Оружие возмездия

— Ловко, — заметил Шегерр, державшийся так спокойно, точно попивал пивко в кабаке, а не готовился к смертельной схватке с исполненным бешенства и злобы магом. — Эту сферу не возьмет даже драконий огонь. Вижу, ты не зря так старательно изучал древние фолианты, мой мальчик!

— О да, я старался, учитель, — зло усмехнулся Тогарус, медленно двинувшись к Шегерру. — Я знаю и могу намного больше, чем любой из наших предшественников, и я не собираюсь отказываться от того, что может дать мне это знание. Вспомни, я предлагал тебе стать рядом, но ты, трус и глупец, отказался. Ты сам сделал свой выбор еще тогда, и теперь просто пришла пора поставить точку в нашем споре!

Внезапно Тогарус взмахнул рукой, и с его пальцев сорвалась ветвистая молния, ударившая в грудь Шегерру. Налитые багрянцем извивы опутали старца, заключив его в мерцающий кокон. Отшельник закричал от боли, скорчившись и отступая назад, а Тогарус, видя это, расхохотался во весь голос.

— Ты слаб, старик! Я не думал, что даже от такой магии ты не сумеешь защититься! — Глаза чародея засияли безумным блеском. — Пришла пора умирать, учитель!

— Еще нет, — Шегерр, выпрямившись во весь рост, сделал резкое движение, как будто хватая впившуюся в него молнию. Молния исчезла, а в ладонях отшельника оказался багровый шар, бьющийся, словно человеческое сердце. — Пока ты не смог меня всерьез удивить! — С этими словами отшельник выбросил руки вперед, отправляя в короткий полет сжавшуюся в комок молнию.

Пламенный шар устремился вперед, но, как и снаряд, созданный чарами Мелианнэ совсем недавно, рассыпался множеством огненных брызг в футе от лица Тогаруса.

Чародеи продолжили поединок, обмениваясь быстрыми ударами, каждый из которых мог оказаться последним для одного из них. Воздух здесь, на высоте, вспарывали молнии, рассыпая искры и оставляя за собой мерцающие шлейфы, летали рукотворными болидами огненные шары, фигуры бойцов окутывали облака тумана, не то представлявшего собой защитные чары, не то — боевые заклинания противника, и сам воздух вдруг обращался огненным вихрем.

А наемник по имени Ратхар не видел ничего этого, беспокоясь только о том, чтобы защитить от любой угрозы бесчувственную Мелианнэ. Даже драконье яйцо, все сильнее пульсировавшее у его груди, не так заботило воина.

Ратхар спустился к подножию башни как раз тогда, когда площадку наверху окутала мерцающая сфера, отделившая бойцов от остального мира. Северянин видел озарявшие воздух вспышки и понимал, что там идет настоящий бой, схватка, подобной которой воину прежде не приходилось видеть никогда.

Наемник больше не мог различать противников, видя лишь только то, что оба остаются на ногах, и никто не намерен сдаваться. Маги пустили в ход все свое умение, вливая в каждый удар все больше сил и прибегая ко все более мощным и изощренным заклятиям, так, по крайней мере, решил Ратхар. И оба чародея были намерены биться до победы, равнозначной гибели своего противника.

Сейчас наемник, нечаянно оказавшийся в гуще разборок меж чародеями, был на стороне Шегерра, невесть как очутившегося здесь в самый подходящий момент. Ратхар был воином и свыкся с мыслью о смерти, зная, что никому не дано избежать ее, но он был рад представившемуся внезапно шансу пожить еще немного. Правда, воин понимал, что его раны слишком серьезны, чтобы прожить сколь-нибудь долгое время, если не заняться ими сейчас. Но, прежде всего он все свое внимание уделил эльфийке, которой просто не мог дать умереть, не приложив сперва все усилия, чтобы она жила.

Северянину в этот миг не было дела до сошедшихся наверху в смертельной схватке чародеев, до драконьего яйца, небрежно оставленного на земле, ни до чего, кроме хрупкой эльфийки. Он попытался стянуть с нее кольчугу, но в последний момент остановился, опасаясь, что сделает только хуже. Пальцы воина, огрубевшие, покрытые старыми мозолями, что остаются от рукояти меча, но все равно чуткие, коснулись шеи Мелианнэ, и Ратхар ощутил слабые толчки. Его принцесса была жива!

— Всемогущие боги, — воскликнул наемник, взглянув на небо. — Я никогда не верил в вас особо истово, но все же прошу вас — смилуйтесь над ней, не дайте ей умереть! Я ничего не буду вам обещать, потому как не могу дать ничего, ибо я простой смертный, но не останьтесь глухи к моим словам!

В памяти Ратхара вдруг всплыли события, случившиеся еще в пределах Фолгерка. Тогарус тогда ослаб от какого-то чародейства, и потом восстанавливал силы при помощи обычного вина, правда, неразбавленного. Наемник не знал, было ли причиной состояния Мелианнэ истощение от магии, либо же это полученные ею раны давали о себе знать, но сейчас он не мог придумать ничего иного. Взгляд его метнулся по окружавшим человека и пребывавшую без чувств эльфийку руинам, среди которых лежали тела погибших здесь совсем недавно людей, спутников наемника, и эльфов. Оставив свою подопечную, Ратхар встал и направился к павшим воинам. Он искал вино, ибо сам прежде не позаботился запастись им, а перед боем даже флягу с водой оставил в лесу, дабы не отягощать себя даже такими мелочами.

Быстро обыскав тела двух фолгеркцев и лежавшего рядом с ними эльфа, Ратхар обнаружил лишь кожаную бутыль, до половины наполненную водой. Он немедля сделал большой глоток, поскольку страшно хотел пить, после чего продолжил поиски. Удача улыбнулась воину сразу же — на поясе еще одного эльфа, казавшего совсем юным, висела в оплетке из тонких кожаных ремешков серебряная фляга, бока которой были покрыты сложным узором. Отвинтив пробку, Ратхар втянул ноздрями воздух и с радостью понял, что в найденном им сосуде оказалось настоящее эльфийское вино.

Вернувшись к Мелианнэ, наемник осторожно поднял ей голову и поднес к устам найденную флягу с драгоценным напитком. Плотно сжатые прежде губы принцессы, точно их свело судорогой, разомкнулись, и несколько капель нежно-розовой жидкости пролились ей в рот.

Принцесса закалялась, а затем открыла глаза, зажмурившись, точно от яркого света.

— Жива, — выдохнул Ратхар, не веря своим глазам. — Благодарю вас, боги, она жива!

— Что случилось, — едва слышно прошептала принцесса. — Где мы?

— Все там же, э’валле, — ответил наемник, не отрывая взгляда от ее лица. — В разрушенном городе. Ты пыталась плести чары, но Тогарус отразил твой удар, а затем ты упала в обморок. Я думал, ты умерла. Потом появился Шегерр, помнишь, тот странный старик, что укрыл нас от погони в Дьорвике. Не представляю, как он очутился здесь, но он подоспел как нельзя кстати. Видимо, это тоже сильный маг. Сейчас они сражаются там, на башне, а я предпочел убраться подальше, пока о нас забыли.

— Яйцо, — Мелианнэ вдруг рванулась, точно собираясь встать, но наемник удержал ее, приложив немало усилий. — Они же там его просто уничтожат, даже не заметив. Этого нельзя допустить!

— Я позаботился об этом, — успокоил принцессу Ратхар, указывая на предмет их разговора, лежавший неподалеку. — Не без вмешательства Шегерра, признаться. Но оно в безопасности, по крайней мере, пока.

— Драконы нам не простят, если с их дитем что-то случится, — Мелианнэ немного успокоилась, да и сил на такие рывки у нее не было. — Они разгневаны сейчас, но если погибнет их потомство, невозможно представить, что они сотворят со всем И’Лиаром. — Принцесса вдруг резко оборвала свою речь, после чего произнесла слова, которых Ратхар, признаться, не ждал от нее. — Спасибо, что ты не оставил меня там, Ратхар. Тебе было бы легче спастись самому, я знаю, но ты предпочел рискнуть, и за это я благодарна тебе.

— Не стоит, — смутился воин. — Я сделал лишь то, что должно, ничуть не больше, э’валле. Я же обещал, что найду тебя в час опасности, госпожа, и я сдержал слово.

Неизвестно, к чему бы привели эти разговоры, но именно в этот момент вершина башни озарилась яркой вспышкой. Зеленоватое пламя окутало венчавшую шпиль площадку, и затем оттуда, с высоты, посыпались на землю осколки камня, среди которых устремилось вниз и чье-то тело. Человек, упавший, или, вернее, сброшенный с башни, был еще жив, Ратхар ясно видел, как он размахивает руками, а потому по ушам резанул пронзительный крик, крик человека, ощутившего неизбежность смерти. Поигравший чародей, наемник и эльфийка так и не успели понять, кто это был, с глухим шлепком упал точно на остатки каменной стены, буквально переломившись пополам.