Крысиный волк (СИ)

— Эли, если я не ошибаюсь? — осведомился он. Таким тоном, будто просто пытался проявить интерес к разговору, будто считал это вежливым. Так спрашивают о цвете купленного платья или кличке нового домашнего животного.

— Да, — сказала Амти, потом фыркнула. — Вы осведомлены о моей жизни не менее, чем я о вашей.

А потом, не дожидаясь, пока он ответит, Амти быстро заговорила:

— Господин Шацар, эта женщина ходит в черном, ее лицо под вуалью, я не видела ее лица. Ее голос, как рычание, как шипение. Она неуязвима для пуль, она умеет растворяться в темноте. Это все, что я знаю. Но ведь вы тоже знаете кое-что, иначе не заинтересовались бы этим делом и оставили бы его Псам! Скажите это, пожалуйста! Моя подруга может умереть, а у меня никого нет ближе. То есть, это вам, конечно, плевать. Но если вы скажите, у нас не только будет шанс спасти ее, у нас будет шанс быстрее выполнить ваше же задание! Я умоляю вас!

Амти сама не заметила как до боли сжала кольцо в ладони. Казалось, еще немного и из сжатого кулака потечет кровь.

— Хотя бы скажите, жива ли она! — почти выкрикнула Амти. — Я уверена, вы знаете! Я уверена, что вы дурите всех нас! И с самого начала дурили! Вы знаете кто это, и что ей нужно! Тогда скажите мне хоть одно, убивает ли это существо девочек? Скажите, я умоляю вас! И в вас должно остаться хоть что-то человеческое, вы ведь тоже живой!

Амти еще что-то говорила, но сама не помнила что, голос ее перемежался всхлипами, но она так и не разрыдалась. Шацар молчал, и в тот момент, когда Амти почти готова была бросить телефон об стенку, он вздохнул.

— Амти, девочка, — сказал он. — Ты такая же истеричная, как твоя мать и такая же нелепая, как твой отец. Закрой рот.

Амти знала, что он ее не видит, но тут же захлопнула рот.

— Твоя подруга, скорее всего, жива. И все эти девочки скорее всего живы. А теперь прекрати жалеть себя.

— Спасибо, — выдохнула Амти.

Шацар ничего не ответил, но ей показалось, будто он тоже благодарен ей за что-то. Будто в том, что она сказала о женщине-звере была долгожданная для него новость. Амти показалось, будто он отплатил ей ответом про Эли за что-то важное для себя.

— Еще что-нибудь желаешь мне поведать? — спросил Шацар.

Амти начала было:

— Я…

И так и не поняла, как закончить. Что ему вообще можно было сказать? И зачем?

«Я беременна от вас»? И что он мог бы сказать в ответ? «Не переживай, Амти, девочка, это ненадолго, ведь я все равно убью тебя»?

— Что?

— Я закончила, — быстро сказала Амти и вежливо добавила. — До свиданья, господин Шацар.

— До свиданья, Амти, — ответил Шацар и почти тут же она услышала гудки.

Амти фыркнула в трубку, а потом вскочила на ноги и запрыгала вокруг телефона.

— Жива! Жива! Она жива!

После исполнения импровизированного танца Амти поняла, что выглядит глупо и устыдилась, села на пол. Колечко Эли она снова спрятала в карман и улыбнулась. Амти не знала, говорит Шацар правду или лжет. Но ей безумно хотелось верить, потому что эта вера дала ей силы.

Амти снова включила свет, Адрамаут и Неселим еще не вернулись, но теперь Амти точно знала, что им сказать. Она открыла свой блокнот для рисования, быстро перелистнула последний набросок Эли, и на пустой странице написала основные тезисы, потом нарисовала женщину-зверя. Не удержавшись, Амти подписала слово «уродливая» и сопроводила его стрелочкой к портрету похитительницы.

Потом она стала ждать. Через полчаса Амти почувствовала себя настолько тоскливо, что взяла глянцевый журнал Эли и принялась бессмысленно его листать. На последней странице, точно после грустных девичьих историй о ссорах с родителями и первой любви, Амти увидела рекламу телефона доверия для подростков. Несколько секунд Амти тупо смотрела на последовательность цифр, а потом механически принялась их набирать. Ей ответили сразу. Молодцы, знают же, что подростки — нервные. Усталый мужской голос поздоровался с ней, назвавшись оператором под номером девятнадцать, и предложил изложить свою проблему. Амти некоторое время молчала, на другом конце трубки ей отвечали тем же.

— Я, — сказала она. — Если честно не совсем понимаю, зачем звоню.

— Но ведь зачем-то вы позвонили, — с бесконечным терпением ответил оператор под номером девятнадцать. — Подумайте.

Амти снова помолчала. Тишина была такая, что Амти, казалось, слышала треск электричества в проводах. Наконец, она сказала:

— Я беременна от лучшего друга моего отца.

— Над вами было совершено…

Прежде, чем Амти услышала слово «насилие», она сказала:

— Нет.

Надо же, как ловко — обезличенная фраза вместо «вас изнасиловали?».

— Все было по обоюдному согласию. Просто как-то случайно.

Амти помолчала еще, ее слушали внимательно. И ей вдруг захотелось выговориться:

— Но на самом деле я всегда хотела секса! Ну, не всегда! Но года три уж точно! И я хотела его! Я о нем мечтала! Поэтому я сама виновата! Понимаете, я его вроде как напоила. Ну или вроде того. Скорее — вроде того. И сама напилась. А после секса я сбежала! Через окно. Но там был первый этаж, поэтому я в порядке. Извините, что я вам все это говорю. Вы, наверное, слышите достаточно таких дурацких историй. Но мне правда больше не к кому обратиться! Понимаете, всем, кого я люблю сейчас не до этого, у них большие проблемы, и я не хочу отвлекать их, они бы мне помогли, но им тяжело и без меня! И все становится еще хуже! И я совсем не знаю, что делать! Я сама виновата, нечего было хотеть этого дурацкого секса! От него одни проблемы! Теперь я всех подвела! И если я скажу, то это будет стыдно! А что делать одной я не знаю! Но это не так срочно, конечно, но однажды ведь придется что-нибудь делать! Нельзя все время бегать от проблем. Хотя, в основном, именно этим я и занимаюсь. Мне сейчас все так непонятно. Понимаете?

— Не скажу, что понимаю все, но общий смысл от меня не ускользнул, — ответил оператор под номером девятнадцать. — Вы говорили об этом с отцом?

— Если честно — я сбежала из дома.

— Вам есть где жить? Может быть, вам подсказать адреса приютов?

Голос показался Амти смутно знакомым, будто она слышала его во сне, по радио, в телевизионной передаче. Где-то не совсем в реальности.

— Нет. Мне есть, где жить. Я живу со своими друзьями, большинство из которых алкоголики.

Голос в трубке помолчал, потом спросил:

— А поговорить с другом вашего отца вы не пробовали? По меньшей мере, это такая же его ответственность, как и ваша. Кроме того, он старше и наверняка поможет вам.

— Я боюсь ему говорить. Не могу ему сказать. Точно. Он психопат. Вообще-то я думаю, он шизофреник. Шизофрения передается по наследству?

— Да.

— Ужасно. Хотя скорее я думаю, что он аутист.

— Аутизм тоже наследственное заболевание.

Амти радовалась, что голос на том конце трубки не осуждает ее, не ругается. Теперь она говорила почти с вызовом.

— Так вот, — сказала Амти. — Вкратце — моя жизнь. Именно так!

— Вы действительно попали в очень сложную ситуацию. Сейчас для вас главное…

А потом до Амти внезапно дошло, где ей доводилось слышать этот голос в прошлый раз, и она выпалила:

— Ашдод?!

И, наверное от неожиданности, он спросил:

— Амти?

Она тут же бросила трубку, будто та была мерзким, отвратительным насекомым.

— Идиотка, — сказала Амти. — Что сказал бы Мелькарт? Ты просто невообразимо тупая. Почти невозможно добиться такой тупости, обладая хотя бы одним функционирующим куском мозга.

Но Мелькарт сказал:

— Подожди, я все объясню! Давай-ка поговорим, а? Ты же любишь языком трепать!

Амти услышала его голос, потому что больше он напоминал громкий, собачий лай. Все очень плохо, подумала Амти. Она вышла из комнаты, подошла к лестнице и замерла, облокотившись на перила. У двери в холле стоял Аштар. На его бежевом пальто все еще был снег, видимо, он только пришел. Недалеко от него был Мелькарт, он замер с поднятыми руками. Из кухни выглядывал Шайху, с любопытством осматривая обоих. Когда к нему присоединилась Яуди, она спросила что происходит, но Шайху только шикнул, приложив палец к губам.