Темная луна

Лиан совсем забыл о чувстве вины.

– Ты уже упоминал об этом – тайнопись каронов. Я хочу увидеть Таблицу Вассалов, содержащую ключ к шифру.

Лицо Рулька потемнело.

– Ты просишь слишком многого. Я сам уничтожил ее, сжег, а пепел развеял над океаном. Этот язык – единственное, что мы принесли из Бездны. Только кароны владеют им. Ты не получишь ключа.

Но затем Рульк передумал. «Почему бы не пообещать ему? Даже если он когда-нибудь расшифрует записи, это уже не будет иметь никакого значения», – решил Рульк.

– Хотя почему нет? – произнес он вслух. – К тому времени как я закончу свое дело, документы каронов будут представлять интерес лишь для историков. Можно только приветствовать желание величайшего летописца нашего века сложить «Сказание о Каронах». – Рульк повернулся к Лиану, чтобы увидеть его реакцию. Но лицо юноши оставалось спокойным. – Хорошо, мастер-летописец, я подумаю над этим. А пока расскажи историю моего пленения.

Рульк откинулся на спинку кресла с довольной улыбкой, ему не терпелось узнать, о себе что-нибудь новенькое.

«Уж эти сведения точно не могут никому навредить». – И польщенный Лиан приступил к рассказу.

– Все началось со времени падения Тар-Гаарна и смерти Питлиса, архитектора этого величественного города и твоего славного Альцифера.

– О, Альцифер! – вздохнул Рульк. – Как я любил это место.

– Альцифер был великолепен: воплощение тщеславия и гордыни, жестокости и воинственности, волшебства...

– Жестокости и воинственности? – усмехнулся Рульк. – Как вы, летописцы, любите эпитеты.

– Он был воплощением духа каронов, таким его создал Питлис. Все его население – алхимики, ученые, инженеры и мастера, даже сам Рульк – составляло единый механизм. Их жизнь была целиком посвящена одной цели – открыть проход в Непреодолимой Преграде!

– Ведь это не та легенда, которую распространил Совет, – заметил Рульк.

– Предания не льстят ни Совету, ни Магистрам, – резко сказал Лиан.

– Хорошо, посмотрим!

– Ни тебе! «Сказание об Альцифере» полно трагизма, потому что в нем повествуется об одном из самых вероломных предательств, которое стало причиной падения Тар-Гаарна. После этого тебя и стали называть Великим Предателем. – Он взглянул на Рулька, но лицо карона было бесстрастным.

– Продолжай, летописец. Пока что твоя история близка к правде, кроме прозвища, которым вы меня заклеймили. Как начинается сказание?

– С описания мира, опустошенного и разоренного войнами периода Катаклизма, которые длились несколько веков. Сантенар был залит кровью. По дорогам бродили толпы нищих, но не у кого было просить подаяния. Всех разорила война. Тот, у кого осталась еда и крыша над головой, считался богачом.

Затем началось страшное моровое поветрие. Перепуганные жители бежали из городов, всюду разнося заразу. Чума продолжала свирепствовать в течение целого столетия. Из-за предательства Рулька пал Тар-Гаарн, последний оплот свободы. Единственным островом цивилизации на Сантенаре был величественный Альцифер, и кичливая роскошь этого города теперь бросалась в глаза еще сильнее.

Рульк торжествовал. Сантенар стоял на краю гибели. Война, чума и голод унесли более половины его жителей. Людям едва удавалось прокормиться. Но самое страшное заключалось в том, что было утрачено почти все культурное наследие. Только в Зиле еще сохранились библиотеки. Произведения искусства, архитектуры, музыкальные и литературные шедевры и даже Предания Сантенара безвозвратно пропали, ведь людям теперь было не до них.

Оставшиеся в живых члены Совета были бессильны. И тогда Рульк выдвинул ультиматум: «Выдайте мне все архивы, изобретения, инструменты и прочие секреты. И тогда сможете сохранить звания, регалии и привилегии, которыми вы пользовались. Если же нет...»

Но угрожать не было нужды. Рула, занимавшая пост Великого Магистра, умирала, а среди сброда, из которого состоял в то время Совет, было лишь три по-настоящему одаренных человека: Иггур, Мендарк и Тензор...

– Насчет сброда ты прав, да и эти трое не лучше остальных, – сказал Рульк. – Посуди сам: Мендарк скорее хитрый, чем одаренный; Иггур – выдающийся человек, однако совсем нестойкий; он на всех смотрит свысока, однако им легко манипулировать; Тензор – копия Питлиса – гордый болван, снедаемый ненавистью.

– Они и теперь не изменились, – ответил Лиан. – Но им все же удалось заточить тебя сюда.

– Обманом! Продолжай, летописец.

– Рула позвала к себе Мендарка...

– Я помню Рулу, – перебил его Рульк. – Весьма достойный противник. Я всегда ею восхищался!

Лиана стало раздражать то, что Рульк его постоянно прерывают.

– Так ты не хочешь услышать, что было дальше?

– Продолжай, – сказал Рульк.

– Если ты готов слушать.

Рульк откинулся назад, усмехнувшись.

– «Ты должен возглавить Совет, – произнесла Рула. – Только тебе это под силу, Мендарк. В Альцифере есть оружие, которое поможет Рульку завоевать мировое господство. У нас нет против него защиты». – «Но что же нам делать? » – воскликнул Мендарк, стоя на коленях у ее смертного одра. – «Нужно найти слабое место в конструкции Альцифера. Оно должно быть». – «Тензор уже работает над этим». – «У нас есть еще один выход. Сыграть на соперничестве между Рульком и Кандором. Сейчас Кандор направляется в Альцифер. Используй его... » – И Рула скончалась, не сказав больше ни слова.

Теперь усмешка сползла с лица Рулька.

– Не могу поверить, что Кандор был замешан в заговоре.

– Об этом мне ничего не известно, – ответил Лиан и продолжил:

– Я не вижу выхода, – произнес Мендарк. На смену отчаянию пришла полная апатия.

Иггур молчал.

– Может, стоит покориться? – предложил Мендарк. – Неужели гнет тирании хуже, чем голод и полное уничтожение Сантенара?

Иггур не произнес в ответ ни слова.

– Для нас рабство хуже смерти, но простые люди смотрят на это иначе... – продолжал рассуждать Мендарк.

– Хватит молоть чушь, болван! – взорвался Иггур.

– Война истерзала мне сердце, – ответил Мендарк. – Я за мир любой ценой.

– Неужели ты хочешь остаться в истории как человек, продавший свой народ в рабство?

Эти слова возымели действие. Иггур знал, как печется Мендарк о своей репутации.

– Я попытаюсь что-нибудь предпринять, – промямлил Мендарк.

– А как насчет Запрещенных Искусств?

– Но это же чистое безрассудство.

– Так ты боишься! – воскликнул Иггур. – Ты же говорил, что всем готов пожертвовать ради своего мира.

– Я не знаю, что делать.

– Зато я знаю, – ответил Иггур.

В этот момент в зал вбежал Тензор – единственный, кто выжил из членов прошлого Совета. Несколько месяцев он провел изучая чертежи города-механизма Альцифера, оставленные Питлисом, пытаясь обнаружить слабое место в его обороне.

– Я нашел брешь! – закричал Тензор. – Питлис внес в чертежи Рулька незначительные изменения, которые никто не заметил.

– Что случится, когда Рульк приведет механизм в действие? – спросил Иггур.

– Этого предугадать нельзя, – ответил Тензор. – Может, и ничего, если только...

– Не тяни! – взревел Мендарк, потеряв терпение.

– Если только мы не найдем способ как-нибудь повлиять на это.

(Рульк теперь сидел на самом краешке кресла. Лиану стало интересно, чем так взволнован карон.)

– Но как? – спросил Мендарк. – Ведь тогда мы должны находиться прямо там и...

– Верно, – подтвердил Тензор. – Нам придется прибегнуть к Запрещенным Искусствам.

– Нет! – взвизгнул Мендарк. – Рула была величайшим Магистром всех времен, но и она не выдержала. Эти эксперименты убили ее. Мне такое не по силам.

– И мне, – сказал Тензор. – Из нашего Совета на это не способен никто, кроме...

Они оба взглянули на Иггура.

– Может, я и соглашусь, – произнес он, глядя на них сверху вниз. – Если положение и впрямь такое безнадежное. Но для меня это чудовищный риск. Я не стану даже пытаться без вашей поддержки.