Жемчужная Триада (СИ)

--- И как, по-твоему, я жила без сердца?

Ну да, глупо.

--- Тогда чье?

--- Моей сестры.

--- Но у тебя нет се… а-а…

--- Поэтому и нет.

Я схватилась за голову.

--- Попробуй после такого продолжать верить в случайные совпадения.

--- Но… но…

--- Рассудок говорит мне, что в том не было твоей вины. Как и в разрушении… Дамина. Иллюзии жизни. Если все взвесить, твоей вины нет ни в чем. Но я все равно тебя ненавижу. И никогда не прощу, пусть ты формально ни при чем, – губы Юли скривились в жутком оскале. – Никто тебя не простит. Никто и никогда. Тебя. Не простит, Одержимая. Безвольное орудие божественной мести. Ты умрешь, когда падут Блок и Печать. Твой Дух очистится, хотя и останется с прежней Сущностью. Но ты все равно умрешь. И я этому рада.

--- Хватит, – неожиданно поднял голову Миша. – Об этом я тебя не просил.

--- Как прикажете, Хранитель, – девушка послушно вонзила взгляд в догорающее полено.

--- Х-хранитель? – Я взяла голос под контроль.

Мальчик безразлично что-то рисовал в пыли.

--- Он велел тебе помочь. Он указал мне на Дух последней женщины из рода Ватрат… на множество других Духов, чьи стенания я терпеливо выслушивала. Ты очутилась в месте, о котором помнят лишь мертвые. Они знают, как его покинуть, но уже не могут. Живые их не слушают. Живые слишком живые. Им нет дела…

--- Хватит, я сказал! – В голосе Миши скользнули стальные властные нотки. Почему-то знакомые.

--- Кедалион разгневан, – быстро зашептала Юля. – Гефест оставил его одного в благодарность за приют. Проклятые Хранители! Не знают жалости и сострадания. Бездушные, жестокие и циничные. Один циклоп не может уйти. Злой и жадный Бог смотрит сверху. Никогда не устанет ждать приношений. Алчный и безумный Бог. Три поколения. Они умерили его аппетит ожиданием в три поколения. Но погибли. Все до одного. Больше некому приносить жертвы алчному Солнцу. Гекатомбы прекратились, и Бог погрузил мир во мрак и холод.

Мертвое солнце в Нимее…

--- Он стер воспоминания о падшей цивилизации вместе с городами и тлеющими костями, обратив их в сверкающие Радугой камни. Сохранил только алтарь. Он все еще ждет гекатомб. Сотен лирен, ведомых на заклание. Алтарь помнит реки крови, в которых тонули обезглавленные выпотрошенные тела. Каждые три поколения. Так спасались от мрака и голода. Но все равно погибли. Безумные, как и их Бог. Кедалион когда-то примкнул к нему. Справлял кровавую тризну с падшим Эриксом и братом Акестом. Но Бог алчен. Он не потерпит безнаказанность циклопа и его слуг. Он заберет их с собой. Жадный и беспощадный Бог сдерет с тебя внешнюю половину Покрова и выжжет глаза. Три поколения. Алтарь оживет, когда на него возложат три поколения одной крови.

Неестественно быстрым движением Юля вцепилась в мою руку обжигающе ледяными пальцами. Ее лицо стремительно теряло человеческие черты, расплываясь в кошмарной гримасе.

--- Теперь иди. Ты устроишь долгожданный Потоп. Веселес захлебнется в Великой Реке. Смерть. Только ей суждено оставаться с тобой. Она поглотит все, что ты любишь. Тебе не будет прощенья. Ни от падших, ни от себя самой. Иди и умри в страшных мучениях, задыхаясь от боли, утраты, отчаяния и бессилия. Будь ты проклята! В этой Веселес и за ее пределами! Во всех пространствах и временах! Будь ты проклята! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!

Пробуждение было очень болезненным. Вначале мне показалось, что страдает рука, но буквально через секунду желудок судорожно дернулся, и меня вырвало. Кровью. И, боюсь, частично самим желудком. Мерзость!

Очень хотелось упасть прямо здесь и вновь забыться, исчезнуть, сбежать от собственного, истекающего кровью тела. Только что-то мне подсказывало – в следующий раз не проснусь. Проснется нечто чужое, дикое, безумное и неуправляемое. Я чувствовала ее, Эстеллу. Я знала, что могу потерять контроль в любой момент, а она непременно этим воспользуется, чтобы убивать. Начнет, естественно, с меня. И не остановится. Мертвые не могут остановиться, даже вернувшись в мир живых, а Эстелла казалась безумнее самых безумных мертвецов. От ледяного комочка в районе диафрагмы ужас перекинулся на все тело.

На трясущихся руках я отползла на несколько шагов и перевернулась на спину. При каждом вдохе ребра грозили разорвать меня изнутри. Мучительно ныла левая рука. Тупая холодная боль охватила бедра и живот до самого солнечного сплетения. Кажется, Аурелиус серьезно переоценил мои шансы дожить до конца недели. Или сколько там осталось? Четыре дня или пять? В любом случае, слишком много. Слишком мало.

Стоило представить со всеми реалистичными подробностями, что вот так я и умру здесь, в луже собственной крови, в непроглядной темноте, в затерянной среди призрачных владений каменной гробнице, как отчаяние набросилось с новыми силами. Только не здесь. Не в эпицентре кошмара. Не в бессильном одиночестве. Не с жуткими проклятьями, до сих пор звенящими в ушах.

Далекий грохот откуда-то сверху заставил пол нервно вздрогнуть.

Лэйкер.

Я попыталась подняться, но не устояла и повалилась обратно. Надо идти. Надо найти Лэйкера и придумать, как ему помочь. Я же могу использовать магию. Он сам сказал. Не знаю, как, но надо.

Колени перестали подгибаться только после четырех безрезультатных попыток встать. Не выпрямляясь полностью, я наощупь поплелась вперед. Ничего не видя, даже рук возле лица. Мне не помешал бы свет. Может, попробовать наколдовать?

Остановившись, я сконцентрировалась на своем желании. Ничего. Тогда я попробовала собрать в руках шарик энергии, как советуют в половине книжек по эзотерике. И опять ничего.

Ну, замечательная помощь для Лэйкера, что сказать.

Боль немного утихла, и я пошла быстрее. Очень скоро рука уткнулась в стену. Пришлось сменить направление почти на противоположное. Ничего, теперь хоть какой-то ориентир.

Двигаться на ощупь было не так уж и сложно: поверхность пола была довольно ровной, из стены лишь изредка выступали неровные глыбы, пару раз встречались глубокие, но узкие трещины. Три раза. Четыре.

Возле пятой я остановилась. Потому что, наконец, поняла, что трещина всего одна. Меня замуровали в круглом каменном склепе.

Бессильно опустившись возле стены, я тихо заплакала. После упорного сопротивления страх и отчаяние взяли верх. И только через секунду я запоздало поняла, что допустила ошибку. Ошибку, в моем состоянии непростительную, но, как ни парадоксально, спасительную. Я позволила Эстелле проявить себя. И она проявила.

Темнота рассеялась. Точнее, она перестала быть препятствием для изменившегося взгляда. Я увидела тысячи наложенных одна на другую сетей самых различных цветов. Они слагали собой стены, пол, потолок, воздух, мое тело, взгляд, мысли. Клиадральное зрение открыло мне реальность с удивительной, непостижимой стороны. Здесь все пребывало в движении. Здесь все можно было разрушить.

На мгновение вспыхнул раскрывшийся ярко-желтый бутон – и стена разлетелась мелким песком.

Теперь понятно, почему за этими «чудесами» закрепились понятия «плетения», «вязь»: в воздухе из крошечной точки вырастали и переплетались друг с другом причудливые полотна нового образования, вплавляемого в реальность, меняющего ее. Невероятно сложно. Невероятно красиво. Как и положено искусству, в котором незначительный угол наклона сегмента сети, положение и порядок составляющих элементов могли кардинально изменить итоговый эффект всего творения, а могли вообще никак на нем не отразиться.

Сети пространства безвольно прогнулись, выталкивая меня сквозь путаные коридоры, наводненные Сущностями.

Легендарные места всегда приманивают чутких к волнениям псевдомиров лирен. Как же их здесь много: Механики, Чудики, Ловкачи, местные и пришельцы из совсем диковинных уголков Веселес – этих еще можно было узнать. Некоторые же Сущности и Духи выродились в нечто иррациональное, далекое от оригинала настолько, насколько возможно. Они были везде и нигде, не имеющие воплощения даже в псевдомире, скитающиеся без памяти и будущего в поисках спасения. Они пропитали стены гневом и страхом, и из отравленного камня рождались чудовища, от одного взгляда на которых можно было отправиться на тот свет.