Сказки о сотворении мира (СИ)

Младший лейтенант Соловьев с порога отдал честь, и доложил о своем прибытии. На столе Карася уже лежала папка с его личным делом.

— Присаживайся, — пригласил капитан, развернул досье и сверил фото с оригиналом. — Давно в охране?

— Неделю, — доложил Соловьев, приподнявшись со стула.

— Сиди. До того где служил? — капитан сверял показания с записями в личном деле.

— Участковым.

— На твоем участке Русый снимал квартиру? Мирослава, взгляни…

— Тот район, — согласилась графиня. — И что? Леша, — обратилась она к стрелку, — вспомни, обыск на квартире Русого Жени… Ты проводил?

— Так точно, — признался младший лейтенант и опустил глаза. — Виноват, господин капитан, то не обыск был, то хозяева квартиры попросили навестить постояльца. Они подозревали этого человека…

— В чем? — спросил Мира.

— В чем? — строго повторил вопрос капитан.

— На моем участке обнаружилось три наркопритона только за последний год, — оправдывался младший лейтенант. — А квартирант Русый вел себя нетипично. В квартиру не пускал, с хозяевами через дверь общался. Мне поступил сигнал — я проверил.

Капитан Карась не сдержал улыбки.

— Документы, пожалуйста, покажи, — попросила графиня. — И кошелек.

Капитан Карась развернул паспорт, стал читать по слогам каждое печатное слово, а Мирослава высыпала на ладонь мелочь. Монета достоинством в пятьдесят рублей имела нехарактерный медный оттенок и в каждом слове по ошибке. Мира вполне допускала, что безграмотный человек может написать «пятьдесят» без мягкого знака и понятия не имеет о том, что слово «рубль» в русском языке склоняется вместе с числительным. Но предположить, что Государственный монетный двор взял такого грамотея на работу и не проверил конечный продукт…

Полтинник торжественно лег перед капитаном Карасем. Капитан оставил в покое паспорт и принялся за монету.

— М…да, — согласился он после недолгой паузы. — Ну что ж… Выразить тебе благодарность за службу?

— Леша, — обратилась Мира к стрелку, — с этой минуты ты поступаешь в распоряжение Валерия Петровича… — растерянный молодой человек опять поднялся со стула. — Сиди! Ты остаешься здесь, потому что нам нужна твоя помощь, а тебе — наша. Валерий Петрович — хороший человек, мой большой друг, которому я абсолютно доверяю. Он объяснит, что тебе нужно делать, но для начала придется пожить в изоляторе и поработать с психологом. — Выражение лица молодого человека перестало быть удивленным. Оно не выражало ничего кроме паники. Здоровый мужчина, годный к строевой, вдруг проснулся в смирительной рубашке и ни слова не понимал. Он глядел поочередно то на графиню, то на капитана, то на досье, в которое отправился его паспорт, только что удостоверявший личность гражданина России.

— Да… — вздохнул капитан и закинул монету в то же досье. — Кто бы знал, как эти эзотерики меня достали. Что они творят, Мира, объясни, Бога ради? Они же издеваются! И документы у него из Тридевятого Царства, и деньги оттуда же. Ты еще не обратила внимания на шевроны: посмотри-ка, что у него за значок? Кто ему форму выдал? На какую службу его приняли с такими бумагами?

Мира обратила внимание на знак, похожий на греограф, изображенный на шевроне бойца охраны, и не нашла ничего удивительного, потому что не разбиралась ни в греографах, ни в шевронах.

— Когда человек слеп — ему все равно, кто над ним издевается.

— Будь осторожна, — предупредил Карась. — Будь осторожна сама и трижды осторожна с вакциной. Обязательно прочти документы!

В самолете Мира планировала отоспаться, но слово, данное капитану, сдержала: развернула папку с описанием клинических опытов и уставилась в нее пустыми глазами. Ее мысли гуляли по лесу, обшаривали овраги в поисках грота. Она не сомневалась, что история любви Ангела-Предателя к полоумной тетке заинтересует кого угодно, и тогда беглого Эккура будет искать вся родня: Привратники закроют ворота, Хранители оставят на произвол судьбы своих подопечных, Гиды бросят недоделанных чемпионов… даже Автор перестанет изгаляться с сюжетом и займется поиском существа, способного довести Его писанину до логичной развязки. Мира не планировала задерживаться на хуторе Серафимы. Только навестить подкидыша, о котором думать забыла, да справиться о здоровье старушки. Графиня испугалась, что история фрау Марты может неожиданно повториться, и поставит ее в затруднительное положение. Но мысли продолжали гулять по лесу и заглядывать в пустые овраги.

Клиническая документация читалась сама, страницы переворачивались одна за другой, воображение рисовало образ Привратника, склонившегося над книгой Эккура. Мира поняла, что раствор нужно разбавлять водой и принимать перед сном. Во всем остальном она положилась на Господа Бога. Мира размышляла, где достать хороший фонарь, пригодится ли компас, и не стоит ли перед походом воспользоваться советом Натана и еще раз встряхнуть полезные связи мосье Зубова? При мысли о связях в памяти всплывала улыбка Копинского и ничего, кроме той дурацкой улыбки.

Мира перелистнула с десяток страниц, пока взгляд не остановился на знакомой фамилии. Гурамов ссылался на «проф. Боровского Н.В.», опубликовавшего работу по теме «Излучения головного мозга». В работе «проф. Боровский» подробно описал не только типы излучения, но и способ, которым аналогичного эффекта можно достичь с помощью изотопа. Название изотопа оказалось вымарано жирной чертой. Именно из него господин Гурамов получил препарат. Точнее, создал вакцину, которая губит вирусы, присутствующие в человеческой ДНК со времен творения или приобретенные при стечении обстоятельств. Вакцина приводит в порядок «излучатель» и стимулирует развитие нейронов: восстанавливает процессы, заторможенные от рождения, а также утраченные в силу болезни (травмы). Графиня поняла, что рано смылась с профессорской дачи, но разворачивать самолет не стала.

Самолет приближался к конечной точке маршрута, графиня безбожно опаздывала на пересадочный рейс, и вопрос о ночлеге добавился к прочим неразрешенным вопросам. В Екатеринбурге у графини не было знакомых, к которым можно свалиться ночью. В этом городе у нее не было ничего, если не считать школы парапсихологии пропащего Яшки Бессонова, который принял ее за лесную нимфу и сердечно пригласил погостить. «Стоп!» — у графини екнуло сердце. От неожиданной догадки холод пробежал по спине. Даже самолет, плывущий сквозь облака, внезапно тряхнуло. Она отложила бумаги. «Яшка Бессонов-Южин! Почему Натан его помнит, а Оскара нет? — спросила себя графиня. — Только потому, что он оставил здесь свою дурацкую книгу? Оська оставил гораздо больше. Нет! — растерялась Мира. — Не может быть. Этого быть не должно, потому что это абсурд! Или я спятила? Все! — решила она. — С меня хватит! Добраться до вокзала, найти свободное место и спать, спать, спать…»

Едва самолет коснулся посадочной полосы, Мира схватилась за телефон.

— Валера! — закричала она. — Яшку Бессонова-Южина помнишь?

— Экстрасенса? — уточнил сквозь сон Валерий Петрович.

— Помнишь. И Натан помнит… этого милого господина, которого мы потеряли в районе пещеры.

— Неизвестно, потеряли ли мы его. То, что он там был — это факт, но…

— Валера… Срочно! Как у вас говорится, «пробей» мне его по всем потрохам: адреса, места работы и пьянок, знакомые, родственники… любимые пивнушки и прочие клубы по интересам. Адреса и фамилии проституток, которыми пользуется… а впрочем, он наверняка импотент. Сейчас же, немедленно, пока я ловлю такси. Нет… я не лечу в Туров! У меня нет терпения ждать рейса. Я иду пешком, бегом… еду на перекладных! На первом же попутном колесе… Еду и жду информации!

Утром следующего дня графиня стояла на пороге редакции «Туровских новостей». В ее голове творился бардак. В ее в руках мотался листок: две строчки досье на господина Бессонова-Южина. Мира старалась анализировать информацию, но соображала с трудом. Сведения об интересующем ее человеке появились с того эпохального дня, когда он поступил в наркологический диспансер, успешно излечился от пьянства и был трудоустроен внештатным корреспондентом. На этом информация оказалась исчерпанной, словно человек прилетел с Луны на лечение и отбыл домой. Графиня не верила ни глазам своим, ни ушам. Она не доверяла даже собственной памяти.