Когда пропадают дедушки (СИ)

— Привет, — крикнула Лоре в колодец и крепко зажмурилась.

Колодец молчал. Лоре показалось, что колодец молчит приветливо и дружелюбно, а может быть даже радостно, и поэтому она решилась открыть сначала один, а затем и оба глаза, и посмотрела в бескрайнее голубое небо на водной поверхности. Будущее обещало быть спокойным. Поцеловав на радостях край колодца, Лоре кинулась в дом.

— Дедушка, дедушка, — Лоре пронеслась по всему дому за одно мгновение, подняв в воздух тучи пыли, листвы и еще чего‑то непонятного, и застыла на пороге пустой лаборатории. Дедушки дома не было. И все вокруг говорило о том, что он все еще не возвращался. — Дедушка, — позвала она еще раз на тот случай, если дедушка решил спрятаться в каком‑нибудь темном углу, но безрезультатно.

Немного растерянная Лоре вышла в коридор и тут же на нее обрушился шквал голосов, лап, хвостов, которые летели, ползли, бежали, прыгали, выныривали из стен, единовременно выражая свой восторг по поводу ее возвращения. Здесь были все, телесные и бестелесные, постоянные и временные обитатели дома, все те, кого она бросила на произвол кузнеца, отправляясь на поиски дедушки. И все они одновременно пытались ей обрадоваться и обидеться, уверить в том, что все хорошо и пожаловаться на жизнь. Когда первая буря немного улеглась и все пришли в некое спокойное состояние, Лоре удалось узнать о том, как дом жил все это время без нее. А жил он не очень хорошо. Кузнец, человеком был хорошим и внимательным, и первое время заходил к ним очень часто и приносил им еду, но вот готовить он, как оказалось, совсем не умел. Или все они не умели есть то, что кузнец умел готовить. Еда была то полусырая, то слишком пережаренная, то очень жесткая, то пересоленная, а то просто ядовитая для большинства обитателей, из‑за особенностей их организмов. Но, не желая обижать кузница и вовсе оставаться без присмотра, они мужественно переносили все муки, включая попытки кузница прибраться в доме, заканчивающиеся еще большим беспорядком и длинные рассуждения о том, что твориться в мире (мир сам по себе никого в этом доме не интересовал, гораздо сильнее их волновала Лоре, но именно о ней их временный опекун ничего не знал). И все было бы если уж и не очень хорошо, то довольно терпимо, пока однажды кузнец не пришел в дом с огромным заплечным мешком и сообщением о том, что он уходит на войну. Из всей долгой и прочувствованной речи кузнеца они поняли только то, что они теперь остаются без присмотра и вовсе без всякой еды. И последнее было самым неприятным. Неприятным это было еще дня три, а потом стало просто ужасным, потому что желание кушать было, а вот самой еды не было. Лесные жители отправились вспоминать свои прежние повадки и охотиться, а призрачные создания дедушки, поголодав еще пару дней, решились на безумный поступок: они отправились в деревню. Представив себе реакцию деревни в красках, Лоре не выдержала и расхохоталась. Исход кузнеца ее, конечно, очень расстроил, тем более что Лоре видела войну и даже немного в ней участвовала, и кузнеца было жаль, но явление призраков в деревню было событием настолько невероятным и неожидаемым (и в первую очередь самими призраками), что единственной реакцией на него был смех. И Лоре расхохоталась. Она смеялась весело и долго, время от времени пытаясь его побороть, видя обиженные лица, но ничего не могла с собой поделать. Даже Фил, спокойный и выдержанный, тихонько хихикал, представив себе эту картинку. А картинка и правда была красочной. Оголодавшие и отощавшие призраки возникали в домах без предупреждения, сразу же кидались на кухню, к кастрюлям и шкафам, в поисках еды, за которую тут же и принимались. Хозяева домов сначала пугались, не понимая, что происходит, но когда разобрались, устроили на них облаву по всем правилам охоты. Пришельцы были изгнаны в родные стены, а сердобольные жители деревни, поняв, кто на них напал и, вспомнив о том, что семейство Лонгвилей куда‑то ушло, стали приносить им хлеб, овощи, а иногда и пироги (правда оставляли они все это возле колодца, по — прежнему боясь подходить к дому) и жизнь постепенно стала налаживаться, а потом вернулась Лоре.

Лоре, успевшая за время рассказа посмеяться и поплакать (расчувствовавшись от доброты соседей), и думать забыла о том, чтобы снова отправляться на поиски дедушки (как хотела было в первый момент, обнаружив его отсутствие) и по примеру Оксидана решила заняться хозяйством, чему хозяйство было только радо.

На кухне было абсолютно пусто, оголодавшие обитатели дома съели даже стародавние завалявшиеся в углу крошки и болтливый некогда чайник укоризненно молчал, следя за Лоре своим фарфоровым носиком.

— Ты бы хоть оделась поприличнее, — посоветовал Фил.

— Думаешь надо? — усомнилась Лоре, разыскивая корзинку для продуктов.

— Думаю надо, если ты не хочешь всех распугать.

Если Фил и преувеличивал, то не слишком. Лоре и правду больше походила на огородное пугало, чем на милую девушку, известную всей деревне. Волосы, коротко стриженные, торчали ежиком, лицо было темным от загара и пыли (надо надо умываться по утрам и вечерам), одежда висела мешком, и для большего эффекта на лице красовались царапины, а под глазами лежали синие тени, признак недавней тяжелой болезни. Некогда здоровая и розовощекая девушка теперь больше походила на одного их своих призраков и Фил не без основания опасался деревенской реакции на это явление.

— Ну ладно, — мельком глянув на себя в зеркало, Лоре завязала на голове платок, накинула сверху чистую накидку и, намочив полотенце, наскоро протерла лицо. — Ты со мной? — она посмотрела на Фила.

Фил молча снялся с места и полетел впереди, мысленно ухая на все лады, и вскоре они уже стояли перед дверью тетушки Эльзы, которая пекла самый вкусный хлеб в деревне и еще была женой мельника.

— Здравствуйте, тетушка Эльза, как ваше здоровье? — Лоре заглянула в окно, как делала это всегда.

— Мать земля, — испуганно воскликнула хозяйка и уронила тарелку. — Лорейя? Неужели ты? Да что с тобой случилось то? — всплеснула она руками, разглядев нежданного гостя.

— Повоевала малость, — отмахнулась Лоре. — Тетушка Эльза, а вы дедушку моего не видели?

— Постой, — женщина задумалась, — да давно уже не видела. Вот с тех пор как слухи эти про войну пошли так и не видела. То есть, как это повоевала? — снова всполошилась она, — Где это ты была и с кем это ты воевала?

— Значит не возвращался, — Лоре пригорюнилась. Она все‑таки еще надеялась, что дедушка спрятался где‑то поблизости и играет с ней в прятки. — А кузнец вернулся?

— Это Саом то? Он тоже пропал. Сказал, что пошел воевать, сражаться за свободу. Кузню на сына оставил, жену бросил и ушел. Совсем уже от своего огня сгорячился. Не объяснил ничего толком, только все про свободу говорил, да про старые порядки, которые сохранить надо. Вот почитай с начала лета его и нет. Да ты что же на улице, в дом заходи, накормлю тебя, а то вон как исхудала.

И Лоре, конечно же, зашла в дом, во — первых потому что нехорошо обижать хозяев, а во — вторых, потому что и впрямь была голодна. И пока они с Филом ели, тетушка Эльза наполнила ее корзинку и хлебом и яйцами и маслом и яблоками и мукой и еще много чем, а Лоре успела ей рассказать про странный город, с высокой стеной и железными воротами, где все дома каменные да высокие и где на лошадях верхом ездят. Тетушка Эльза только вздыхала, да недоверчиво охала, потому как, где ж это видано, чтобы на лошадях ездили просто так, без надобности какой срочной и жизненной, а уж чтоб селение железом и камнями закрывать, так и вовсе неслыханно. Впрочем, все в деревне знали, что Лорейя Лонгвиль большая выдумщица, да и неудивительно, с таким то дедушкой. Ушла Лоре от мельника уже вечером, сытая, с полной корзинкой продуктов, с кучей новостей, и твердой уверенностью, что командор Страг был неправ, затеяв войну, потому что как сказал сам мельник, дядюшка Эл, если новое хорошее, то, что за старое да негодное цепляться, платье‑то одно всю жизнь не проносишь, хоть что ты с ним не делай, придет пора и сменишь, так и все вокруг меняется, когда срок настает. Дядюшка Эл тоже был философом, только был он философом — оптимистом, хотя может быть потому, что в отличие от Фила, ему не приходилось за Лоре приглядывать. Фил же жалел только об одном, кроме того, что он жалел о приходе кузница с новостями в то памятное утро, о том, что прежде чем отправляться в путь, он не догадался отправить Лоре в деревню, может тогда всего этого пути и не было бы. Если бы не запугавший их дедушка. Но сделанного не изменишь, а пройденного не забудешь. С этими мыслями он и заснул на своем старом уютном шкафе.