Симбиоз (СИ)

К нам приближается полноватая брюнетка, на лице которой читалось радостное изумление.

— Катенька, ты ли это, дорогая?!

— Лорик, как я рада тебя видеть!

Катерина поднялась навстречу подруге, и они, поприветствовав друг друга легкими поцелуями, отошли в сторонку, наперебой задавая вопросы. Я, судя по всему, надолго остался один. Ну что ж, поскучаем. Устраиваюсь на диване удобнее и, попивая вино, осматриваю помещение. Народ прибывает, собираясь вдоль стен небольшими группами. А вот появилась компания каких-то слишком молодых субъектов, явно не вписывающаяся в остальную публику. Судя по их громкому общению, ребятишки успели качественно принять на грудь.

— Олег Юрьевич.

О-па, не дали поскучать. Передо мной, появившийся невесть откуда, стоит незнакомый мужчина, одетый в строгий черный костюм. Руки его как-то неестественно прижаты к бедрам, будто он привык постоянно стоять по стойке "смирно". На лице не было абсолютно никакого выражения. Я всегда именно такими представлял андроидов, читая фантастические романы.

— Чем обязан? — интересуюсь я и сам удивляюсь несвойственной мне манере речи. "Чем обязан" — так в моем представлении мог сказать только какой-нить доисторический интеллигент. Хотя, судя по окружающей меня публике, как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. То ли еще будет…

— Евгений Савельевич приглашает вас присоединиться к нему.

Надо же, и губернатор здесь. Шарю взглядом по залу, но нигде его не замечаю и вопросительно гляжу на посыльного.

— Я вас провожу, — правильно понимает тот мой взгляд.

— Хорошо, — говорю, поднимаясь и ставя бокал на стоящий рядом столик. — Я только предупрежу свою спутницу.

Предупредив Катерину и поймав на себе заинтересованный взгляд ее собеседницы, следую за посыльным. Мы направляемся к неприметной двери, находящейся немного в стороне от главного входа, затем поднимаемся по лестнице в пару десятков ступенек и оказываемся перед дверью, по обе стороны которой стоят два дюжих молодца, чье предназначение не вызывает сомнения. О нашем появлении они, судя по всему, предупреждены или просто хорошо знают моего провожатого, ибо молча отступили в стороны. Провожатый распахивает двери и, сделав пригласительный жест, остается стоять рядом с одним из охранников.

Войдя в просторный кабинет, замечаю губернатора, который стоит у панорамного во всю стену окна, открывающего вид в зал. Хм, что-то я не заметил ничего похожего на это окно, находясь в зале. Надо будет осмотреть стену после того, как выйду отсюда. Наверняка там либо огромное зеркало, либо картина.

— Доброго вечера, Олег Юрьич! Рад, что не пренебрег приглашением.

— И тебе добра, Евгений Савельич! Чем обязан персональному вниманию?

Губернатор несколько мгновений смотрит на меня, затем приглашает присесть и сам опускается в кресло перед низким столиком, заставленным различными яствами и напитками. Разливает в высокие бокалы какую-то янтарную жидкость, одни ставит передо мной, другой берет в руки и, отхлебнув, снова вперивает в меня свой неприятный до озноба взгляд.

— Сам-то, Олег Юрьич, как думаешь?

— А что я могу думать? — недоуменно пожимаю плечами и тоже беру бокал. М-м, весьма приятная жидкость. — У меня, Евгений Савельевич, просто не хватает фантазии, чтобы предположить, чем это обычный мелкий частный предприниматель вдруг так заинтересовал главу области. Ну не про заказ же на мебель вы пригласили меня поговорить?

Меж тем за окном в зале началось какое-то оживление. Народ задвигался, сбиваясь в плотную массу. Перед толпой вышел лысый толстячек и что-то заговорил, время от времени поводя вокруг руками. Стараюсь разглядеть в толпе Катерину, но безуспешно.

— Обычный, говоришь? — в голосе губернатора появилось легкое раздражение. — Может, перестанешь изображать ничего не понимающего идиота?

Глава области ставит бокал и, поднявшись, принимается прохаживаться перед стеклом, загораживая мне обзор.

Ну что ж, перестаю пытаться отыскать Катерину и переключаю внимание на губернатора.

— А что вы хотите от меня?! — в моем голосе звучит искреннее возмущение. — Нет, я, конечно, вижу, что со мной, с моим телом что-то произошло. Я стал обладать некими возможностями и способностями, о которых раньше не подозревал и не мог даже представить. Я голову сломал, размышляя над тем, откуда эти возможности и какова будет цена за обладание ими? Затем появляешься ты и заверяешь, что всем этим я обязан какому-то паразиту, вселившемуся в меня. При этом вначале ты гонишь меня, не желая ничего объяснить, затем вдруг привечаешь, опять же нифига не объясняя.

Делаю изрядный глоток вина и продолжаю:

— Я понимаю, что стал вдруг зачем-то тебе нужен. Но сперва объясни подробно, что со мной произошло, затем — что тебе от меня надо.

Губернатор наконец-то сел, и я увидел, что рядом с толстяком уже толкает речь мэр города. Елкин вещает спокойно, с важным видом, сцепив руки на животе и покручивая большими пальцами.

— Ты прав, — после недолгого раздумья говорит Шалинский. — Возникли обстоятельства, требующие объединения наших сил.

— Чьих сил? — перебиваю я.

— Моих и твоих.

— Моих?

— Да! Твоих! О, Создатель! — он с отчаянием откинулся на спинку кресла. — Я разговариваю со смертным, как с равным! Разве мог я такое когда-либо предположить?!

— Ну? Ты продолжишь сетовать на своего создателя или наконец-то объяснишь мне, что происходит?

— Нас семеро, — голос Шалинского зазвучал глухо, располагая к длительному повествованию. — Мы существуем вечно. Во всяком случае, никто из нас не помнит тех времен, когда мы были сотворены Создателем. Один из нас, кстати, тот, который затворился в твоем теле, даже предполагал, что мы являемся частью самого Создателя. Но если мы и знали историю своего происхождения, то многие века, и даже тысячелетия, стерли все подчистую. Поэтому остается довольствоваться пониманием того, что мы есть и что мы вечны. Мы не материальны и поэтому не способны на физические действия. Но мы можем вселяться в тела людей и использовать их возможности. Некоторые из нас даже полагают, что вы, люди, для этого и были созданы.

Губернатор усмехнулся и залпом опорожнил бокал.

— Ага, значит, бог создал людей вам, духам бесплотным, для забавы? А чего же он, такой всемогущий, не создал для вас персональные тела? А?

— Не все так просто… Все еще проще, — Шалинский хохотнул. — Если предположить, что мы и есть Создатель, то, значит, мы такие и появились изначально, и лишь потом создали материальный мир. Ну да ты наверняка в курсе всех этих мифологических историй о сотворении мира.

Во-вторых, все материальное не вечно. Поэтому, если предположить, что изначально у нас были тела, то со временем они износились.

Ну а в-третьих, исходя из первого и из второго, нам естественно пришлось создавать, каким-то образом, новые тела, постоянно их совершенствуя. В конце концов, чтобы снять с себя эту заботу, вам позволено было, а позднее и завещано, воспроизводиться самостоятельно.

Но, повторюсь, это всего лишь предположения. Которые, кстати, опять же подтверждает ваша мифология вкупе с религиозными учениями и теориями эволюции. Возможно, кто-то из нас и знает точно, но мы так давно уже не собирались вместе… Я даже не помню, когда встречались хотя бы трое из нас. Ты не можешь даже представить, смертный, какую тоску порой навевает Вечность! Именно эта тоска заставляет впадать в спячку на века, а иногда и на тысячелетия. А когда, проснувшись, бродишь по миру и не находишь ни единого собрата, ибо все находятся в том небытие, из которого ты только что вышел, то тобою вновь начинает овладевать тоска. И лишь в надежде, что кто-то еще проснется, ты остаешься в реальном мире, берешь себе материальное тело и развлекаешься примерно так же, как вы, играя в компьютерные игры.

Когда же, наконец, просыпается один из собратьев, то оказывается, что ты уже устал или он пытается ввести в игру свои правила, неприемлемые твоими принципами. Наверное, мы постарели, ибо в одиночестве скучаем, а общество себе подобного все чаще раздражает. Иногда возникает противоборство, которое увлекает. Бывает, что в итоге преждевременно гибнут наши физические оболочки, а вселение в новую, достойную, может занять длительное время. Длительное время, конечно же, по вашим, человеческим меркам, но обитая в ваших телах и нам приходится подстраиваться под скоротечность их существования. И поэтому, пока один подбирает новую оболочку и вселяется в нее, второй может прожить человеческую жизнь и, устав, снова впасть в спячку.