Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

В то время как мясники сноровисто разделывали тушу, чтобы сварить мясо в больших бронзовых котлах на заднем дворе, жрецы под открытым небом пропели славословия великим богам. После чего из храма вынесли реликвии. Главная святыня не могла покинуть его стен, поэтому жрецы взяли только малую святыню и Бронзовую книгу. Разумеется, никто из посторонних не имел права их лицезреть. Священнослужители несли драгоценные ларцы, которые тут же поставили на богато украшенные носилки. Писцы дружно взгромоздили их на плечи и с пением гимнов направились в порт по самым широким улицам города.

Впереди процессии шли танцовщицы в легких развевающихся одеждах, музыканты, служащие Дома людей и Дома земли в лучших одеждах и украшениях. За ними носилки, потом неторопливо и солидно шли знатные гости во главе с будущим верховным жрецом. Глаза слепил блеск золота и серебра. Целый лес опахал из драгоценных перьев вздымался над толпой, укрывая господ от яркого солнца.

Толпившийся народ с любопытством глазел на эту выставку богатства и тщеславия. То один, то другой горожанин выкрикивал здравицы в честь Сета, государя или сепаха с Сетиером. Все знали, что тот скупил все пиво в округе, и предвкушали дармовое угощение.

Шествие достигло порта, где его уже дожидался корабль посланника Келл-номарха. Произносились ритуальные слова. Когда народу продемонстрировали золотую пластину с выбитыми иероглифами, все, кроме жрецов и воинов, опустились на колени и оставались в таком положении, пока не закончилось чтение слов живого бога.

Сводный хор танцовщиц храмов Сета и Себера затянул хвалебную песнь в честь государя Гебхотепа III, жизнь, здоровье, сила, который торопливо подхватили жрецы, писцы и сановники, и даже кое-кто из простых горожан старательно демонстрировал любовь подданных к высшей власти.

После столь прочувственного совместного песнопения процессия вновь направилась в храм Сета. Но на обратном пути носилок в ней прибавилось. На передних лучшие люди: сепах, наместник в Нидосе, Сетиер, верховный жрец Себера, а так же главный инспектор и старшие писцы обоих домов тащили ларец с золотой пластиной.

На дворе храма Сета вновь зачитали волю Келл-номарха, которую подданные так же выслушали, уткнувшись физиономиями в песок. После чего жрецы направились в комнату главной святыни.

Народ терпеливо ждал конца церемонии, видеть которую ему не полагалось. Для удобства гостей в толпе шныряли храмовые слуги, предлагая бесплатно пиво или чистую воду.

Воспользовавшись халявой, многие зрители успели порядком нализаться еще до того, как обе сворки дверей храма распахнулись, и перед собравшимися предстал Сетиер. В ослепительно белой рубахе, со шкурой леопарда через плечо и золотой цепью, поддерживавшей массивный медальон, новый верховный жрец опирался на посох, воздев к нему горевшие торжеством глаза.

Толпа, подогретая ожиданием и пивом, радостно взревела, многие в экстазе попадали на колени. Хор уставших танцовщиц затянул очередной гимн, а важные персоны во главе с сепахом потянулись с поздравлениями. Каждый произносил несколько подобающих случаю фраз и направлялся к священному водоему.

Выслушав благие пожелания, Сетиер совершил жертвоприношение уже как полноправный верховный жрец и провел службу в храме, битком набитом жрецами, писцами и прочим начальством.

А в это время на храмовом дворе начались гуляния. Слуги угощали народ вареной говядиной, пивом, вином, свежими булочками, которые весь день пекли в богатых усадьбах. Выступали сказители, акробаты и борцы.

Мерисид тоже очень хотелось взглянуть на праздник. Но она даже не заикнулась об этом. Узнав от Карахафра, кто будет гостить в бывшем доме Небраа, бедная служанка едва не упала в обморок. Сам Судья людей с семьей! Вдвоем с Самхией они еще раз обошли все комнаты, сад, дворы и с замиранием сердца стали ждать важных гостей.

Но все оказалось гораздо проще. Усадьбу наводнили надменные слуги Раату и принялись распоряжаться как у себя дома. Потом заявились его детишки, тоже стали совать нос во все щели, заливаясь обидным смехом по малейшему поводу. Им казался смешным маленький водоем, чистенькая глинобитная уборная и даже площадка на крыше, с которой сын главного инспектора стал обстреливать слуг из игрушечного лука.

Поначалу это заставило Мерисид сильно нервничать, но Самхия пожала плечами и шепнула ей на ухо:

— Если они все тут делают, значит, с них и будут спрашивать.

Не ожидавшая такой мудрости от простой крестьянской девчонки бывшая танцовщица с удивлением посмотрела на подругу. Потихоньку припрятав свои нехитрые пожитки на птичнике, они уселись в уголке кухонного двора и стали натирать зерна на муку. Но спокойно отсидеться им не дали. То один, то другой человек главного инспектора посылал девушек с мелкими поручениями, распоряжаясь ими словно своими слугами.

Издерганная Мерисид совсем позабыла об Алексе. Только под вечер она вспомнила о чужаке, испугавшись, как бы он не заявился ночью в сад, где собирались расположиться на отдых слуги Судьи людей.

Но вместо него пришел Карахафр. Несмотря на новое платье в мелкую складку и обилие драгоценностей, вид помощник старшего писца имел далеко не праздничный. Лицо осунулось, под покрасневшими глазами залегли темные круги.

— Господина еще нет? — спросил он, отмахиваясь от весело кружащего по кухонному двору пуха.

— Спроси у них, господин, — зло усмехнулась Мерисид, вырывая пучок перьев из брюха очередного гуся.

Окинув взглядом суетящихся слуг, седак тяжело присел на корточки.

— Измажешь одежду, господин, — предупредила Самхия, сдувая пушинку, прилипшую в уголке рта.

Карахафр безнадежно махнул рукой. От него пахло вином, чесноком и усталостью.

— Посижу немного и пойду. Надо проследить, чтобы слуги храма Сета вернули бронзовые котлы Дому людей. А то потом концов не найдешь.

— Все-то ты в заботах, господин, — вздохнула старшая служанка.

— Я не могу ждать! — вдруг сказал помощник писца и вытащил из сумки перевязанный лентой свиток. — Это надо передать господину Раату.

— Что ты?! — отшатнулась Мерисид. — Разве я посмею?!

— Прикажи кому-нибудь из его слуг? — предложила Самхия.

— Я никого из них не знаю, — поморщился Карахафр. — Чего ты боишься?

Молодая женщина смутилась.

— Вернется господин от верховного жреца, — стал объяснять седак. — Подойдешь и скажешь, что это письмо от господина Джедефгорна из лагеря Абаз. Запомнила?

— Джедефгорн из Абаза, — повторила старшая служанка. — Это не тот старичок, кто жил здесь недавно?

— Да, — устало кивнул помощник старшего писца. — Сотник. Скажешь, что это срочно. Какой бы господин не явился с пира.

Мерисид удивленно кивнула и тут же показала свои грязные руки, тогда седак сам засунул свиток ей за пояс.

— Это очень важно, не потеряй! — строго сказал он, поднимаясь. — О Ануб, Сет и мать Исид, когда же это все закончится!

— Скорее бы, — вздохнули ему вслед служанки.

Пока повар нанизывал тушки гусей на вертела, им удалось улизнуть в сад.

— Где мы будем спать? — тихо спросила Самхия, глядя на разложенные под деревьями одеяла. — Может, пойдем в кладовую?

— В какую? — фыркнула старшая служанка. — Одна забита, а туда, где продукты лежат, нас сторож не пустит.

— Еще бы, — завистливо вздохнула подруга. — Вон сколько наносили разных вин, меда да муки. Нам бы на весь разлив хватило.

Она поежилась от вечерней прохлады.

— Куда же нам идти?

— На птичник! — предложила Мерисид. — Там хоть и воняет, зато никого нет, а вдвоем не замерзнем.

— Это ты хорошо придумала, — похвалила её Самхия и широко зевнула.

— Только нужно Судью дождаться, — озабоченно проговорила старшая служанка. — Не передадим письмо, нам Карахафр головы оторвет.

И девушки, прижавшись друг к другу словно два брошенных котенка, уселись на сложенное одеяло у двери в сад.

Самхия давно посапывала, ткнувшись носом ей в шею, а бывшая танцовщица стойко таращила глаза в темноту, борясь с подступающим сном.