Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель

– А вдруг как сглазит кто воинскую Удачу? Не гоже глаза на доспех да на оружие таращить, коли сам в битву не идешь. Лишний взгляд может броню лишить крепости, а меч верткости. Да викинг за сглаз Удачи имеет право и убить фолька.

Волькша поджал губы и даже не стал передавать слова шеппаря Ольгерду. Уж кто-кто, а он знал, что у Рыжего Люта в голове осиновая труха. А ну как начнет он, наслушавшись про такие варяжские обычаи, раздавать тумаки направо и налево. И без того бедовый он, а тут вовсе узду потеряет…

Дом синеуса Ларса возвышался над мрачными домами с земляными крышами, как дуб над ракитовым подлеском. Волкан бросил взгляд на Олькшу, но, похоже, его приятель ничего не узнавал. А ведь терем ярла был очень даже схож с Гостиный Двор, на котором они провели масляную неделю. Разве что немного поменьше. А так, те же союзные хоромы в два прясла [126] с гульбищем на внутренний двор. Кто же кого надоумил? Варяг ли подсмотрел на Ильмень-озере, или венеды, гостевавшие у свеев, позаимствовали плотницкую выдумку?

Войдя на середину двора, Хрольф набрал полную грудь воздуха и проорал:

– Ларс, я Хрольф, сын Снорри, племянник Неистового Эрланда из рода Гастингов! Твой человек сказал, что ты хочешь говорить со мной!

Вся челядь ярла точно приросла к земле от этого крика. Но через миг двор вновь наполнился суетой, от чего стал подобен разворошенному муравейнику.

– Хозяин сейчас выйдет, – с торопливым поклоном сказал кто-то из близких слуг Ларса, может стремянной, а может и постельничий. По виду он не был невольником, и слово «хозяин» прозвучало в его устах как-то по семейному.

Хрольф сиял ярче железных блях на своем доспехе. Последний раз он был на этом дворе больше десяти лет назад, когда только получил в наследство дядюшкин драккар. Тогда он не посмел разевать рот так, как ныне. В те времена он долго и вкрадчиво объяснял вначале стражникам у ворот, потом дворовым фолькам, а уж затем слугам ярла, кто он такой и что ему нужно от синеуса Ларса. Уппландский наместник тогда даже не удостоил его словом, а передал через людей, что не возражает против того, чтобы «Гром Неистового Эрланда присоединился к нему в следующем походе».

И вот теперь, благодаря шальной мысли спасти двух венедских недотеп, Хрольф стоял посредине двора и ждал, когда Ларс выйдет к нему на разговор. Однако произошло куда большее, чем он ожидал: к нему подскочили двое фольков и, поклонившись уже не так небрежно, передали приглашение ярла присоединиться к нему в трапезной.

От какой нежданной чести сын Снорри опешил. Он стащил с головы шлем. Потом снова надел. Лица слуг натянулись: они едва сдерживали улыбки. Их гримасы отрезвили Хрольфа. К шеппарю вернулась прежняя надменность. Поправив пояс, он двинулся в палаты синеуса Ларса.

Stenknytnäve

Вероятно, именно так варяги представляли себе Валхалу: огромный, но довольно грязный стол, заваленный разнообразной едой. Снеди часто не хватало места в мисах [127] и она лежала прямо на столешнице. Однако народу вокруг стола сидело не много. Одеты трапезники были просто, так что сразу было ясно, что в столовом чертоге собрались только сродники ярла. Ларс нарочно встретил шёрёвернов в затрапезном виде, чтобы Хрольф во всем блеске своего железа оказался в глупом положении.

– Ты сегодня уплываешь в набег? – Спросил шеппаря седой человек, сидевший далеко не во главе стола, как это полагалось ярлу по чину.

– Да проживет сто лет, синеус Ларс, ярл Уппланда! – пророкотал шеппарь и поклонился. Уле, Олькша и Волкан последовали его примеру.

– Так куда ты сегодня отчаливаешь? – никак не ответил ярл на здравицу.

– Никуда, – ответил Хрольф.

– Тогда садись за стол и ешь. На голодное пузо добрые мысли в голову не приходят.

– Я не голоден, – поблагодарил шеппарь, хотя все видели, как он глазами пожирал окорок кабанчика на одной из мисок.

– Прекрати рядиться, шеппарь, – осадил его Ларс: – Я знал твоего дядюшку, когда ты еще в люльке писался. Славный был ратарь. Помяни хотя бы его.

Хрольф сел напротив кабанчика и дал указ своим людям сесть подле себя. Принесли кубки. Налили пиво. Волькша пригубил и аж причмокнул. Он никогда не пробовал такого вкусного хмельного напитка. На дворе Гостомысла ему не раз подносили заморские вина, но такого сладкого и душистого, золотистого, как разведенный мед, пива он не пробовал ни разу.

– Хорош ли в моем доме скоттландский яблочный эль? – спросил Ларс через стол.

Хрольф смог только кивать головой, поскольку рот его был полон жирного мяса.

– Это еще тот, что мы захватили в Одинберге прошлой осенью, – многозначительно пояснил ярл.

Эль был добыт Одинберге. Под стенами этого замка Большой Рун не дошел до Валхалы даже по Белому Пути. Каменный Кулак победил безумное чудовище, в которое под Одинбергом превратился Рун-Разрушитель. Даже дурак понял бы, что последует за безобидным вопросом о достоинствах яблочного пива. Сыну Снорри пришлось поспешно глотать не дожеванную пищу. Хозяин дома даже не дав гостям утолить голод, уже перешел к тому разговору, ради которого он и позвал к себе Хрольфа.

– Хороший эль, – выдавил из себя шеппарь, утирая со лба испарину.

В столовом чертоге повисла тишина. Ларс отстранился от стола и погрузился в задумчивость. К еде никто не притрагивался. Даже Олькша прекратил жевать и недоуменно крутил башкой.

– Ты гораздо хитрее и дальновиднее, чем я ожидал, Хрольф, сын Снорри, племянник Эрланда, из рода Гастингов, – произнес наконец ярл Уппланда: – Я недооценил тебя…

Шеппарь хранил молчание. Буде разговор начался, надлежало навострить уши, и, с одной стороны, не поссориться с Ларсом, а, с другой, не прозевать своей выгоды.

– Передал ли тебе мой человек, что я хотел видеть у себя в доме того, кого на Бирке называют Каменным Кулаком?

Хрольф кивнул и бросил взгляд на Волькшу, точно ожидая, что тот вскочит и закричит, что он и есть тот самый победитель Большого Руна. Но венед сидел, точно за столом говорили не о нем. Странную потеху он затеял.

– Этот человек, как утверждают люди, заслуживающие доверия, он ведь приплыл на твоем драккаре? – продолжал сурово спрашивать Ларс.

Хрольф опять кивнул. Венед не шелохнулся.

– Вот я и говорю, что ты оказался куда хитрее, чем я думал, – подытожил ярл: – Ты хочешь сначала выторговать выгоду для себя, а уж потом представить мне этого бойца… Разумно. Твой дядя был куда прямодушнее. Да, к слову, где ты нашел этого ратаря?

– Какого? – уточнил шеппарь.

– Ай-ай-ай, – пожурил его правитель Уппланда: – Можно подумать у тебя на Громе все сплошь герои и смельчаки.

Хрольф потупился.

– Я говорю о Стэйне Кнутневе. О том, кто, по рассказам, одним ударом превратил Бешеного Руна в сопливое беспомощное ничтожество. Думаешь, мне пришла охота поболтать о ком-то еще из твоего сброда.

Сын бондэ поднял голову. Может быть, он и был никудышным викингом, но свой манскап он в обиду не давал ни словом, ни делом.

– Так откуда ты его привез? Из Дании? Из Фалии? Из Моравии?

– От Ильменьских словен, – ответил Хрольф.

– Никогда бы не подумал, что у этих сивых дикарей, что даже лодки до сих пор долбят из цельного ствола дерева, могут быть такие труворы.

Настал черед Волькшиных глаз вспыхивать недобрым светом.

– Как же ты отыскал его там, среди этих венедов? – живо полюбопытствовал Ларс. Но Волкан чувствовал, что ярл лишь заговаривает Хрольфу зубы, чтобы потом обрушиться на него с новой силой.

– Он сам меня нашел, – ответил шеппарь, мысленно взвешивая все за и против честного рассказа о побоище на Волховском льду. Придумывать небылицы он был не мастак, а вранье второй, после конунга, человек Свейланда умел распознавать с полуслова. Так, по крайней мере, о нем говорили досужие языки.

– Что, вот так прямо и ходил по венедским болотам и спрашивал: «Где здесь Хрольф Гастинг, шеппарь Грома?».