Дети Зазеркалья

— Огласить весь список? — смеюсь я.

— Ага!

— Ну, конунг попросил сделать портрет одного мастера. У него там, в клане проблемы. Не любят его. И, признаться, когда пообщалась, я поняла, что солидарна с его родственниками. Отвратительный скандальный тип. Но, говорят, мастер действительно великий. Если честно, я через полчаса сама его придушить была готова, но конунгу он зачем-то живым нужен. А портрет получился характерный. Сам потом посмотришь.

— Посмотрю, — соглашается принц, и я слышу предвкушение в его голосе.

— Еще Лилея прислала трех амазонок, но одну из них я рисовать не стала. Что-то мне в ней не понравилось. Вот не вызвала она у меня доверия, и все тут. Я так и сказала царице. Вроде, она даже не обиделась. Еще… Ой, да! Самое главное! Шарден привел своих котят!

— Правда?! А я думал, они еще маленькие, их пока из клана не выпускают.

— Гург, ну честное слово, это ты, как маленький! Они же оборотни, а не драконы! Можно считать уже девицы на выданье, следующей весной на игрища отправятся.

— На бабушку свою очень похожи? — хихикает дракон.

— Увы, увы! Ни одна не похожа. Нет, кошачья магия в них, конечно, есть, но до леди Рисс им, как тебе до колибри.

— И чем я, спрашивается, хуже колибри? — дуется Гург.

— Ты лучше, твое высочество, в сто раз лучше, поверь.

— Докажи! Чем именно? — тут же ловит он меня на слове.

— Тем, что крылышками перед глазами не мельтешишь с дикой скоростью, до полного головокружения зрителей.

— Ой, как же ты ее не любишь! — веселится Гург.

— Да брось! Я не обязана ее любить или не любить, — морщусь я. — Но уважения она, несомненно, достойна. Иногда я даже жалею, что у нас с ней дружбы не вышло.

— Ладно, а кроме котят еще кто-нибудь был?

— Ага! Несчастный, совершенно ошалевший и оголодавший в пути гоблин. С самих островов тащился, бедняга, по приказу Асдрагша. Какой-то шибко сильный шаман. До сих пор в гостях зависает, Джесси с Риохом его откармливают. Еще… Ой, это и смех, и грех, честное слово! Хандариф приволок родственника и долго мялся, все слова подбирал, как бы помягче объяснить, что именно от меня нужно. В общем, оказалось, у родственника гарем беспокойный, все жены между собой воюют, не переставая. До смертоубийства пока дошло, но все к тому близилось. А у него две любимых супруги есть — одна глухонемая, вторая вообще не от мира сего. Вот он и испугался, что именно их, самых безобидных, и зашибут ненароком. Мол, остальные хоть пусть вовсе друг другу глотки перегрызут, только бы этих не тронули. Однако нужно было их нарисовать так, чтобы остальные жены не узнали. То есть просто так в Библиотеку он эту парочку притащить не мог. Пришлось нам с Ханом по каким-то тайным ходам пробираться в хозяйскую опочивальню. А ты ведь знаешь, по их законам в это помещение никто, кроме хозяина и его жен, заходить не должен. Во всяком случае, так считается, а на самом-то деле, заходят и слуги, и лекари, и стража, если понадобится. Но просто это никогда не афишируется, и все делают вид, что ничего такого и не было. Ну, привели туда этих девиц под единственным, сам понимаешь, благовидным предлогом. Шадрид, родственник-то этот, вокруг них воркует, девицы его томными взглядами одаривают, льнут к любимому супругу, в общем, идиллия такая. И тут они видят меня…

В горле дракона снова начинает зарождаться едва сдерживаемый рокот, а я выдерживаю эффектную паузу.

— Марта, не томи! — пихает меня дракон, с трудом стараясь не засмеяться.

— Гург, ты не поверишь, ни одно слышащее существо не может визжать так, как визжала эта глухонемая красотка. Мы там все просто залегли, заткнув уши. А когда звуковая атака закончилась — ну, нужно же ей и вдохнуть иногда — проморгалась вторая, уставилась на Хана и заявила: "Это все он! Это он ледяную деву привел, чтобы нашего любимого заморозить!". А потом схватила нож для фруктов с подноса и кинулась на беднягу. Что тут началось! Хан из спальни выбежать не может — не приведи боги, кто-нибудь увидит его выходящим оттуда, да еще, когда этих дам привели — а она за ним носится. Глухонемая мужа к стенке оттерла, типа собой прикрывает, и еще руками мельтешит и Хану подножку поставить пытается, когда те двое мимо пробегают. Я снова залегла возле кровати, чтобы эти слоны по мне не потоптались. Лежу и думаю, что делать. От Шадрида помощи не дождешься, ему бы самому от любимой жены вырваться, звать кого-то нельзя — вся наша идиотская конспирация к черту полетит, а Хан слишком занят процессом. В общем, вся надежда на меня. А что я могу? Только картинки рисовать. И тут меня осенило. Я же еще немного кухонной магии у Риоха нахваталась. Конечно, в чужом доме ею сложнее пользоваться, да и посуды в опочивальне немного было — так только, две вазы с фруктами, поднос со сладостями, кувшин с вином, да бокалы. Но когда это все по комнате замелькало, мало никому не показалось. Особенно глухонемой воительнице, когда ей сначала кувшином, а потом и винным душем прилетело. Ее это малость охладило. А тут уж, как Шадрид освободился, так и порядок навел. Вот только убедить своих жен, что в спальню кто-то иногда и просто по делу зайти может, кажется, так и не смог. Не потянули они такого откровения.

Когда принц, наконец, перестает хохотать, я закидываю на плечо уже собранную сумку.

— Пешком пойдешь или на мне поедешь? — резвится дракон.

— Да ну тебя! — отмахиваюсь я. — Здесь пешком пять минут. Мне, чтобы на тебя влезть, все десять не хватит.

— Ты пойдешь со мной в галерею?

— Нет, ты иди, полюбуйся на портреты, а я пока Тилли поищу. Или с Библиотекой пообщаюсь.

Ничего не потеряется один. И не разгромит ничего. Одно из изменений, которые мы с Библиотекой внесли в интерьеры, предусматривает именно драконьи габариты. Гург довольно частый гость здесь, так что пришлось защитить хрупкие предметы, расширив пространства.

Я не хочу сообщать принцу, что ощущаю какое-то странное то ли напряжение, то ли беспокойство моего дома. Нам, конечно, есть от чего беспокоится, но бегающий по спине холодок никак не получается соотнести с чем-то конкретным. Видно, не только у меня, потому что в противном случае мой дом уже обрушил бы на меня новости.

На счет "поищу Тилли", это я, конечно загнула. Хоть и считается, что она приписана к Библиотеке на время адаптации, но найти ее без ее собственного на то соизволения не реально. А учитывая вредность характера данной конкретной цветочной феи прогнозировать ее появление можно лишь со знаком минус. Если уж появится, то только тогда, когда оно мне меньше всего надо.

Ну и фиг с ней. Я лучше с Библиотекой в приватной обстановке пообщаюсь. То есть не совсем в приватной, но это что-то вроде традиции.

— Привет, приведение! — говорю я, открывая портал в зал без окон и дверей.

— Не называй меня так!

Ага, теперь по сценарию я должна ответить, что кроме меня в телесном виде его уже давным-давно никто не видел, а он, соответственно, начнет доказывать, что, раз я могу его потрогать, то и привидением называть не имею права. Все это мы проходили уже столько раз, что начинать снова не хочется. Да и странное ощущение беспокойства наваливается здесь с новой силой.

— Хорошо, Учитель, — с сарказмом отвечаю я, и уже готовые сорваться заученные слова замирают на губах Анкитиля.

— Марта, что случилось?

— А ты не чувствуешь?

— Не чувствую что?

— Не знаю. Ожидание. Опасение. Волнение. Что-то то ли происходит, то ли должно произойти.

— Н-нет! — растеряно трясет он головой.

Не понимаю я этого. Он обретается здесь столько же, сколько и я, но связи с Библиотекой у него нет. Точнее, она-то может к нему обратиться, но делает это только тогда, когда ей самой нужно. Между ними существует некий договор, во все тонкости которого меня посвятить не посчитали нужным. Я даже не знаю, когда именно они его заключили. Пока Гектор был жив, Анкитиль не покидал места своего заточения, хотя Библиотека смилостивилась и обеспечила ему здесь вполне комфортное существование. Даже что почитать иногда подкидывала, вон уже целый книжный шкаф набрался. А вот когда моего любимого не стало, Ан получил возможность покидать этот странный зал. Но не телесно. Тушка его, как я потом выяснила, мирно покоилась на роскошной кровати с балдахином, а вот дух шлялся, где ни попадя, поначалу здорово пугая моих домочадцев. Я и сама перетрусила, когда впервые его увидела. Решила, что он у нас там помер, и теперь его неприкаянная душа вечно будет мелькать в коридорах, наводя ужас на непосвященных. Но, как мне туманно намекнули, ограниченная свобода астральной проекции Анкитиля была предусмотрена неким договором. Собственно, тогда-то я об этом договоре впервые и услышала. Без подробностей. И до сих пор их не знаю. За семь лет я смирилась с тем, что в замке есть собственное вполне живенькое привидение, и даже начала получать от этого удовольствие. Правда, для этого мне пришлось заключить с Аном собственный договор о том, что он не будет самостоятельно представляться всем новым гостям. А то, боюсь, коллекция приведений могла здорово полнится новыми экспонатами уже не эльфийской национальности. А еще, при помощи Библиотеки, я связываюсь с ним, когда мне его появление необходимо. Пару раз это помогло избавиться от нежелательных визитеров. Нет, удобно все же иметь личное дрессированное привидение.