В тени монастыря (СИ)

Иан рассмеялся:

- Ну что ты! У нас мирный протест. Мы хотим донести наше мнение до наместника Бернда. Он назначен на этот пост Императором, и, хоть он и не может напрямую назначать епископом, но к его мнению в столице прислушаются... Когда он услышит нас - он решит все проблемы.

Алия нашла среди фишек и портрет Наместника: степенного пожилого человека с залихвацкими усами, в указывающем на военное происхождение мундире с неразборчивыми орденами на груди, и точно в таком же, как у стражников, шлеме. Бернд смотрел на нее через монокль с некоторым оттенком пренебрежения и высокомерия, как бы говоря: "я - Наместник Щачина и генерал Гвардии, а ты кто такая?" В этот раз ей почти не пришлось ждать, пока картинка изменится: глаза Наместника почти сразу же начали стекленеть, и скоро стали дикими и безумными, а в уголках его рта появилась пена. Несколько секунд Наместник смотрел на нее взглядом душевнобольного, который вскоре угас, словно Бернд окончательно утратил рассудок. Все дело в его глазах, - решила она, - в них можно увидеть и то, и другое, и третье.

- Это несправедливый рисунок, - Иан заметил, что Алия разглядывает наместника, - он не... не такой. Бернд строг, но справедлив, и уже много лет мудро и умело управляет Щачином, не прогибаясь под Церковь и не вступая в бесконечные пререкания в Ассамблее. Люди любят его. Неделю назад мы написали ему петицию, зная, что Бернд не допустит беззакония в своем городе, когда о нем узнает. Обращение подписало несколько сотен человек! Но в управе его потеряли на следующий день после приема!

- У Ариана есть люди повсюду, - объяснил Гедеон, и Алия снова заметила, как скривился рот Киршта.

- Мы решили обратиться к Бернду более непосредственным образом, и встали под окнами его дворца. Пару дней назад. Уж не знаю, что там, за стенами, происходит, но пока мы получили от него известий. Но, уверен, скоро что-нибудь да изменится.

- А почему бы городской страже просто вас не разогнать? - спросила Алия.

Ненадолго повисло молчание.

- Кто-то должен отдать приказ, - начал Иан, - Бернд не хочет. Ариан не командует стражей. Вчера он выступил перед Ассамблеей с требованием применить силу, но, поскольку мы не нарушили никаких законов, то Ассамблея ему отказала. Не без злорадства, надо полагать.

- Да и потом, не так-то просто справится с народным гневом, - добавил Гедеон.

- Стража и Гвардия уже однажды справились с народным гневом, - фыркнул Киршт, - и тебе это известно. Просто Бернд не хочет идти навстречу Ариану. Епископ слишком часто совал нос в его дела, и Бернд любит его не больше нашего. Да и, в конце концов, как ты правильно заметила, - с легким злорадством продолжил хмурый парень, - восстание действительно от площадной ярмарки отличается только численностью, причем в меньшую сторону. Но, конечно, соглядатаи Императора уже отправили донесения, так что, думаю, что-то решится через дней через пять, когда из Латальграда прибудет приказ.

- Отчего так долго? - удивилась Алия.

- Ну как, поездом от Щачина до Латальграда примерно два дня добираться, а еще ведь нужно решение принять...

- Решение принять - это понятно, но разве приказ нельзя доставить как-нибудь по-другому?

- Как это - по-другому? - удивился Иан.

- Ну, например... э-э-э... - Алия с удивлением обнаружила, что не может вспомнить нужного слова, - по... э-э-э...

- По...?

- Ну да, с помощью... штуки! Какой-нибудь штуки? - Алия искательно посмотрела на собеседников и внезапно к ней ясно и остро, подобно вспышке молнии, пришло осознание - она мелет чушь. Нужные слова в ее голове отсутствовало также, как искомые штуки - в городской жизни, и даже не слова это было, а всего лишь фантазии, мимолетное эхо ее уже почти истаявших снов. Тут же она выпалила:

- Ну не знаю, я-то думала, в больших городах почту как-то по особому возят!

Кажется, это подействовало. Гедеон рассмеялся над деревенской дурочкой, которая только-только выбралась из глуши, впервые увидела город, вот и мелет вздор. Губы Киршта презрительно искривились: несомненно, в его голову пришли те же мысли, только выразил он их по-другому.

- Ну да, большой город, - задумчиво промолвил Иан, - но почта здесь работает точно также. Чуть быстрее, потому что почтовый поезд напрямую ходит, но ненамного. Конечно, Бернд регулярно отправляет в столицу отчеты, и также регулярно получает приказы, и не реже, чем раз в два-три месяца появляется на аудиенции у Императора - но, к счастью, городом все-таки управляет он, а не письма. Наверное, даже и к лучшему, что нет никакой... штуки, чтобы доставлять письма быстрее. Тогда бы Бернд гораздо сильнее прислушивался к чиновникам Латальграда, а не к городской Ассамблее, и такой свободы в Щачине бы не было... - Алия, уважительно приоткрыв род и изредка кивая головой, пропускала эти рассуждения мимо ушей, и думала о том, как едва не выдала себя.

Глава 5. Желание быть сказанным

Ярин приступил к работе через день, как и обещал мастеру Елсею: до этого ему пришлось явиться в Штаб, чтобы избавится от Кольца призыва. Поначалу парень думал выйти на работу сразу же - в конце концов, зачем ему целый день для того, чтобы просто передать гвардейцам бумагу о своем ученичестве? Ведь это простая формальность. Но, конечно, он был неправ. Дежурный лейтенант Ишек, растерявший при виде справки все благодушие, буркнул ему что-то о "заведенном порядке" и вновь выдал Ярину мешок. Порядок же заключался в том, что всех посетителей Штаба сначала раздевали догола и заглядывали им в задницу, и лишь после этого начинали разбираться, зачем, собственно, они в этот Штаб пришли. Так что Ярин освободился только под вечер, но зато вышел из Штаба свободным, без всякого кольца.

В цеху Ярин, как и велел мастер Елсей, медленно крутил огромное колесо, которое приводило в движение громадный, шумный, и весьма допотопный механизм, нарезающий резьбу на шурупы. Шефство над Ярином взял Тарепых - молодой тролль, проработавший на нарезке уже четыре года. Как и большинство троллей, Тарп, как он предпочитал себя называть, был высок, широкоплеч и силен, обладал круглым лицом, высоким лбом, широким носом и слегка оттопыренными крупными ушами. У Тарпа была типичная внешность горных троллей: в коже его не было оттенка синевы, характерной для его снежных собратьев, или зеленых тонов болотных троллей. Обычная человеческая кожа, разве что очень загорелая. Черты его были грубоваты и просты, но их оживляла широкая, искренняя улыбка и блестящие добродушием глаза. В целом, Тарп был весьма симпатичным, но, с точки зрения своих ровесниц-троллих, обладал существенным недостатком: он еще не успел обзавестись типичным для своего народа брюхом. Чем больше был живот, тем больше, с точки зрения троллей, было благосостояние и успешность его обладателя. В былые времена поправиться было непросто, и только клановые вожди и их семьи могли похвастаться объемными телесами. Нынче от троллей не требовалось никаких особых усилий для того, чтобы разжиреть, однако они не торопились отказываться от веками сформированных представлений о прекрасном.

Работа была несложной, и очень уже во второй день Ярин менял заготовки, настраивал резцы и толкал обод ровно с той скоростью, с которой было нужно, совершенно не задумываясь. Когда парень уже было решил, что освоился, к нему подошел Тарп, и, нахмурясь, произнес укоризненным голосом:

- Ты что это делаешь?

Ярин растерялся. Разве что-то не так? Перед ним лежали полсотни сделанных сегодня шурупов: парень проверял каждый из них, и они выглядели безупречно, но, видимо, он все-таки ошибся... Тарп, между тем, продолжал:

- Тебе сколько по плану установили? Тридцать штук. А ты сколько наделал?

- Э-э-э... Но ведь я, я могу работать лучше, - озадаченно забормотал Ярин, чувствуя себя сбитым с толку.

Тарп удивленно посмотрел на Ярина, вздохнул и покачал головой, будто бы разговаривая с несмышленышем:

- И зачем тебе это?