Исполнение желаний

— Вот ужо я тебя, Змеёвишна, копьецом-то поколю-поколю! Вот ужо я тебя, треклятую, мечом булатным порублю-порублю! Вот ужо, подколодную, в кровушке твоей змеёвской утоплю-утоплю! Вот ужо будешь знать, ковды твоих младыих змеёнышей всех потопчу!

Бежит Бурко резвой, копытом топает. Гривцей нестриженой потряхиват, хвостом лохматым по ногам метёт! Ой, уж ты, Бурушко, не подведи-ко добра молодца! Ой, уж ты, лошадушко, не урони родимого!

А над головушкой над молодецкою во ясном небе воронко летит! Уж как летит, чертяка, как торопится! Уж не кровушки ли молодецкой возмечтал испить?! Уж не Добрынюшкиных ли глаз нахотел клевать?! Вот ужо ты, ворон, птица чёрная, птица чёрная да недобрая, не хоти ты, ворон, крови добра молодца! А хоти ты, ворон-воронище, да младыих змеёнышей поклёвывать! Вот ужо будет угощеньице для вороновых стай, для малых детушек, для воронятушек!

— Скачи, Бурко, на Сорочин-гору! — шумнул Добрынюшка да зычным голосом. — Потопчем мы с тобой змеёнышей! Буду я младых гадёнышей скликать да громким голосом! Да будешь ты, Бурушко, топтать поганых нечистей!

"Вот спасибо, Костик, милый друг! Уж как я рад, что ты на всей Руси один лишь так умён! Уж, окромя тебя, умнее-то один Алёшенька Левонтьевич! Уж хуже тех змеёнышей одно лишь сало в зад!"

Уж как пошли они топтать змеёнышей! Добрынюшка-то голосом кричит, а Бурко-то всё копытом бьёт! Уж растоптали орду да ещё две орды!

Устал вертеться Бурушко да окрест себя копытом бить. Уж больно поточили млады змеёныши у Бурушки все щёточки да на копытушках! Как обточили щёточки да аж до самых ног! Уж как начал выдыхаться Бурушко, аж весь в поты пошёл!

— А ну, Бурко, да не ленися впредь! — Добрынюшка тут осерчал да плёточку шелковую матушкину из-за пояску достал.

Да плёточкой шелковой и вытянул Бурка да промеж ушей.

"Костян, зараза! Чего ж ты делаешь, садист?! Иди сам топчи своих младых змеёнышей, а на мне теперь и тряпки не останется! Ещё раз сунешься в Селембрис, я, честно слово, скормлю тебя Змеёвишне! Откуда у такого идиота такие барские замашки?!"

А Добрыня тут как огладит Бурка плетью промеж задних ног! Заржал Бурко да заподпрыгивал. Попадали с его ног млады змеёныши, а он их всех копытами! Добрынюшка опять добра коня в кнуты — да и промеж ушей, да и промежу задних ног! Охаживат его шелковой плёточкой да всё промеж ушей, да всё промежу ног!

"Костян, ты сволочь! Где мой перстень?! Я сейчас тебя в лягуха превращу! Будешь жрать червей в садке! Кончай, козёл, плетями драться!! Чтоб я ещё хоть раз с тобой куда поехал! Я с тобой и разговаривать не стану впредь, башка скиновская!"

— Вот славно потоптал-ко я младых змеёнышей! — восклицал Добрыня. — Вот ужо будет воронью-то праздник! Лети давай, Ворон Воронович! Чай, обед поспел!

— Ничего подобного! — вскричал Вещун, летая над горой кругами. — Я лучше с голоду подохну! Лён, я правда жрать не буду!!!

— Вишь, как возрадовался, чёртово отродье! Гостей сзывает! Будет пир горой! — говорил Добрыня.

— А мне-то что? — заржал Бурко. — Хоть жри, а хоть не жри! Мне оттого не легче. Иди да лопай, всё равно съедят!

— Ни. За. Что. — категорически ответил ворон.

— Ай, батюшки, чего творится! Ты чего же, Добрыня, твоенной матери сынок, младыих мне змеёнышей всех потоптал?! Тут, мабудь, десять тысяч штук було! Я ночей недосыпала, куска недоедала, детёнышей пасла! Ты ж, пень дубовый, пошто обещание порушил?! У нас же заповедь промеж себя была — мирный уговор! Я на Русь святую не летала, а ты моих змеёнышей, все десять тысяч потоптал!

— Давай, годзилла, выдай ему бомонд с какавой! — подбодрил Змеёвишну Бурко.

— Молчи, Лён, а то опять тебе достанется! — предупредил его Вещун.

— Да я тебя, Змея проклятая, — сурово рёк Добрынюшка Никитич, — добром прошу — отдай князеву племянницу, Забаву-то Потятишну!

— Да я б тебе, маманин сын, не то что Забаву, собаку дохлую б не отдала! И нечего мне тут глазами-то сверкать! Пошли драться! Кто первый помрёт, тот и проиграл! Я тебе ещё троих старшеньких не позабыла! Как ты их на калиновом мосту у речки у Смородины всех уморил!

— Не было такого, потому что не упомню! — отвечал Добрыня. — Но, всё равно приятно! А ну, Бурко, кончай ворон хвостом гонять! Вперёд, потопчем подлую змеюку!

— Что?! Опять всё я?! — заржал Бурко и получил по заду плетью.

— Костя, ты маньяк! — кричал, летая над горой, Вещун.

— Чего он там орёт?! — удивилась Змеёвишна.

— Вещун уж смерть твою прорёк! — сурово провещал Добрыня.

— Скорее уж мою! — взрыдал Бурко.

— Да нет, он тебя как-то обзывает! — возразила Змеёвишна и снова задрала вверх все шесть голов.

И тут ей смерть пришла — богатырь одним ударом посёк все шеи. И хлынула чёрная змеёва кровь. А не ходила б ты, змеюка, на святую Русь да не брала б в полоны русичей!

— Спасибо, Ворон. — проржал Лён. — Если бы не ты, он бы три дня тут с ней возился.

А между тем Добрыня спрыгнул, наконец, с Косицына и направился к чернеющей в земле норе, откуда вылезла Змеёвишна.

— Дальше что? — спросил Вещий Ворон. — Тебе ведь как-то надо вытащить его в ваш мир. И объяснить ему, как конкретно обстоят дела. А он тебя не понимает.

— Ну и подлец же ты, Вещун! — гневно заржал Бурко. — Не мог мне подсказать, чтобы я сразу превратился в Забаву Потятишну! Ведь знал, предатель, что я не смогу рисовать копытами! Меня всего змеюки обкусали! Вся задница исхожена плетями! Как я перстенёк теперь надену?!

— Да ты только пожелай, — поперхнулся Ворон, — он сам наденется!

Перстень и впрямь послушался и вот золотой браслет с алмазом охватил кольцом ободранное лошадиное копыто.

— Ну что? — осторожно спросил Ворон. — Каковы ощущения?

Лён приподнял подол и взглянул на ноги. Как и думал, впечатление такое, словно шлялся по зарослям крапивы.

— Постарайся не хвататься каждые пять секунд за зад. — советовал Вещун. — Само пройдёт. И надень кокошник, а то Костян тебя уж больно плетью отходил промеж ушей.

Кокошник лежал тут же. Морщась, Лён надел его на растерзанные волосья. К счастью, к кокошнику был приделан плат и можно было скрыть от глаз богатыря выдранные на макушке волосы. А далее рыжая коса выглядела почти прилично. Но, руки не годились никуда.

— Не думаю, что он станет целовать тебя у пальчик. — насмешливо проговорил Вещун. — Зато сможешь высказать Костяну всё, что думаешь о нём.

— Я тебе уже давно всё понила. — ответила племянница князёва.

Идёт Добрыня по змеиному гнезду, идёт по той норе глубокой. А там народу видимо невидимо! Считать не пересчитать! Одних лишь королей да королевичей, мабудь, сорок штук! А уж народу-то простого и немеряно!

— Ой, люди добрые, — так говорил им богатырь, Добрынюшка, Никитин сын, — да не видал ли кто из вас да красну девицу, Забаву свет Потятишну?

— Константин! — вдруг вскрикнул один истощённый человек.

— Не знаю, мил человек, кто таков. — промолвил добрый молодец.

— Костя, ты меня не помнишь?! Ведь я же батя твой, князь Милован!

— Хоть ты и княжеского роду, — гневно отвечал Костян, — да только за поношение моей родимой матушки, Офимьи Александровны, тебе, князь Милован, не сносить главы!

— И-ии, верно, брежу я! — тотчас сознался Милован.

Идёт Добрыня дальше, всё ищет середь полоней князеву племянницу, Забаву свет Потятишну. Так обошёл все норы, а нет Забавы ни в одном углу.

— Да шо же то? — дивится богатырь. — Никак Змеюка слопала Забаву!