Драконья луна

Уже совсем недалеко от дома мне попадается автомобиль с включенными фарами. В другое время я пропустил бы его. Но сегодня этот свет фар кажется мне наглым и оскорбительным. Машина как раз сворачивает на проселочную дорогу. Это «порше-бокстер» – спортивная машина для богатых. Она слишком быстроходная для такой дороги. За рулем – белый мужчина, рядом с ним – еще один, оба болтают и отхлебывают из бутылки. Видимо, туристы.

Я ныряю вниз, к машине, пролетаю мимо ветрового стекла, чуть задев капот и заблокировав водителю обзор. Всего лишь на несколько секунд, но этого оказывается достаточно, чтобы он потерял ориентацию. «Бокстер» сворачивает с дороги, шарахается в кусты, пробивает брешь в каменной изгороди, выезжает в поле и наконец врезается в гладкий ствол тополя. Фары теперь смотрят в разные стороны. И водитель, и пассажир некоторое время сидят неподвижно. Я приземляюсь позади них.

Наконец пассажир выбирается из машины:

– Джек! Ты как, цел? – спрашивает он.

Водитель стонет:

– Это будет стоить целое состояние! Одна надежда – на страховку.

Пассажир ходит вокруг машины, осматривая повреждения. Свет фар падает на него. Он молодой, мускулистый. Слегка склонен к полноте. У меня текут слюнки.

– Черт, ты видел эту штуку, которая загородила нам обзор? Чуть нас не сшибла. Что это за чертовщина, как ты думаешь?

И тут я издаю громкий рев. Пусть они оба меня увидят. Они поворачиваются ко мне, и тут я бросаюсь на водителя и убиваю его одним ударом. Предоставив пассажиру бежать, я распарываю живот убитому. Чудесный запах его свежей крови расцветает пышным цветком. Откусив большой кусок, еще раз с наслаждением вдыхаю аромат крови и издаю победный рев. Потом я поднимаюсь в воздух, чтобы разыскать пассажира.

Он пытается спрятаться в высокой траве, но легкое движение тонких стеблей выдает дрожь скрывающегося в них человека, к тому же беглец обнаруживает себя едким от страха запахом пота. Я спускаюсь и начинаю играть с ним – толкаю его из стороны в сторону. Едва ему удается подняться на ноги, бью его хвостом. Он пытается отползти. Я преследую его, дожидаюсь, пока он снова встанет, и опять валю на землю ударом хвоста.

Мужчина стоит ко мне лицом. Грудь его вздымается. Кулаки сжаты.

– Что, черт возьми, тебе надо? – вопит он.-Если хочешь убить меня, убивай скорее!

Чего я хочу? Мне просто необходимо избавиться от переполняющей меня ярости. Я изгибаюсь и снова наношу удар, отбросив его при этом по крайней мере на десять футов.

Человек лежит лицом вниз и стонет. Склонившись над ним, я трогаю его за плечо передней лапой. Продолжая стонать, он оборачивается ко мне:

– Тебе все мало? – Из его уст раздается короткий злой смешок. – Мало?

Мужчина с трудом поднимается, помогая себе руками, и долго пошатывается, прежде чем ему удается твердо встать на ноги.

– Ну, давай! – Он манит меня обеими руками. – Давай уже закончим.

Весь мой гнев испаряется. Я смотрю на его жалкие попытки сохранить достоинство. Мне стыдно, что я мучаю его, вместо того чтобы убить быстро. Теперь уже невозможно – просто отпустить его. Я приканчиваю его, чиркнув когтем по горлу, прежде чем он успевает что-либо сообразить. Мужчина тихо оседает на землю.

Добравшись до его внутренностей, я устраиваю себе пир. Утолив первый голод, подбираю его тело и останки его друга и несу их домой, сыну, пока не взошло солнце и не закончилась эта долгая и ужасная ночь.

14

Я лежу в постели с открытыми глазами и напряженно ловлю каждое дуновение ветра, проникающее в комнату через окно. Ветер может принести запах Хлои, и предчувствие этого мучает меня. Наконец я встаю, закрываю окна во всем доме и везде включаю кондиционеры, правда на самую нижнюю отметку, чтобы температура воздуха внутри сравнялась с температурой снаружи.

Ложусь снова, но сон не приходит. Глядя в потолок, я думаю о Хлое, о ее власти надо мной. Если она мне откажет, я возьму Генри и отправлюсь в Европу. Может быть, там мне удастся найти себе жену. Но сомневаюсь, что есть еще такая, как Хлоя.

Грэнни, Вельда и другие слуги появляются около семи, вскоре после рассвета. Слышно, как они ходят по дому, как Вельда отчитывает своих кузин за нестертую пыль, как Грэнни что-то рассказывает и смеется. Где-то около десяти он стучится в мою комнату:

– Мистер де ла Сангре, с вами все в порядке, хозяин?

Нет, со мной не все в порядке. Моя жизнь дала трещину. Сердце мое разбито.

– Я просто устал, Грэнни, – отвечаю я.

– Мальчик тоже еще не вставал. Хотите, хозяин, я разбужу его и мы съездим куда-нибудь покататься верхом?

– Если он захочет. Скажите ему, что мы с ним увидимся попозже, днем.

– Конечно. – Ямаец ненадолго замолкает, потом говорит: – Ах да, мистер де ла Сангре… – Он смущенно покашливает. – Женщины жалуются… Они, конечно, только и делают, что жалуются. Но они просили меня узнать, нельзя ли отключить кондиционеры и открыть окна. На улице очень хорошая погода.

– Я хочу, чтобы окна были закрыты, а кондиционеры включены. Скажите женщинам, что, если

им холодно, они могут идти домой.

– Ну что вы! Зачем же так? Я скажу им, что вам так больше нравится.

К полудню я исчерпываю весь запас мрачности и жалости к себе, встаю, принимаю душ и одеваюсь. Несмотря на закрытое окно, я слышу, как вибрирует помост для прыжков в воду. Частые всплески говорят о том, что Генри тренируется.

Подойдя к окну в гостиной, я смотрю, как мой сын выполняет сложнейший флип вперед. Грэнни хвалит его. Впервые за сегодняшний день улыбаюсь. Мой сын с каждой новой попыткой прыгает все лучше и лучше. В конце концов, что бы ни ответила Хлоя, у меня есть Генри, а у него – я. Эта мысль утешает меня.

– Жизнь продолжается, – говорю я вслух, искренне желая поверить в это. Но на сердце по-прежнему тяжело.

Взяв книгу, пробую читать, но сегодня слова для меня – просто черные значки на белом фоне. Роясь среди компакт-дисков, пытаюсь найти что-нибудь, что могло бы поднять мне настроение, но любая музыка сейчас кажется мне просто шумом. Иду в видеотеку, выбираю фильм, начинаю смотреть и очень скоро ловлю себя на том, что, глядя на экран, думаю о Хлое.

Потом мне приходит в голову, что я уже несколько недель не звонил в офис. Иду к телефону и набираю код Майами. Трубку снимают только после трех гудков. Резковатый голос отвечает:

– Концерн «Ла Map».

Голос женский, но он старше и ниже, чем Ритин.

– А где Рита? – спрашиваю я.

– Ее повысили, сэр. Чем могу служить?

Я качаю головой:

– Да, конечно, я забыл. Простите. Это мистер де ла Сангре.

– Ах, сэр, – рокочет голос, – очень приятно познакомиться, сэр. Я – Сара» новый секретарь.

– Добро пожаловать на борт, Сара. Могу я поговорить с Артуро?

– Извините, сэр, но он в отпуске. Его не будет еще две недели. – В наш разговор вклинивается звонок другого телефона. – О, простите, сэр, одну секунду! ;

– Пожалуйста, – отвечаю я. Конечно, Артуро ведь говорил, что собирается в отпуск, но это

как-то вылетело у меня из головы. Раздумывая, в настроении ли я сегодня разговаривать с Тинделлом, принимаю решение поговорить лучше с Ритой.

Сара вновь на проводе:

– Извините, что заставила вас ждать, мистер де ла Сангре. Чем могу быть полезна?

– Соедините меня с Ритой.

– С Ритой, сэр? Не с мистером Тинделлом?

Вопрос мне не нравится.

– Кто нанимал вас?

– Мистер Тинделл, сэр. Мистер Гомес был слишком занят перед отъездом.

– Так вот, не знаю, что сказал вам обо мне Йен, но лучше вам усвоить, что я всегда твердо знаю, чего хочу. А теперь соедините меня с Ритой, и поскорее.

Едва слышным голосом Сара лепечет:

– Конечно, сэр. Сию минуту.

– Питер! – бодро отзывается Рита. – Как дела?

– Дела идут, – лаконично отвечаю я.

Она замолкает ненадолго, и я начинаю опасаться, что такой ответ мог выдать мое истинное настроение.