Завещание предков (СИ)

Мы подъехали к указанному священником дому. Ефпатин соскочил с коня и заколотил кулаком по воротам. С минуту подождав, ударил по воротам сильней. Из-за ворот спросили: «Кто там?» Кубин громко сказал: «Ты Фома Кустаха? Открывай, святой отец на постой к тебе нас определил. Раненый у нас есть. В дом его надо». Ворота скрипнули и раскрылись, к нам вышел мужик лет сорока. Одет в простую рубаху до колен, подпоясанный кожаным ремешком, на ногах штаны и босой. Поклонился: «Проходите, бояре». Повернувшись, крикнул: «Лукерья! Светлицу приготовь, воды согрей». Олега осторожно занесли дом. Дом был большой, пятистенок. Большая печь посередине избы казалось, занимала всю жилую площадь. Олега мы пронесли в огороженную комнату. Впереди, постоянно говоря «Вот сюда» и «Осторожно, порог и пригнитесь», семенил хозяин. Олега положили на широкую лавку, застеленную матрацем набитым соломой. Укрыли одеялом, и вышли в сени. Кулибин положил руку мне на плечо: «Матей, оставайся с братом, а мы за трофеями. Знать бы сразу, взяли б ещё там. Но кто знал? Смотри тут». Сколько времени их не было, не знаю. Я погрузился в такое отчаяние. Как во сне я наблюдал, как обмывают и перевязывают брата. Потом вдруг рядом оказался священник и что-то делал, оказалось, отпевал. Я и не сразу понял, что Олег умер. В себя я пришел от того, что по лицу мне хлестал Кубин и говорил: «… ицер ты или нет, приди в себя». Я оглянулся и увидел, что мы стоим за часовней, где было кладбище. Рядом на холмике стоял могильный крест. Вот здесь значит, упокоился мой брат Олег.

Кубин протянул руку и я, поняв, что ему надо, достал сигареты. Закурив, бросил пустую пачку в костёр.

— Что дальше было, Матвей Власович?

Дед Матей выпустил дым и сказал.

— Давно это было. Всё и не вспомню. Ясно помнил день первый, а потом как-то размыто всё. Помню, как к Москве подъехали. Непривычно было видеть небольшой деревянный кремль с малым посадом вокруг. Потом поступили на службу в дружину к Великому князю Владимирскому.

8

Не может быть! Не было нападения на Русь, летом тысяча двести тридцать седьмого года! Батый приведёт свои орды к зиме. Откуда здесь столько степняков? Малые отряды, для захвата полона ещё понятно, но отряд в десять тысяч сабель?

Первой мыслью было срочно бежать и кричать во весь голос. Но потом подумал, а кто поверит? Поверит один, дед Матей, и то не уверен. Не очень верит он в сказки про леших. Но надо было как-то убедить его поговорить с Гориным и Велесовым. Надо собирать армию, то-есть дружину, ополчение, наконец.

Рассветало. На поляне, у чуть дымящих кострищ, вповалку спали ратники. По краям, где ещё горели костры, сидели сторожа.

После выпитого целого котелка чая, захотелось отойти до ветру. Спавшие ратники если и поднимались по той же проблеме, то справляли нужду по малой, отойдя на пару шагов от лёжки. Мне вдруг, захотелось отойти подальше. Я поднялся и направился к кустам. Кубин молча проводил меня глазами. Протиснувшись сквозь кусты, поднялся на пригорок, зашел за сосну, потоптался, словно место не нравилось, и пошел глубже в лес. Глубоко в сознании пищала мысль, но как-то тихо, что-то вроде «Куда меня несёт?». Наконец у понравившегося дерева встал…

Ух. Поднял голову — напротив, на толстой ветке, сидел ворон и смотрел на меня. Я удивленно оглянулся, чего меня сюда принесло? Опять посмотрев на птицу, сказал:

— Чего пялишься, отвернись.

Ворон повернул голову и стал смотреть мне за спину. Даже сдвинулся чуть в сторону. За спиной кто-то есть? Чёрт, саблю-то оставил, идиот. Медленно достаю нож и, резко повернувшись, замираю в боевой стойке.

За спиной раздалось.

— Кгарррг!

Ну, нет, я не повернусь. Там, за той, толстенной осиной, точно кто-то есть. Негромко сказал в темноту:

— Эй! Я знаю, что ты там, выходи.

Из лесного сумрака выдвинулась тень и трансформировалась в маленького, толстенького мужичка. Русые волосы и окладистая бородка с усами, делали его похожим на Николая второго. Он остановился в трёх метрах и сцепил руки на животе.

— Кто ты?

— Осип я, хранитель этого леса. Доброе слово тебе от Кочура. Это я сюда тебя привёл. Прости. Весть плохую, просили передать. — На его лице ничего не менялось, словно со мной разговаривал не он. — Рать чужая, свирепая и жестокая идёт в эти края.

Это о чём он?

— Какая рать, поясни.

— Они себя Чингизидами назают.

Как? Монголы?

— Не понял. Ты ничего не перепутал? Какие монголы, какая рать? Не может этого быть!

Осип спокойно стоял на месте, я друг обнаружил, что хожу туда-сюда.

— Откуда весть такая?

На миг показалось, что леший поморщился.

— Лес слухами полнится. Древа силу от деревьев получают, со всего леса. Лешие слышат, что в других лесах происходит. Хранители ведают — тьма идёт.

Тьма это десять тысяч? Всё-таки странно.

— А что это вдруг, лешие захотели предупредить людей?

Осип вздохнул:

— Понятно, что огню вороги предадут города и веси ваши. А огонь лесу погибель. От любого града вашего перекинутся может. Хранители решили предупредить.

— Ясно. Что ничего не ясно.