Порог между мирами

– Приземлись здесь, — сдавленным голосом велел пилоту Диллингсворт.

– Действуй, — подтвердил Дон Стэнли.

Пилот кивнул.

Внизу тянулся размытый волнами берег. Сол Хайм увидел нечто не слишком похожее на дорогу, но ничем иным оно быть не могло. Вдали он заметил какое-то транспортное средство, вроде повозки. Кто-то не спеша ехал по своим делам. Сол успел разглядеть колеса и груз. Возница в синей шапочке явно не замечал хоппер, поскольку не смотрел на небо. Пилот выключил двигатели, и хоппер стал медленно снижаться.

– Я собираюсь сесть на дорогу, — объяснил пилот. — Прямо перед этой повозкой.

Он на мгновение включил обратный выхлоп, чтобы затормозить падение хоппера.

– Господи, я был прав, — прошептал Диллингсворт.

Хоппер коснулся земли, и все столпились у иллюминаторов, пытаясь разглядеть то, что уже заметил антрополог. Повозка остановилась. Возница таращился на хоппер и находившихся в нем людей.

«Как-то странно он выглядит, — подумал Сол Хайм. — Какой-то деформированный».

– Вероятно, облучился во время войны, — хрипло сказал один из репортеров. — Господи, какой кошмар!

– Нет, — возразил Диллингсворт. — Это не последствия облучения. Ты никогда раньше ничего подобного не видел?

– В книге, — срывающимся голосом сказал Петель. — В той, которую ты просматривал, когда мы пролетали над рыбацкими лодками.

– Это одна из древних человеческих рас, — проговорил Джим Брискин.

– Палеолитическая ветвь эволюции приматов, — уточнил Диллингсворт. — Думаю, что это синантроп, высшая форма питекантропа, человек пекинский, как его еще называют. Взгляните на низкий свод черепа, мощные надбровные дуги, слаборазвитый подбородок. Это обезьяньи черты, утраченные гомо сапиенс в процессе эволюции. Однако размеры мозга достаточно велики, почти сравнимы с нашими. Не говоря уже о том, что и зубы имеют несколько иную форму. В нашем мире, — добавил он, — эта ветвь древней эволюции прервалась в нижнем плейстоцене, около полутора миллионов лет назад.

– Мы… вернулись назад во времени? — спросил Петель.

– Нет, — раздраженно ответил Диллингсворт. — Ни на неделю. Судя по всему, гомо сапиенс здесь вообще не появился или по каким-то причинам не выжил. А синантроп стал господствующим видом, так же как мы в нашем мире.

– Тот, который выскочил вчера из планера, был горбатый, — дрожащим голосом заметил Вудбайн.

– Именно, — сказал Диллингсворт. — Не до конца выпрямленная фигура синантропа — следствие приспособления к жизни на открытых равнинах, поросших густой травой. Прямая осанка сделала бы его слишком легкой добычей, — спокойно пояснил он.

– Господи, — пробормотал Сол Хайм. — И что же нам теперь делать?

Ответа не последовало.

«Что за бардак!» — подумал Сол Хайм, когда группа из тридцати человек выбралась из хоппера и окружила повозку. Возница, слишком испуганный для того, чтобы попытаться убежать, смотрел на них кротким взглядом, сжимая в руках какой-то пакет. Сол заметил, что одежда туземца представляет собой единый кусок ткани, вроде тоги. Синантроп, в отличие от музейных моделей, был коротко и аккуратно подстрижен. «И какие из этого следуют выводы? — размышлял Сол. — Вот же невезуха!»

Дальнейшее представлялось ему даже хуже, чем он предполагал ранее. Значит, Джим проиграет из-за этого выборы… А ведь это была только верхушка айсберга. Хайм представил себе, какую тень бросит вся эта история на их жизнь — его, Джима и всех остальных… белых и цветных. Поскольку с точки зрения расовых отношений встреча с синантропом означала полное поражение.

Несколько сотрудников «ЗР» вместе с Диллингсвортом поспешно устанавливали возле повозки автоматические переводчики, намереваясь предпринять попытку пообщаться с возницей.

Загипнотизированный видом аппаратуры, низенький бизнесмен из Канзас-Сити, заикаясь, сказал Солу:

– Невероятно! Эти полулюди научились строить дороги и машины, даже изобрели газовую турбину. По крайней мере, так говорили по телевидению.

Вид у Петеля был совершенно ошеломленный.

– У них на это было полтора миллиона лет, — заметил Сол.

– И все равно потрясающе. Ведь они построили корабль, который может плавать по Атлантическому океану! Могу поклясться, на свете нет ни одного антрополога, который взялся бы написать на эту тему книгу. Никто не подозревал о существовании столь продвинутой культуры. Преклоняю перед ними голову. Это прекрасно. Это внушает оптимизм. Это помогает нам понять, что… — Он пытался найти подходящие слова. — Если что-нибудь случится с нами, гомо сапиенс, останутся другие формы жизни.

Сол, однако, ни в коей мере не разделял его оптимизма.

«Лучше было бы вернуться в наш мир и ликвидировать проход. Забыть о том, что мы его видели, — мрачно подумал он. — Однако сделать этого мы не можем, поскольку всегда найдется какой-нибудь любопытный ученый, который потребует продолжать исследования. Впрочем, “ЗР” и сами не хотят прекращать поиски здешних артефактов, а хотят выяснить, какую от них можно получить пользу. Так что все не так просто. Не удастся закрыть глаза и сделать вид, будто ничего не произошло».

– Не думаю, что созданное этими полулюдьми можно назвать прекрасным, — сказал Сол. — Они выглядят страшно отсталыми по сравнению с нами. А ведь у них было в десять раз больше времени, а может быть, и в двадцать. Подумать только, они до сих пор не умеют обрабатывать металл.

Никто не обращал на него внимания. Все толпились вокруг машины-переводчика.

– Кто хочет поговорить с этой полуобезьяной? — язвительно спросил Сол.

«Я должен вытащить отсюда моего кандидата, — лихорадочно размышлял он. — Не могу позволить, чтобы он имел к этому хоть какое-то отношение».

Но Джим Брискин, не обращая на него внимания, подошел к повозке и начал что-то говорить чужаку, вероятно пытаясь его успокоить. Это было совершенно в его стиле.

«Он просто дурак, — подумал Сол. — Неужели не видит, что губит политическую карьеру? Неужели только я в состоянии осознать последствия? Разве они не очевидны?»

Склонившись над микрофоном машины-переводчика, Диллингсворт повторял:

– Мы друзья. Мы хотим мира… Это устройство вообще работает? — повернулся он к Стэнли, после чего продолжил: — Мы друзья. Мы пришли с миром. Мы никому не причиним вреда.

– Нужно некоторое время, — объяснил Стэнли. — Продолжай. Понимаешь, машина должна перехватывать образы, возникающие в твоем мозгу, и передавать их прямо в мозг…

– Знаю, знаю, — отмахнулся Диллингсворт. — Вот только успеет ли она сработать прежде, чем он сбежит? Видишь, он уже готов удрать… Мы друзья, мы пришли с миром, — снова повторил он в микрофон.

Неожиданно синантроп заговорил.

Из динамика машины-переводчика донесся приглушенный шум. Запись тут же перемотали назад и пустили снова.

– Что он сказал? — спросил Петель, беспокойно озираясь. — Что он сказал?

– Ты тоже друг? — спросил Диллингсворт в микрофон. — Вы наши друзья, так же как и мы — ваши?

Сол подошел к Джиму Брискину и положил руку ему на плечо.

– Джим, я хочу с тобой поговорить.

– Ради бога, не сейчас!

– Именно сейчас, — настаивал Сол. — Дело не терпит отлагательств.

– Господи, ты что, с ума сошел? — простонал Джим.

– Нет! — ответил Сол. — Здесь все сошли с ума, кроме меня. Идем. — Схватив Джима за руку, он оттащил его в сторону. — Дай определение человека. Ну же, давай!

– Что? — удивленно уставился на него Джим.

– Дай определение человека! Если не можешь, то это сделаю я. Человек: животное, способное создавать орудия. Так вот, все это — повозка, шапочка, тога, корабль, даже планер с компрессором и турбиной — все это, в широком смысле, орудия. А потому эту чертову тварь следует признать человеком. Да, он уродлив, у него низкий лоб и нависшие брови. Умственными способностями он тоже не отличается. Однако у него вполне хватило ума создать все то, что мы уже видели. Более того, они построили дороги и даже… — голос Сола дрожал от злости, — сбили наш спутник!