Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы (СИ)

Температура горения древесного угля — около 1400 ®C, начало восстановления оксидов железа — 650 °C. В диапазоне 700-800 °C Fe3O4 и FeO восстанавливаются до металлического железа. Казалось бы — чего дальше греть-то?

Как с варкой хрусталя: у химиков процесс уже пошёл, а у технологов — ещё и конь не валялся. Железо восстанавливается, но не течёт — сидит молекулами в окружающей породе. Металлурги не железо плавят, а кремнезёмы с глинозёмами — пустую породу.

Получается лепёшка — крица. Сначала «макароны по-флотски» — много шлака с вкраплениями железа. Потом «пельмени» разного уровня «мясистости». Переход от «макарон» к «пельменям» — тысячелетия истории человечества.

Идеал — «чисто мясной рулет». Но от 2 % неметаллических включений в продукции русских варниц — всегда.

* * *

Ну вот получили. Что-то. Начали разбираться. Выпуск шёл «сплошняком с недоваром». Разделялся частями: видно, какие чушки — сверху расплава, какие снизу. Треть — нормальное мягкое железо, треть — оцел, сталь. Точнее: стали. Всего спектра: от малоуглеродистых до высокоуглеродистых. Треть — чугун. В обоих вариантах: сером и белом.

На «Святой Руси» слова «чугун» — нет, работать с ним не умеют. Раз под кувалдой колется — дерьмо, «свиное железо». Да ещё и в смеси со шлаком.

Напомню для знатоков: ковка в средневековье — прежде всего не способ формовки изделия или уплотнения поверхности, а способ выбить шлак из железа. Иногда — железо из шлака. А тут оно — бздынь и «в щепки». Или как это у металлов называется7

Ну, не так уж чтобы совсем. У нас тут высокий «бляуофен», а не штукофен, от которых этот термин — «свиное железо» — и пошёл. С этим чугуном можно работать.

Как? — Ну… ядра пушечные лить… пушек нет… гробы делать, как в Индии… у нас деревянные… мостовые мостить, как в некоторых уральских городах…

– Дрянь! Лопается! Ковать нельзя!

– Уймись, Прокуёвина! Ты про ковкий чугун слышал?

Затих. Не слышал, не видел, не верит.

* * *

И правильно делает: «ковкий чугун» — нормально не куётся, название — условное. Особенность: графитовые включения расположены в форме хлопьев и изолированы друг от друга, отчего металлическая основа менее разобщена, обладает некоторой вязкостью и пластичностью.

Предметы отливаются из белого чугуна, прокаливаются в горшках, и металл, бывший до этой обработки твердым, хрупким и легкоплавким, приобретает все свойства железа — делается мягким, трудноплавким, способным к обработке, получает известную степень ковкости.

Другое название: литая сталь (run steel). Повторное открытие — конец первой трети 19 века.

Пригоден для замков, шпор, колес, шкивов… Двухпудовый тигль с загрузкой слоями с угольным порошком — в печь. Печь медленно подогревают до светло-красного каления (около 1000®), 20–30 часов; при этой температуре выдерживают 60–80 часов, затем медленно охлаждают 30 часов.

Вот это я вываливаю на своего супер-металлиста. Визг прекращается, пошло впитывание информации.

«Старый мудрый Вяйнемёйнен сделал дерево из дуба…». — А из чугуна?

Главное: вот эта «радость» — «красота горящего металла» — только начало. Дальше идут вагранки, тигли, горны. Цементация и адусирование. Литьё в формы. Чего для чёрного металла здесь никогда… поверхностное и полное легирование… крупповская броня с быстрой цементацией светильным газом (если сумею получить на пиролизе древесины нечто сходное) и поверхностной закалкой путём быстрого нагрева поверхности (30–40 % глубины), с быстрым охлаждением сильным потоком воды либо масла.

А ещё здесь пока есть город Ахсикет. В 30 км к северо-востоку от Намангана на правом берегу Сырдарьи. Потом его монголы… С VII по XIII в. там выплавляли высококачественные тигельные стали. Там ров длиной 250 м, шириной 25 м и глубиной 14 м, доверху наполненный тиглями вместимостью от 2 до 10 кг. Варили тигельную сталь, используя каменный уголь. Была целая гора из каменного угля высокого качества. За 600 лет — полностью выработана.

Объёмы представили? За раз? За столетия?

Чем мы хуже Ферганы?

* * *

Дальше — «раздача слоников». Горшени — втык за огнеупоры, Фрицу — за то, что я не продумал доступ к футеровке из-за кожуха. А он не подсказал. Прокую — за истеричность, Терентию — за кое-какие несуразности в обеспечении и размещении. Воздухозаборник сгорел, завалочная часть — в крошево…

По сути — фигня. Появился металл для изложниц, для рельс и вагонеток, для решёток подогрева воздухозаборника…

Вторым уровнем, уже самому себе. Надо выносить «горячие производства» из города. Выносить — все. Но особенно — металлургию. Уж больно ядовито. Второго такого места в округе, как Дятловы горы, с такими возможностями естественного движения воздушных масс — нет. Поэтому — искусственное дутьё. И обязательный подогрев воздуха. И использование колошниковых газов, и достаточность проточной воды, и…

Есть тут недалече речка одна. Известная по моим временам. Течёт себе… извилисто, «соромно». А что там за местности? Надо глянуть.

Короче: «за работу, товарищи!».

Глава 448

Когда все разошлись, Николай задал свой, ставший уже стандартным вопрос:

– Куда я всё это дену?

Умница. Уже понял. Обошлись без глистообразных медведей с хрустальными бусами.

* * *

Мы получили от Боголюбского почти всё «железоделательное дерьмо» Суздальского княжества. Не смотря на все визги тамошних вятших, купчиков и примкнувших, Боголюбский своё обещание выполнил.

Другой бы князёк пошёл навстречу народным чаяниям:

– Зверю Лютому — ничего кроме верёвки намыленной да топора острого!

Но Боголюбский чётко движется в сторону самодержавия. «Моё слово — закон». Он слово дал и «вопль массы народной»… акустическое явление. Не основание для государственных решений.

Князь-то у нас того… Клёвый пацан — за базар отвечает.

Итого: три учана отходов, четыре тысячи пудов металлургического шлака. С содержанием железа на уровне 50 %. Мы его обогащаем и выводим за 90 %. Сама печка выплавляет примерно 80 % из имеющегося.

Вывод: будет полторы тысячи пудов металла.

Напомню: вся годовая выплавка Суздальского княжества — тысяча. А там населения — шестьсот тысяч душ.

Печка завалилась? — Очень не хорошо. Но Николай прекрасно понимает: меня это не остановит. Через пару недель печку поставят заново, лучше прежнего. Прогреют, подготовят. И мы вгоним её в непрерывный режим. Когда 50 пудов железа будут каждые 12 часов.

Каждые!

Через три недели такого «трудового героизма», а по сути — намёка на нормальную технологию, у нас кончится Суздальский «мусор». И что тогда? Не в смысле: что грузить в печь. В смысле — куда девать «пирожки»?

Напомню: норма потребления железа в эту эпоху — от полуфунта до фунта на человека. На жизнь.

Под властью Всеволжска, нет и тридцати тысяч душ. Большинство — лесовики. Которым железо не нужно. У мари, например, после их потерь последнего года, железа в избытке — осталось от погибших, своих и унжамерен. «Избыток» — по их собственным, сиюминутным представлениям.

Слитки, чушки — не нужны никому. «Шеломы» — обжатые молотом крицы из варниц — ходят внутри своих земель. Недалеко.

«Сертифицированный товар от сертифицированных поставщиков».

Нужны готовые изделия. И для своих, и на экспорт. «Полный цикл». Включая поковку, штамповку, закалку и заточку.

* * *

– Та-ак. С водозабором придётся погодить. Прокуй соберёт нашу турбину с бабой и накуёт чего надобно.

«Потребности народные» — водопровод — отступают перед потребностью индустриальной — штамповкой. Однако есть надежда: следующую турбину Прокуй сделает сильно быстрее, чем первую.