Жемчужина из логова Дракона

Виттор Пелах тем временем расположился перед фонтаном, откинулся на мягкие подушки. Он молчал, и Ветер первым не мог нарушить королевское молчание. Избегая прямого взгляда, он, как всегда это умел, изучал лицо вошедшего, делая вид, что любуется сверкающими водяными струями.

Да, властитель Пелаха умен, очень умен. И силен. И горд. И величествен. И надменен. За его привычной маской истина читалась без особого труда. Он не мог быть ценителем таланта знаменитого стихотворца - излишняя холодность того бы не позволила. Зрачки правителя откровенно и цепко обшаривали Ветра, а вот серые блюдца вокруг них оставались лишенными страстей, холодными и пустыми. И это никак не вязалось с тем милостивым снисхождением, что выражали остальные части его обличья. Годы не пожалели правителя: бремя власти раньше времени стерло краски со щек, добавило острых складок и убавило волос, хотя последнее тщательно скрывалось трудами королевских слуг. Словом, перед Ветром предстал настоящий Король.

- Да, - наконец соизволил уронить Виттор Пелах, - я прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в моей стране. И за ее пределами. И что же я узнаю? Оказывается, какая-то нужда привела к нам известного на весь мир стихотворца, до сей поры избегавшего благословенных земель Пелаха.

В его голосе мелькнула тень оживления. Уж Ветер как никто другой познал все оттенки человеческого голоса, ведь это его хлеб, его оружие, его жизнь. Он напрягся, ожидая вопроса, что за нужда принесла известного стихотворца в благословенные земли Пелаха, но услышал другое.

- И как тебе, стихотворец, понравилась моя страна?

Вот этого Ветер совсем не ждал, и задумался, наскоро пытаясь сообразить, что бы такое высказать: и Королю приятное, и собственному сердцу не противное.

- Что же ты не отвечаешь? - торопил Король, подгоняя Ветра, не давая времени на размышления.

- Но я еще мало знаком с землями Пелаха… Единственный большой город, где я побывал, это Фришта, и то, мне сразу же пришлось отбыть ко двору. И столицу я тоже не успел разглядеть. Но я не могу не выразить Коронованному Властителю восхищения, испытанного мною при виде его великолепного дворца.

- Да, - Виттор Пелах довольно внимал непритворной искренности последних слов, - из поколения в поколение над ним трудились лучшие мастера. Это жемчужина моей столицы. Но я не о том тебя спрашиваю, стихотворец. Ты ведь вовсе не стремился в Кранах, хотя все знают, - он посуровел, - что одаренные талантами находят здесь и славу, и всевозможное покровительство. Ну, хорошо… Что же первое приходит тебе на ум, когда ты думаешь о Пелахе?

"Войска, бесконечные солдаты повсюду, точно вокруг всегда война", - сразу подумал Ветер. И ответил:

- Народ Пелаха очень гостеприимен, люди не страдают от разбоя, не то что в других местах. Стража преуспевает, охраняя земли Коронованного Властителя. Поэтому я мог заночевать где угодно, а не только на постоялых дворах, многие двери оказались для меня открыты. Это очень меня обрадовало…

- Это хорошо, что тебе пришлось по вкусу наше гостеприимство. Может, ты задержишься здесь дольше, чем рассчитывал, - с улыбкой прервал его Виттор Пелах.

И слова его, и эта усмешка, что мимоходом тронула губы, обеспокоили Ветра. Внутри поднималось нехорошее предчувствие. Но Король продолжал, и выходило наоборот - беспокоиться не о чем.

- Но не того я жду от тебя, не то хочу услышать. Ты прав, стихотворец, я прекрасно осведомлен, и знаю о тебе немало. Знаю, знаю о твоих злоключениях. - Тон его становился все более отеческим. - О многих из них. Мне известна история, произошедшая в Кетэрсэ, со Старейшиной, известно о недоразумении в Фалесте, о поспешном бегстве из Мабла, о многом другом. Скоро тебе некуда будет пойти, Ветер… Но смелость твоя меня восхищает.

Он сделал надлежащую паузу, чтобы его слова произвели впечатление.

- Так вот, я не зря именно тебя почтил доверием, намереваясь выслушать твои соображения и впечатления. У меня много придворных, а еще больше слуг. Они очень старательны, сомнения нет, поэтому для меня не составит труда узнать все что угодно о любом стихотворце, торговце или даже Витамском Царе. Но даже здесь, в своей стране, я не могу полагаться в полной мере ни на слуг, ни на придворных. Потому что всех их обуревают страсти, и всех без исключения охватывает страх прогневать своего повелителя правдой. Но я должен ведать истинное положение вещей, ведь великий Нахме не зря доверил моему роду властвовать в Пелахе. А ты, я знаю, смел и не любишь обмана, - он благосклонно кивнул и указал Ветру на мягкое сиденье. - Знаю также, что тебя почитает чернь, поэтому жду от тебя правды. Так что же эти люди говорят тебе? О чем на самом деле думают? - спросил он подкупающе просто.

Вот куда он клонит. Предлагает быть почетными глазами и ушами, понял Ветер наконец. Что же ему ответить? Повинуясь Виттору Пелаху, он сел и заговорил, взвешивая каждое слово:

- Мне, чужестранцу, трудно судить об этом. Ведь каждого человека, будь то крестьянин, солдат, ремесленник или знатный, даже сам король, беспокоит прежде всего он сам. И в этом, насколько я могу судить, Пелах не отличается от других земель. Если человек беден, то он несчастен, если богат - несчастен тоже, потому что деньги эти можно легко потерять. Тот, кто имеет семью, денно и нощно беспокоится, как ее прокормить, тот, кто теряет свою семью - несчастен вдвойне. Простой солдат может потерять жизнь в бою, знатный человек - в немилости у своего короля. Даже разбойник несчастен тем, что грабит, а бродяга - тем, что нигде ему нет места. И нет другой правды, потому что нет у них другой жизни. Ведь что нужно крестьянам? Только чтобы урожай был побольше! Ведь если не будет урожая, то после уплаты налогов и прокорма твоего доблестного войска им не то что на пропитание не останется - даже на будущий посев не хватит. И придется им бродяжничать или, еще того хуже, разбойничать, а стражники, собственноручно ими вскормленные, их же будут по всем дорогам гонять, пока не порешат. И никто ведь не пожалеет. Так на что же им роптать, как не на самого Нимоа, то есть Нахме, что посылает засухи и прочие несчастья? А на что роптать горожанам, когда в стране та же засуха и хлеб становится дороже золота, ведь всей их выручки за свой тяжелый труд не хватит, чтобы детей прокормить! А голодным солдатам в своих казармах что делать? Своевольничать, отбирая у жителей? Мародерствовать? И когда свои же друзья их вздернут за разбой, на кого обижаться? Ведь все началось с испытания, великим Нахме посланного! А взять, скажем, войну… Ведь в таком большом деле любой властитель непременно выспрашивает благословения Нахме и его Детей для себя и своего народа… Значит, чья воля? Так что людям не с руки на кого-то еще пенять. Зачем людям лишние несчастья, кроме тех, что уже есть? Зато порядок есть… прочный, твердый порядок, разбойников на дорогах нет. И нигде в твоей стране, о Коронованный Властитель, и это чистая правда, я не слышал ни одного худого слова о своем Короле.

Виттор Пелах Третий ни разу не прервал стихотворца, но услышанная речь ему не понравилась. Ветер видел, как тени то и дело набегали на чело правителя, но, когда тот заговорил, то скрыл свое явное недовольство.

- Не то я ожидал услышать от тебя, стихотворец. Ты, видно, так и не прозрел моих чаяний. Забудем об этом. Конечно же, я пригласил тебя для того, чтобы послушать стихи и лично оценить твое мастерство. Чем же ты удивишь меня? Или порадуешь?

- Я сотворил уже немало стихов, больших и малых. Что угодно Коронованному Властителю? Может, "Жемчужину из логова…"

- Нет, - правитель Пелаха нетерпеливо прервал Ветра, - эта история мне известна. В моем хранилище достаточно твоих свитков. Что-нибудь новое. Что ты можешь рассказать о мощи моей страны? О ее славе? Ведь ты не будешь спорить, что с Пелахом мало кто сравнится: когда наши войска выступают в поход, враг дрожит!

Ветер встал и прошелся вокруг фонтанчика, выстраивая свои мысли. Не так уж сложно развлечь правителя, тем более что тут Виттор Пелах прав. И он осторожно начал, нанизывая одно слово за другим и внимательно следя за своим повествованием, ткать славную историю Пелаха. Он пересказывал то, что узнал в свое время еще у Олтрома, о победоносных походах войска Пелаха, благодаря которым это крошечное в прошлом княжество так расширило свои пределы. Но получалось слишком сухо, на этот раз слово было почти мертво в его устах, и Ветер почувствовал, что Король заскучал.