими, которых зазорно даже называть людьми.

— Ты ведь не откажешься станцевать для нас? — начальник охраны фамильярно обхватил девушку за талию, отчего Ния напряглась, как натянутая струна. — Этот скрипач любезно согласился сыграть нам, но ведь без танцев будет не так весело!

Ния молча отвернулась, но мужчина развернул ее к себе лицом и добавил, понизив голос:

— Не в твоих интересах отказываться. Сама знаешь…

Хватка ослабла, Ния воспользовалась мгновением и отскочила в сторону. Начальник охраны не стал дожидаться явного выражения ее согласия, а обернулся к музыканту:

— Играй!

Пальцы привычно взялись за смычок. Лаэрт помедлил мгновение — он смотрел на Нию: совершенно исхудавшую, с разноцветными синяками на руках. От его внимания не укрылось, что девушка слегка прихрамывала — разве сможет она танцевать? Но мимолетный взгляд, брошенный Нией в ответ, сказал: сможет, и смычок коснулся натянутых струн.

Мелодия лилась и становилась все быстрее. Сперва ослабевшее тело вело себя неуверенно, но после движения Нии стали по-прежнему легки и стремительны, боль и голод отступили и больше не напоминали о себе. Ния думала о том, что вот-вот придут их спасители, и злорадная улыбка зажгла блеск в ее глазах. Теперь, при взгляде на лица стражников и полицаев, девушка чувствовала себя счастливой, потому что знала — всем им недолго осталось жить: всего только минуту, две, три… или больше, сколько понадобится ополченцам, чтобы прорваться сюда, а до тех пор Ния будет танцевать, кружится, волнами поднимая давно не стиранную красную юбку в черных маках, а Лаэрт… Эльнар будет играть самые лучшие мелодии, и его слушатели не заметят, как подкрадется к ним смерть.

Быстрее, быстрее, быстрее… Ния кружилась, уже почти не различая лиц, повинуясь лишь песне скрипки в руках Эльнара, но вдруг… высокая, резкая нота, словно ножом по открытому сердцу. Ния замерла и, покачнувшись, схватилась за грудь. В неестественной тишине она нашла взглядом потемневшие до черноты глаза музыканта. Пальцы Лаэрта взялись за струны, сжались… Рывок, и невероятный звук, похожий на крик боли, отразился от серых стен. Все закачалось, и только два бездонных колодца, в которые Ния смотрела не отрываясь, не позволили ей раствориться в этом звуке.

Эхо стихло. Девушка испуганно моргнула, и глаза Лаэрта посветлели. Несколько капель крови упали с его ладони на грязный пол, а потом послышались глухие звуки падения тел. С трудом отведя взгляд от лица музыканта, Ния обернулась.

И охрана, и полиция, и оба тюремщика — все, кто находился в помещении, лежали на полу в разных позах с перепуганными лицами и остекленевшими глазами, глядящими в потолок. "Я ведь сама этого хотела, хотела!" — подумала Ния и вдруг поняла, что спасителей ждать неоткуда, что больше никто не придет и надо действовать как можно скорее.

Шорох за спиной заставил ее оглянуться. Лаэрт медленно опустился на колени, покачнулся, и прежде, чем девушка успела подбежать к нему, упал на пол.

— Там ждут, у бокового входа, — прошептал музыкант, когда Ния склонилась над ним. — Ключи… беги, скорее… надо успеть… Уводи всех, скорее…

Он замолчал, тяжело сглотнул. Глаза его показались необычно светлыми из-за сузившихся зрачков.

— Лаэрт! — позвала девушка. Губы музыканта шевельнулись, и Ния с трудом смогла расслышать:

— Не возвращайся.

* * *

Он понял, что не умер, когда почувствовал ноющую боль в порезанных пальцах и ладони, наскоро перевязанной ярко-красным лоскутом. Лаэрт попытался приподняться и огляделся. Ничто не изменилось — все так же лежат по кругу зрители их с Нией концерта, и тюремщик — вот он, под дверью. Как будто тяжелой связки ключей не видно на широком поясе, значит, Ния их забрала… И уже, наверное, освободила луговчан, а Тан с братьями встретили их и сейчас ведут окольной дорогой, помогая выбраться из города.

Заслышав шаги на лестнице, Лаэрт снова лег. Он так надеялся, что не попадет в руки полицаев живым, но, похоже, сыгранная для врагов музыка не убила его, а значит… Музыкант притянул к себе изуродованную скрипку, мысленно попросив прощения у инструмента, и закрыл глаза.

Он уже не слышал встревоженного голоса Нии, и не почувствовал, когда чьи-то сильные руки подняли его и понесли через пустынные коридоры полицейского управления на свободу, в безлунную черную ночь.

* * *

Небо над Рийном озарилось ярким сполохом, но никто этого не заметил. Стремительная, как падающая звезда, над спящими домами и улицами пролетела огромная птица, сияя, словно жаркое пламя. Ее огненные перья падали вниз и догорали, никем не найденные. Все, кроме одного…

Оно коснулось земли далеко от Рийна, в небольшом загорском поселке. Тихая мелодия сопилки лилась над притихшими ночными дворами, и вдруг смолкла. Мальчишка, сидевший на бревне у самой границы леса, перестал играть и, сунув сопилку за пояс, пошел к сияющему в высокой траве огоньку. Медленно, чтобы не спугнуть негаданное чудо. Перо, словно приподнятое ночным ветерком, само легло в его ладонь.