Гражданин Империи

– Нет, не могу, мужики,– он подошел к ним впритык, нащупал в полутьме спинку свободного стула и сел.– У меня приказ, все по минутам расписано.

– А ты положи хрен на этот приказ,– любезно посоветовал молчавший до этого черноволосый парень с рукой на перевязи. И добавил совершенно не к месту:– Там, наверху, похоже кто-то основательно башкой шарабахнулся.

– Да уж,– поддержал сотоварища брюхатый.– Ты, паря, пойми: мы такие группы как твоя уже пятые сутки без роздыха водим, сил никаких нет. Так что и правда или сам топай, или дай поспать хоть часика три-четыре. А можно и все пять, если совестью мать-природа не обделила.

Степан задумался. Идти через линию фронта самолично, рискуя ежеминутно напороться на засаду, ему вовсе не улыбалось.

– А там, на входе, кто у вас лежит?

– Михалыч. Но ты его лучше не трожь. Лютый он от недосыпа. Последнему такому просителю давеча челюсть набекрень свернул – так мы его еле от штрафбата потом отмазали.

– Дела… Ну ладно, пойду я,– Степан нехотя встал и медленно направился к выходу.

– Давай, удачи,– донеслось ему вслед, когда он закрывал за собой неказистую дверь блиндажа.

– Ну что там? Выдвигаемся? – нетерпеливо спросил Радченко, завидев выходящего из блиндажа Степана.

– Ага, выдвигаемся. Мамонта только этого разбудить надо. Похоже, он и есть наш проводник.

– Ну так в чем проблема? – Радченко склонился над спящим бойцом и принялся трясти его за грудки.

– Да погоди ты! Лютый он, пятеро суток не спал.

– Ну и что с того, что лютый?

– Погоди, говорю,– Степан достал заветную флягу, отвинтил крышку и поднес ее к носу спящего. По воздуху разнесся крепкий аромат первака, самолично сваренного им перед походом. Как ни странно – уловка сработала. Ноздри спящего мертвым сном человека зашевелились, а рот конвульсивно раскрылся.

– Ну надо же, чует! – уважительно протянул Федотов.

– Так ведь разведчик,– Степан сунул в раскрытый рот горлышко фляги.

Пил «мамонт» долго, жадно. Острый кадык его двигался взад-вперед, словно поршень, доставляя в закрома изнуренного организма драгоценную живительную влагу. Наконец глаза его раскрылись и вполне осмысленно уставились на своего благодетеля.

– Чего надо?

– На сиртей идем. Туда и надо.

– Сирти…– боец обнажил в ухмылке желтые, прокуренные пеньки зубов.– Они что, курорт открыли бесплатный? В последнее время вашего брата туда будто магнитом тянет.

– Курорт,– согласился Степан.– На их стороне, говорят, загар лучше к телу пристает.

Возрожденное к жизни, тело Михалыча мелко затряслось, издавая лающие полувсхлипы-полувздохи. Заулыбались и все остальные вокруг.

– Ладно… чего уж там… отведу,– произнес он в перерывах между приступами смеха и требовательно протянул руку к фляге, недвусмысленно намекая, что с ней Степану придется в скором времени расстаться. Тот не возражал – молча вложил в руку жаждущего искомый предмет и помог ему подняться. Проводник времени даром не терял: подхватил прислоненную к стене винтовку и целенаправленно зашагал по траншее, сделав знак группе Степана следовать за ним. Минут через сорок вышли к полузасыпанному хламом отнорку, помогая друг другу, выбрались на бруствер. Степан поднес к глазам бинокль и тихо присвистнул. Голая степь кругом, не на чем глазу зацепиться. Михалыч, заметив беспокойство Степана, ухмыльнулся и побрел, пошатываясь, вперед. Они последовали за ним. Шли под нескончаемый стрекот цикад, чувствуя как с каждой минутой солнце припекает все сильнее и сильнее.

То ли проводник отлично знал свое дело, то ли просто повезло, но сиртей они так и не встретили. К обеду вышли, наконец, к долгожданной лесной опушке, тепло попрощались со своим поводырем и, сверившись с картой, продолжили движение на юго-восток. Через полчаса Степан скомандовал привал, справедливо рассудив, что в лес они углубились достаточно глубоко и шанс обнаружения их маленькой группы врагом минимален. Тем не менее, решил не рисковать. Дозорным выставил Федотова, заставив его укрыться в зарослях какого-то лопуховидного растения с мягкими, покрытыми снаружи коротким белесым пушком, веерообразными листьями. Сами же они спустились чуть ниже, устроив свой временный лагерь в неглубоком распадке. Жевали сухпай, лежа на толстом ковре прелых листьев вперемешку с сосновыми иглами, чувствуя, как постепенно расслабляются натруженные мышцы, а глаза сами собой закрываются.

Степан разбудил всех через час, приказал Радченко взять у Бавина пулемет, Федотову – треногу к нему и они двинулись дальше по лесной чащобе, обходя стороной те места, где ветви деревьев и кустов сплелись воедино, образуя сплошной живой щит. Попалась им и тропа. Кем она вытоптана: животными ли, человеком – Степан не знал. Следопыт из него был не ахти какой. Такое незнание временами вредило. Нечасто, но с завидным постоянством. Вот и сейчас он, чертыхаясь, вглядывался в цепочку неровных следов. То, что здесь периодически проходили животные, сомнений не вызывало. Причем животные разных видов. Кое-где на сухой земле попадались отпечатки копыт. Иногда даже лап. Размеры некоторых из них внушали серьезное уважение, если не сказать больше.

– Товарищ сержант! – Женя Некрасова оторвала Степана от созерцания какой-то трехпалой клешни, что впечаталась в клочок рыжеватого мха в непосредственной близости от тропы.

– Что там у тебя? – он приблизился к склоненной девушке и был вознагражден таким ясным отпечатком босой человеческой ноги, что сомнения его отпали сами собой.

– Мне кажется, что он проходил совсем недавно.

Вот черт, этого им как раз и не хватало! Степан уставился на след, тщетно силясь понять причину, по которой девушка сделала свои далеко ведущие выводы.

– Ничего не вижу,– признался он наконец.

– Да вот же! – Женя ногтем указала на крошечную частицу травинки, немилосердно втоптанную чьей-то пяткой в глинистый грунт тропы.– При такой жаре трава, оторванная от стебля, высыхает очень быстро. А эта выглядит совсем свежей. Видите?

Да, Степан видел. ТЕПЕРЬ видел.

– Всем сохранять спокойствие. Сходим с тропы и углубляемся в лес.

Сказал, а сам камнем упал на Женю, приминая ее к земле. Какая-то едва уловимая черная тень пронеслась у него над головой и закончила свой путь, увязнув в стволе ближайшего дерева. Стрела. Длинная, метра полтора. С черным как смоль оперением на конце. Другой такой стрелы Степан дожидаться не стал – схватил в охапку онемевшую от неожиданности девушку и лосем ломанулся в лес, не разбирая дороги, ломая ветви каких-то шипастых кустов. Через какое-то время он сбавил ход, а затем и вовсе остановился. Выпустил из рук Женю и припал брюхом к земле, выглядывая из-за ствола поваленного дерева. Вскоре появились и остальные: плашмя попадали рядом, тяжело дыша. Бавин тут же, не мешкая, отобрал у Радченко пулемет, установил его на треногу и направил ствол в ту сторону, откуда они только что прибежали.

Погони пока не было. «Возможно ее и не будет»– подумал Степан. Не факт, что они нарвались на целый отряд. Сирть вполне мог бродить в одиночку, промышляя охотой на зверя. Что он в таком случае предпримет? Естественно, уйдет куда подальше. Или вернется к своим, желая предупредить о нависшей над ними опасности. И в том, и в другом случае угрозы от него никакой. А они потеряют драгоценное время, отсиживаясь в кустах.

– Так, Женя,– Степан быстро зашарил глазами по местности. В особенности его интересовали кроны деревьев – оттуда можно было охватить гораздо больший участок леса. Наконец, взгляд его остановился на каком-то экзотическом дереве с тонкими гибкими ветвями, копной нисходящими вниз до самой земли. Ветви эти были покрыты пышными гроздями буровато-зеленой листвы, что вполне могло обеспечить идеальную маскировку.– Лезешь воон на то дерево. Видишь его?

– На иву похоже.

– Пусть будет ива. Забираешься на самый верх, оцениваешь качество обзора. Крайне желательно, дабы ты смогла видеть хотя бы часть тропы.

– Нет, нереально,– девушка отрицательно помотала головой.– Над тропой кроны деревьев наверняка сплетаются. Что я там увижу?