Предел. Дети палача (СИ)

Зингара, превозмогая боль, побежала. Уора попятилась, глядя на тянущуюся вдоль берега темную вереницу нежити, развернулась и помчалась вслед за подругами. Над ее головой пролетела брошенная мертвецом палка.

Скоро они свернули к опушке, где среди стены деревьев темнел проем проселочной дороги ведущей к тракту. Большинство мертвяков начало возвращаться в деревню, но некоторые продолжали медленно брести в сторону леса, где скрылись беглянки.

Алая полоса на западе растворилась, и мир окутала тихая звездная ночь.

Севера, Райна и мальчик прибыли на перекресток, где их дожидалась Валия. Она пояснила, что Зингара и Уора отправились в монастырь, так как южанка получила ранение.

— Мертвяк зубами вырвал из ее ноги кусок мяса, — с отвращением сказала Валия. — Я обработала рану жгучей мазью, но, думаю, этого недостаточно. Ее должна осмотреть Гая, и чем раньше, тем лучше.

Севера сжала кулаки и поморщилась.

— Зингара, Зингара!.. Лучше бы я не брала ее с собой! — с негодованием произнесла она. — К чему было лезть на рожон?!

— Что сделано, то сделано, — рассудила Райна. — А сейчас нам пора в путь. Главное, мы спасли парнишку.

Женщины взглянули на мальчика. С всклокоченными светлыми волосами и длинной до колен белой рубахе, он походил на привидение. Босоногий, с изнуренным лицом, парнишка косился на просеку, ведущую в деревню, словно опасаясь, что из темноты вот-вот покажутся мертвецы.

— Эй, тебя как зовут? — стараясь говорить бодро, спросила Севера.

— Демлин, — голос мальчика слегка дрожал. — Меня зовут Демлин, госпожа.

Севера отметила, что в целом парнишка держался неплохо, учитывая то, что ему пришлось пережить.

— Мы отведем тебя в монастырь святой Дары, Демлин. Там о тебе позаботятся.

— В монастырь? — удивилась Валия. — Но… — она запнулась.

— Да, он мужчина! — резко сказала Севера.

Райна положила руку на плечо Валии.

— В данных обстоятельствах некоторыми правилами можно и пренебречь. Полагаю, Ирьяда это тоже понимает.

— Да я же не против! — всплеснула руками девушка.

— Тогда в путь, — подвела итог Севера.

Они двинулись по дороге к монастырю. Шли быстро, стараясь поскорее убраться подальше от мертвого поселения. После гнилостного зловония деревни свежий ночной воздух приятно вливался в легкие. Нервное напряжение постепенно спадало, но не оставляло ощущение, что там, в темноте, за их спинами бесшумно движется нежить.

Севера мысленно ругала Зингару и благодарила богов за то, что все остались живы. А ведь все могло бы быть по-другому. Чуть больше безрассудства и этот поход закончился бы плачевно. Потеря здравого смысла у одного члена команды может повлечь гибель остальных. А то, что Зингару укусил мертвяк? Ну, что же, будет ей хороший урок.

— Я видел своего деда, — произнес Демлин. — Мы похоронили его месяц назад. Он… он забил камнем рыбака Синка.

— Мне жаль, — сказала Севера.

— Мой дед был добрым человеком, — мальчик всхлипнул. — Очень добрым!.. Почему?..

Райна обняла Демлина за плечи и прижала к себе.

— Душа твоего деда в чертогах Трех Богов, — мягко произнесла она. — А та тварь, что ты видел… это не он, поверь.

Некоторое время шли молча. Мальчик тихонько плакал, то и дело, вытирая рукавом слезы. Севера подумала, что жизнь этого паренька разделилась на до и после. Чья-то злая воля все перечеркнула. Он больше не будет прежним. То, что ему пришлось пережить, оставит в душе темный след.

— Несколько человек спаслись, — снова нарушил молчание Демлин. Он перестал плакать, но голос все еще дрожал. — Я видел. Они успели добежать до лодок.

— Слава богам, — прошептала Валия.

— Еще я видел человека с серыми волосами, — продолжал мальчик. — У него был топор. Те… — он поморщился и на несколько мгновений замолчал, после чего с напряжением в голосе выдавил: — мертвые его не трогали. Да, не трогали. Он был страшнее мертвых.

— Некромант, — со злостью проговорила Райна.

Севера глубоко вздохнула:

— Сомневаюсь, хотя без некромантии здесь не обошлось. Серые волосы, серые… — она задумалась. Может Фарамор непричастен к этому кошмару? У него были черные волосы. У людей не меняется цвет волос за один день, если только… Кто знает, на что способна Темная Искра? Возможно, она меняет не только душу, но и внешность?

— Утром мы с братом собирались в Алтавир, — сказал Демлин. — Я ни разу еще не был в столице. Говорят там красиво… Большие каменные дома, — мальчик говорил отстраненным тихим голосом. — Много людей в красивых одеждах. Отец и брат мне рассказывали об Алтавире. Они два раза в месяц туда ездили торговать рыбой… Тот человек с седыми волосами был молодой, как мой брат. Я сначала подумал, это старик, но нет… Молодой, с серыми волосами… Утром мы с братом собирались в Алтавир… Я никогда не был в столице, никогда…

Глава 16

Впервые за двое суток Фарамор уснул. Он сидел в гостиной в доме Ратиша, откинувшись на мягкую спинку кресла. Его сомкнутые веки мелко подрагивали. Напряженное лицо, то и дело морщилось. Из уголка рта стекала слюна, которая тянулась тонкой нитью от подбородка к рубахе, оставляя на ней расплывающееся влажное пятно.

Свеча на столе горела ядовито-зеленым светом. Ее огонек отчаянно трепетал, вырисовывая в сумерках гостиной пляску теней. Угли в очаге мерцали как изумруды.

Фарамору снилась Великая Пустота. Сознание металось по безграничному мраку. Отчаяние переполняло душу. Ощущение вечности давило на разум с невыносимой мощью.

Он застонал. Под бледной кожей лица проступила сеть темных сосудов. На висках пульсировали вены. Пламя свечи вспыхнуло с сухим треском и погасло.

В эту ночь в Аронге обезумевшие крысы с писком метались по улицам, бросались на собак, на домашний скот и друг на друга.

Пьяница Герси долго взбирался на крыльцо своего дома. Ноги его не держали. Он что-то бормотал, на карачках преодолевая ступеньки. Добравшись до двери, Герси застонал и прислонился спиной к перилам. Силы покинули его. Некоторое время он еще выдавливал из себя невнятные слова, но скоро завалился на бок и захрапел. Крысы мутным потоком взбежали на крыльцо. Их глаза сверкали злобным блеском. Серые твари облепили пьяницу и вонзили зубы в незащищенную одеждой плоть.

В таверне случилась драка, какой в городе еще не бывало. Десятки озверевших людей выплескивали ярость на тех, с кем только что пили пиво. В ход шли ножи, доски от разломанных лавок и столов. Трактирщик с женой успели спрятаться в погребе, а когда все стихло, вылезли наружу и увидели кровавый хаос: несколько остывающих трупов, стонущих раненых, ползающих среди перевернутых и разломанных столов и лавок, разбитой посуды и разбросанной снеди. Никто не помнил, с чего начался весь этот кошмар и в чем причина неожиданной ярости. Трактирщик завыл от отчаяния и побежал за законниками.

Ближе к полуночи стражник городской тюрьмы схватился за голову из-за резкой боли в висках. Стиснув зубы, он опустился на колени и застонал. В глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота. В сознании начали появляться образы скалящихся в мерзких улыбках лиц. Внезапно стражника обуяла ярость. Он схватил арбалет, выскочил из караульной комнаты и сквозь прутья решетки начал стрелять по узникам. К тому моменту, когда его скрутили сослуживцы — успел убить пятерых.

Конюх поджег конюшню на окраине города. В пожаре сгорело восемь лошадей. Молодой жрец сошел с ума. Он бегал по улицам Аронга и кричал о грядущем конце света. Жена ростовщика всадила нож в грудь спящего мужа, после чего пошла в хлев и повесилась.

Дочь местного алхимика проснулась посреди ночи и вышла на крыльцо. Она долго смотрела на ползущий по небу месяц. На ее губах играла блаженная улыбка, а зрачки, то медленно сужались, то резко расширялись. Когда месяц скрылся за облаком, девушка нахмурилась, лицо исказила гримаса отчаяния, по щекам потекли слезы. Девушка не замечала, как мимо нее в дом бегут десятки крыс. Она медленно сошла с крыльца, прошла в сарай, где находилась лаборатория отца, безошибочно нашла склянку с кислотой и начала пить. Через несколько мгновений девушка рухнула на пол. Она пыталась кричать, но из сожженного горла вырывались лишь хрипы. Внутри будто полыхал огонь. Дочь алхимика умирала в страшных муках, корчась на полу лаборатории отца.