Дни и ночи Невервинтера. Книга 2 (СИ)

Касавир взглянул на Фрейю, вальяжно раскинувшуюся в кресле, и опустил глаза. Желваки заиграли на его лице при мысли о том, что он ничего не может сделать без оружия. В схватке с ней и ее слугами его надолго не хватит. Если бы жизни товарищей не зависели от него, он мог бы рискнуть. Это было бы, по крайней мере, достойнее, чем сидеть и ждать. Чего? Можно догадаться. Фрейя, казалось, угадала его мысли.

— Ты все еще злишься на меня, Касавир. — Она взглянула на него из-под темных густых ресниц. — На самом деле, то, что ты согласился тогда помочь мне, было одним из самых умных твоих поступков. А я, — она пожала плечами, — всего лишь хотела подстраховаться. Ты был слишком важен для меня, чтобы я могла позволить кому-то сбить тебя с выбранного пути.

— Подстраховаться?! — Гневно воскликнул Касавир. — Ценой чужих жизней!

Фрейя поморщилась.

— Я не виновата, что эти люди не смогли спастись. И ты напрасно терзаешься из-за этого. Я просто хотела отрезать тебе путь назад — вот и все. — Она сделал раздраженный жест рукой. — Господи, да ты посмотри на тех, кого называешь друзьями. Один готов все отдать за возможность выбить зубы какому-нибудь бедолаге, другая ворует у своих, гном — бесполезная личность, для которой собственные фантазии важнее любой реальности. Я уже не говорю о вашей колдунье, отправившей на тот свет ничуть не меньше народу, и все ради того, чтобы показать свою силу.

Она подалась вперед и холодно произнесла, чеканя слова:

— А я всегда знала, чего хочу, и никому не причинила зла просто ради забавы.

Касавир презрительно усмехнулся.

— Так может, ты у нас святая?

Фрейя снова приняла безмятежный вид и расслабленно откинулась на кресле.

— Во всяком случае, я не хуже тех, о ком ты так печешься, включая твою подружку.

Она быстро взглянула на паладина, но его лицо оставалось холодным и непроницаемым.

— Но, об этом позже, — сказала она и снова принялась перебирать браслеты. — Мне жаль, что так вышло. Поверь, если бы твой святоша не стал настраивать тебя против меня…

При упоминании об Иварре, губы Касавира сжались в жесткую линию, а глаза холодно сверкнули. Фрейя, как ни в чем не бывало, улыбнулась, и решила сменить тему.

— Давай, выплесни свой гнев. Ты так много нервничал в последнее время из-за вещей, которые этого совсем не стоили, — участливо сказала она, вставая с кресла и подходя к нему.

Она обошла его сзади и положила руки ему на плечи. Он хотел встать, но она вцепилась в плечи и силой заставила его откинуться на спинку.

— Это отлично расслабляет, ты ведь знаешь, — тихо прошелестела она, наклонившись к его уху и запустив руку в волосы. — Тебе это нравилось когда-то. Очень. — Она чуть сильнее сжала его волосы. — Помни, дорогой, что когда-то ты сам сделал выбор в мою пользу. А я не люблю, когда меня предают, сколько бы лет ни прошло.

Касавир стиснул кулаки до боли в побелевших пальцах и разжал их. Это было правдой. Да, она обманула его. Но в ее ловушку он сунулся сам, по своей воле. Отголоском этой неприятной истории было чувство огромной личной вины перед Иварром, который уже начал по-настоящему доверять ему. Он не знал, простил бы он сам себя на месте старика. Но тот простил, и больше никогда ему об этом не напоминал.

Это произошло пять месяцев спустя, когда они переходили через Великую Пустыню Анаурох. Там пропали несколько молодых монахов Ильматера. Они направились туда в поисках каких-то исцеляющих мощей, а мощами, реликвиями и древностями эти пески всегда были богаты. Перемещаясь от одного стана кочевников к другому и спрашивая о пропавшем караване, Иварр с Касавиром узнали, что бедолаг захватило небольшое дикое племя, кочующее в восточной части пустыни. Племя оказалось совершенно отсталым, а его предводитель — не слишком агрессивным и не обремененным интеллектом. Им удалось уладить вопрос за скромное подношение в виде нескольких защитных амулетов, исцеляющих свитков и шкуры убитого Касавиром пещерного льва-одиночки, который терроризировал бедных туземцев. Монахи уговорили их помочь завершить задуманное и довести их до древнего храма, обозначенного на старинной карте, пообещав хорошо заплатить. Насчет оплаты Иварр сильно усомнился, глядя на скромный, если не сказать нищий внешний вид последователей самого милосердного и мягкосердечного бога. Но согласился помочь при условии, что ребята будут поить верблюдов, готовить еду, пополнять запасы воды — в общем, обслуживать экспедицию.

Фрейя появилась неожиданно, во время изнурительного перехода, осложненного нападениями пустынных волков. До ближайшего крупного оазиса оставалось полдня пути, если идти по проторенной караванной дороге. Однако, изучив карту, они убедились, что есть еще один, небольшой, гораздо ближе. Усталые и измученные, они опрометчиво решили срезать путь. Но на карте не было указано, что на этой кратчайшей дороге свирепствует стая опасных пустынных хищников. От монахов Ильматера в схватке с волками было немного толку; хорошо хоть, что они были обучены основам самозащиты и обладали повышенной выносливостью и регенерацией. Иварр и Касавир, обливаясь потом и кровью, мучимые жаждой и усталостью, дрались на износ, пытаясь спасти экспедицию и отбить верблюдов — главную цель хищников, которые все прибывали и прибывали, привлекаемые запахом добычи и крови.

Вдруг за их спинами поднялась стена песка, из которой прямо через их головы на волков посыпались тысячи необычных золотистых скорпионов. Через несколько минут живая, переливающаяся на солнце река поглотила визжащих и бьющихся в агонии зверей и ушла в песок так же внезапно, как и появилась. Когда песчаная стена спала, изумленному взору Касавира предстала та самая девушка, что подарила ему несколько незабываемых часов перед отъездом из Уотердипа.

Чуть позже, когда они подлечили раны и добрались до оазиса, Фрейя, сидя рядом в тени финиковой пальмы и заботливо смывая с него кровь водой из колодца, рассказала ему, что она служит духу пустынного ветра Хамсину и может призывать на помощь его магию. Касавир о таком духе понятия не имел. Она объяснила, что магия ее покровителя позволяет телепортироваться в любое место, где есть хоть несколько крупинок песка. Поначалу ее рассказ вызвал у Касавира недоверие. Ведь чтобы владеть телепортацией и призывать магических союзников, надо быть очень сильной колдуньей, а не просто немного знать магию. И как она узнала, где его искать? Но у Фрейи и на это был ответ: она происходит из древнего рода, прародителем которого является сам Хамсин, а это очень могущественный дух, он может, в том числе, и снабжать ее видениями. Кроме того, она вернула ему украденный Фантазмом кошелек — это был аргумент в ее пользу. А самое главное — она спасла им жизни. Какие тут могли быть сомнения?

Однако, Иварр оказался не в восторге от Фрейи. Более того, он сразу ее невзлюбил. Всем известно, что Тир слеп, однако своим внутренним зрением он может видеть многое, даже то, чего не увидишь глазами. И самым преданным и опытным его служителям даруется способность видеть темное и светлое в душах живых существ. Чутье подсказало Иварру, что с ней что-то не так. За привлекательной, милой и учтивой внешней оболочкой он увидел ложь, недобрые намерения и еще нечто такое, что заставило его завести с Касавиром серьезный разговор насчет нее. Но до того, как прийти к святому отцу, его помощник уже успел побывать в шатре Фрейи, который вырос на краю оазиса прямо из песка. А там, за ширмой его ожидало то, о чем он мечтал несколько месяцев. Овальная ванна из белого мрамора, наполненная теплой водой с розовыми лепестками и какими-то особыми маслами. Мытье и стирка в водоемах пустыни не приветствуются, поскольку вода там — роскошь. Все, что ему иногда перепадало — это возможность окатить себя водой из озера или колодца и, сполоснув в ведре провонявшую потом и уже давно не белую рубашку, снова натянуть на видимость чистого тела видимость чистой одежды. А тут — такое удовольствие как следует вымыться, побриться и надеть приготовленные заботливой Фрейей штаны и тунику. Не сразу, конечно, а после того, как он сполна отблагодарит ее за такое внимание, которое он неизвестно чем заслужил. Он слегка заволновался, подумав, уж не влюбилась ли она в него всерьез и не разрушит ли он ее надежды, но все эти сомнения потонули в ее жарких поцелуях и изысканных ласках.