Сказки о сотворении мира (СИ)

— Разве так делают?

— Делают, — подтвердила графиня. — Мощность на выходе минимальная, но вдруг повезет… Если соберешь каркас правильно — какой-нибудь эффект обязательно будет. Тебе же надо, чтобы он сблизил Юлькину частоту с параметрами внешнего поля и зафиксировал ситуацию, пока хронал не активирует себя сам?

— В идеале — да.

— Не знаю, Оська. Авось да получится. Имей в виду, что Глаза появляются в свободной продаже только тогда, когда выпадают из чьего-нибудь «святого горшка». Их специально не сделаешь и отдельно не купишь. Если ждать случая и надеяться на везение, можно не дождаться. Попробуй.

— Какую мощность он даст на фальшивом Глазу?

— Миленький мой, если б я разбиралась! Я даже не знаю, в каких единицах измеряется мощность Греаля. Позвони Арику, пусть бросает дела и дует сюда немедленно. Руки ювелира тебе пригодятся. У Арика руки умнее, чем голова. Он будет тебе рассказывать, что хреновый огранщик — не верь! Дядя Давид доверял ему сложные вещи, я это знаю точно. А работает Арик быстро. И с металлом работает, и с камнем. Скажи, что он нужен здесь позарез. Скажи, что мне нужен. Скажи, убью!..

Чем дольше длилось ожидание, тем страшнее становились сказки, которые Натан Валерьянович рассказывал несчастным женщинам и мужчине. Истории Ангелов, которые любят посещать людей и заводить душевные разговоры, окончательно сломили их дух. Юлина мама пошла поплакать к оврагу, Юлина тетя пошла за ней, мужчина по имени Николай пошел морально поддержать плачущих. Федор желал дослушать историю до конца, но Натан, лишенный аудитории, лишился и вдохновения.

— Я начитался о фокусах Греаля еще с библейских преданий, — признался Федор, — шеф заставил меня проштудировать материалы. Нет, я, конечно, допускаю, что свойства кристаллов нельзя объяснить наукой, я допускаю существование тонких миров в первичных полях. Я даже уверен, что разум может принимать любые формы и находиться в любой среде. Я только одного не понял, Натан Валерьянович… можно спросить?

— Конечно, спроси, Федя.

— Почему вы считаете, что Греаль воспроизвести невозможно, если для этого есть материалы и даже техническая документация? Если есть гениальные физики, которые готовы работать…

— Потому что, Федор, мы, также как ты, не поняли главное: каким образом работает Греаль? И пока не поймем, все разговоры о гениальных ученых — просто издевательство над их бесплодными усилиями. Гениальных физиков не бывает. Бывают удачливые, бывают трудолюбивые. Гениальность — это про кого-то еще.

— А можно спросить, чего именно вы не поняли?

— Чем шаман отличается от врача? — спросил Натан. — Тем, что обращается к душе пациента, а не к телу. Врач устраняет симптомы болезни, шаман ищет ее причину. Также и мы оперируем созданной кем-то материей: изучаем ее, изменяем, заставляем работать так, чтобы приносить человеку пользу. Греаль работает на уровень выше дозволенного человеку. Он оперирует тем, что мы называем первопричиной материального бытия, обращается напрямую к источнику, который не перекладывает старые кирпичи в новые стены. Греаль моделирует физику пространства с чистого листа. Мы не знаем источник, значит, не понимаем главного.

— Понял. У нас прокол в области философии.

— У нас другой прокол, — возразил Натан. — Мы ничем не заслужили права понимания таких вещей, поэтому не получили возможности их понимать.

Банному халату Мирославы после лесной прогулки требовалась стирка и штопка. Сама графиня нуждалась в отдыхе и чашке крепкого кофе, но не получила ни того, ни другого. Она нашла в автобусе компанию нервных мужчин, готовых наперебой задавать вопросы, и двух зареванных женщин, готовых плакать и плакать.

— Нашла, — ответила графиня на все вопросы сразу, и вздох облегчения разрядил обстановку. Графиня показала физикам два ряда цифр, записанных на ладони.

— Почему дважды? — не понял Оскар, но цифры в компьютер ввел.

— Юлька там не одна, — объяснила графиня. — Там еще один… мечется по дороге. Вы всех строителей вывели? Никого не забыли? Мужичок среднего роста, в меру упитан, морда красная с перепоя, пижонская бороденка деревенского интеллигента. Прикид недеревенский, но не сказать, что со вкусом. Прикид из бутика «от турецкого султана». Одним словом, Версаль отдыхает. Сказал, что Яшкой зовут.

— Бессонов… — догадался Натан. — Вон он где. И ведь никто не хватился…

— Что с Юлькой, говори… — торопил Оскар.

— Юлька ваша жива, здорова, и в отличие от вас, держится молодцом. Я к ней Яшку приставила, чтобы пример брал, а то мужик совсем скис. Все-таки, какой никакой, а самец. От кабана, конечно, не защитит, но от зайца вдвоем отобьются.

— Там нет кабанов, — сказал Федор. — И зайцев нет.

— Я сделала что-то не так? — поинтересовалась Мира.

Оскар тяжело вздохнул. Родственницы Юли, наконец, обнялись, но плакать не перестали, наоборот, зарыдали с новой силой. Юлина мама схватила графиню за рукав халата и привлекла к себе.

— Умоляю, скажите, скоро ли ее спасут?

— В лучшем случае лет через двести, — предположила графиня. — Примерно столько времени понадобится нашим физикам, чтобы усовершенствовать свой генератор. Шанс, что операция пройдет успешно, близок нолю.

— Значит, мы дождемся Юлечку и вместе поедем в гостиницу? — прошептала мама.

— Пойдемте на воздух, — Федор поднял обеих женщин со скамейки и повел из автобуса. Мужчина по имени Николай помог всем троим не оступиться на лестнице. Натан Валерьянович с укоризной поглядел на графиню.

— Я что-то перепутала, профессор?

— Присядь.

— Ну, присела. Дальше что? — спросила Мира, сев на освободившуюся скамейку.

— Рассказывай дальше.

— Что рассказывать? Как вы и думали, сидит бедняжечка у дороги. Холодно ей по ночам, но она привыкла. Сделала себе ямку, выложила ее мхом… Догадалась ведь! Велела вам передать, чтобы не волновались.

— Нормально!!! — вспылил Оскар. — Больше ничего передать не велела?

— Первые три дня ей было страшно. Потом привыкла. Призналась мне, что в детстве любила одна гулять по лесу…

— Догулялась, коза… — прошипел Оскар.

— Классная у тебя девчонка, между прочим, — добавила Мира. — Мне понравилась. Люблю таких.

— Что еще?

— А что ты еще хочешь услышать? Она действительно тащила тебе на башню обед, решила прогуляться лесом. Сказала, что ей послышался детский плач, поэтому свернула с тропы, а обратно выйти на тропу не смогла.

— Черт! — догадался Оскар. — Вот оно что!

— Да, об этом мы не подумали, — согласился Натан. — Наша вина… Вблизи активных зон часто возникают галлюцинации. Мы не предупредили Юлю.

— Докладываю дальше: от того обеда осталось несколько сухарей, боюсь, что Яшка их съест, но Юлька ваша и без сухарей, и без Яшки не пропадет. Хотя, конечно, с питанием у них напряженка будет… ближайшие лет сто пятьдесят. Потом привыкнут.

— Прекрати! — рыкнул Оскар.

— Я объяснила ей в общих чертах, что произошло. В гораздо более откровенных выражениях, чем вашим дамам, между прочим, и не надо, Натан Валерьянович, косо на меня смотреть… Юлька, в отличие от вас, восприняла это вполне адекватно. Провалиться мне на этом месте, господа физики, если она не знала, чем вы занимаетесь. Делайте выводы. Может, галлюцинация ее в лес завлекла, а может, вполне реальный расчет.

— Вывод сделаем, когда решим задачу, — сказал Натан. — Сейчас будем думать, как ее решить. Частота, на которой застряла Юля, с нашим измерением пересекается только в верхней трети диапазона. Нашим генератором ее не погасить никак.

— То есть, мерцает? — догадалась графиня.

— Да, хрональное смещение оказалось больше, чем мы предполагали.

— Будет пропадать и появляться по случаю, как Борька Слупицкий? Каждый раз без денег и с пустой головой?

— Вероятнее всего…

— Нет, я Юльку на такие дела не подписываю.

— Тогда, Мира, нужен Греаль.

— О чем я вам давно говорю! Делайте Греаль, господа физики, время пришло.