Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

Немного спустя, встревоженный треском ветвей, он подполз к краю оврага и лицом к лицу столкнулся с женщиной. Темные глаза на треугольном лице, смотрели на него с таким интересом, что он был несколько обескуражен. Схватив ее за плечо, он помог ей выбраться наверх. И тут же ощутил опасность, отчаянную необходимость уходить по болоту. Безопасно лишь за краем болота, в направлении, противоположном тому, откуда он пришел.

Это чувство было настолько сильным, что Симон прополз между кустами и побежал радом с женщиной, примериваясь к ее ровному и быстрому бегу. Лай собак постепенно утихал вдали.

Хотя она, должно быть, пробежала много миль, держаться рядом с ней оказалось нелегко. Наконец, болото начало уступать место небольшим прудам, заросшим тростником. Здесь до них снова донесся отдаленный звук рога. Женщина рассмеялась, взглянув на Симона, как бы приглашая его тоже посмеяться какой-то шутке. Она указала вперед, на полосу прудов: ее жест свидетельствовал, что там спасение.

Примерно в четверти мили перед ними, поперек дороги, клубился туман. Симон всматривался в него. Возможно, там спасение, но туман как-будто вытекал из какого-то источника.

Женщина подняла правую руку. Из широкого металлического браслета сверкнул луч, направленный в туман. Другой рукой она приказала Симону не двигаться. Симон всматривался в туманный занавес, почти уверенный, что видит какие-то движущиеся фигуры.

Впереди послышался крик. Слова были непонятны, но по тону было ясно, что это вопрос. Спутница Симона ответила несколькими словами. Услышав ответ, она повернулась. Потом взяла себя в руки и взглянула на Симона. Он взял ее протянутую руку, догадываясь, что им отказали в помощи.

— Что теперь? — спросил он. Слова бы ли ей незнакомы, но он был уверен, что она поняла вопрос.

Женщина облизала кончик пальца и подняла руку, подставив ее ветру. Ветер сдувал с ее лица темные локоны. Стал виден кровоподтек на щеке. Все еще держа Симона за руку, она потянула влево: они побежали через дурно пахнущие лужи, тина расступалась перед ними, липла к намокшим брюкам и ногам. Так они добрались до края болота, а туман двигался параллельно, закрывая их стеной. Симон ощущал сильный голод, мокрые ботинки натерли ноги. Но звуков рога больше не было слышно. Должно быть, они сбили собак со следа.

Пробравшись через гущу тростника, они оказались на краю более возвышенной местности. Перед ними была дорога, почти тропа. Идти по ней было гораздо легче.

Должно быть, было уже далеко за полдень, хотя в этом сером свете трудно было определить время, когда дорога начала подниматься. Впереди показалась каменная стена. Красноватый камень поднимался почти вертикально и походил на искусственное укрепление. В стене виднелась брешь. В нее уходила дорога.

Они почти добрались до этой стены, когда счастье отвернулось от них. Из травы, рядом с дорогой, выбежало маленькое черное животное, пробежав рядом с женщиной. Она потеряла равновесие и упала на утоптанную глину. Она вскрикнула и схватилась за правую лодыжку. Симон отвел ее руку и осмотрел рану. Женщина закусила губу: было ясно, что идти она не сможет. И тут снова послышался рог.

Симон подбежал к щели в стене. За ней расстилалась равнина, спускающаяся к реке. Ни одного укрытия, кроме этого каменного выроста. На много миль не было видно ничего, выступающего на ровной поверхности. Симон повернулся к стене и внимательно ее осмотрел. Сбросил пальто и поискал опору. Несколько секунд спустя он поднялся на карниз, еле заметный снизу. Можно было попытаться отсидеться здесь.

Пока Симон спускался, женщина ползком приближалась к нему. Объединив отчаянные усилия, они добрались до карниза и прижались друг к другу. Симон ощутил на своем лице горячее дыхание женщины. Повернувшись, он посмотрел на тропу, по которой они пришли.

Под ударами ветра полуобнаженное тело женщины дрожало. Симон подобрал свое пальто и укрыл им женщину. Та улыбнулась, и Симон увидел, что ее губы рассечены недавними ударами. Он решил, что она некрасива — слишком худа и бледна. Хотя почти все ее тело было обнажено, он не чувствовал к ней влечения. И тут же ему стало ясно, что женщина каким-то образом поняла его мысль, которая ее позабавила.

Она подползла к краю карниза: теперь они лежали плечо к плечу. Отбросив рукав пальто, она обнажила браслет. Время от времени она проводила пальцами по овальному камню в центре браслета.

Сквозь шум ветра они услышали звуки рога и собачий лай. Симон достал пистолет. Его спутница слегка коснулась оружия, как бы удивляясь его природе, а затем кивнула. На дороге появились белые точки собак. За ними следовали четыре всадника. Симон внимательно разглядывал их.

Всадники приближались открыто, явно не ожидая неприятностей. Возможно, они не знали о судьбе двух своих товарищей, считая, что преследуют только женщину. И Симон надеялся на это.

Металлические шлемы с неровными гребнями защищали их головы, верхнюю половину лица скрывало забрало. Одежда их состояла из куртки, зашнурованной от талии до горла. На поясах, в добрых двадцать дюймов ширины, висела кобура с оружием, нож в ножнах, различные приспособления, которые были Симону не известны. Облегающие брюки, сапоги с высокими голенищами и острыми носами. Создавалось впечатление мундира: так, цвет одежды был одинаковый — сине-зеленый, а на груди каждого всадника виднелся одинаковый символ.

Тощие змееголовые собаки подбежали к каменной стене, встали на задние лапы и цеплялись за камни передними. Симон, помня о маленькой стреле, выстрелил первым.

Первый всадник с криком упал, зацепившись за стремя, и лошадь потащила его тело по дороге. Симон выстрелил вторично. Послышался крик. Второй всадник схватился за руку. Лошадь, по-прежнему волоча мертвеца, проскакала через брешь в стене и понеслась к реке.

Собаки замолчали. Тяжело дыша, они лежали у подножия стены. Глаза их горели, как угли. Симон рассматривал их с растущим беспокойством. Он хорошо знал собак и знал, как их используют в лагерях. Симон мог бы их расстрелять одну за другой, но он не хотел зря тратить патроны.

День подходил к концу. Симон знал, что ночью, в полной темноте, им придется туго. Ночь быстро приближалась. Ветер с болот пронизывал их холодом.

Симон шевельнулся, и одна из собак насторожилась, опершись лапами о скалу, и взвыла. Крепкие пальцы ухватили Симона за запястье и вернули в прежнее положение. И он снова получил известие. И как бы безнадежно не было их положение, женщина не отчаивалась. Он понял, что она чего-то ждет.

Неужели она надеется подняться на вершину стены? Во тьме он уловил отрицательное движение ее головы, как-будто она прочитала его мысли.

Собаки успокоились: лежа у подножья стены, они следили за укрывшейся наверху добычей. Где-то — Симон напряженно всматривался в темноту — собрались их хозяева, готовясь покончить с беглецами.

Симон напряженно сжимал оружие, вслушиваясь в малейшие звуки. Женщина шевельнулась и приглушенно вскрикнула. Симону не понадобилось ее прикосновение, он и так смотрел на нее.

В полутьме что-то двигалось по карнизу. Женщина, застав его врасплох, перехватила пистолет и ударила рукоятью крадущееся существо.

Злобный писк оборвался посередине. Симон отобрал оружие и только тогда взглянул на извивающееся существо с переломанной спиной. Зубы — иглы, белая плоская голова, тело, заросшее шерстью, красные глаза, больше всего поразившие Симона — в них светился разум. Существо умирало, но все еще пыталось дотянуться до женщины, злобно шипя.

Симон с отвращением пнул маленького зверька и тот упал с карниза прямо на головы собак.

Собаки отскочили и залаяли. Сквозь их лай Симон уловил одобряющий звук. Женщина смеялась. Глаза ее светились торжеством. Она кивнула и снова рассмеялась, когда он наклонился, рассматривая темноту у подножия стены.

Неужели это существо тоже было спущено на них преследователями? Однако беспокойство собак, их быстрое отступление говорили против. Значит, их встреча с маленьким существом была случайной. Приняв это как еще одну загадку, он приготовился провести ночь на страже. Если нападение маленького животного было частью плана охотников, за этим могут последовать и другие ходы.