Замок лорда Валентина

— Спокойно, спокойно,— урезонил его Миригант.— Вам не подобает так кричать, Диввис.

— Юноша слишком молод, чтобы стать принцем!

— И не будем забывать,— добавил герцог Халанкский,— что он низкого происхождения.

Стазилейн негромко спросил:

— Сколько ему лет, Элидат?

Высокий советник пожал плечами.

— Двадцать. Может быть, двадцать один. Молод, согласен. Но ребенком его едва ли можно назвать.

— Вы сами только что назвали его «юношей»,— заметил герцог Халанкский.

Элидат развел руками.

— Оборот речи, ничего более. Да, признаю: выглядит он совсем юным. Но лишь по причине худощавости и невысокого роста. Да, вид у него, пожалуй, мальчишеский: но он не мальчик.

— Но еще и не мужчина,— отметил принц Манганот Бангл-кодский.

— И как же вы это определили? — поинтересовался Стазилейн.

— Посмотрите вокруг,— сказал принц Манганот.— Здесь вы увидите немало признаков мужественности. Взять вас, Стазилейн: любой распознает в вас силу. Стоит вам только пройтись по улицам любого города — пусть то будет Сти, Норморк или Бибирун — просто пройтись, и люди, помимо своей воли, будут оказывать вам почтение, даже не имея представления о вашем титуле или имени. То же самое и Элидат. И Диввис. И Миригант. Мой царственный брат из Дундилмира. Мы — мужчины. Он же — нет.

— Мы — принцы,— сказал Стазилейн,— и являемся таковыми на протяжении многих лет. Длительное осознание нашего положения придает нам стати. Но разве двадцать лет тому назад мы были такими?

— Думаю, что да,— ответил Манганот.

Миригант рассмеялся.

— Я припоминаю некоторых из вас в возрасте Хиссуна. Да, вы были шумливыми и хвастливыми, и если это и есть истинные мужские качества, то тогда вы точно были мужчинами. Но, с другой стороны… полагаю, что…— хотя, на мой взгляд, это совершенно очевидно — стать принца обусловлена лишь самосознанием, и мы надеваем ее на себя, будто плащ. Вот взять, к примеру, наши пышные одеяния… Попробуйте переодеться в крестьянскую одежду и отправьтесь в какой-нибудь портовый город на Зимроэле. И кто там будет вам кланяться? Кто окажет вам почести?

— В нем нет стати принца и никогда не будет,— угрюмо сказал Диввис.— Он всего лишь маленький оборвыш из Лабиринта, и ничего более.

— Я все же категорически возражаю против возвышения никому не известного подростка до нашего положения,— заявил принц Манганот Банглкодский.

— Говорят, Престимиону тоже не хватало родовитости,— отметил герцог Чоргский.— Но его правление, как мне кажется, все же в основном считается успешным.

Почтенный Канталис, племянник Тиевераса, вдруг поднял голову и, нарушив часовое молчание, с изумлением спросил:

— Вы сравниваете его с Престимионом, Элзандир? И чем мы в таком случае занимаемся? Возводим человека в принципат или выбираем короналя?

— Любой принц может стать короналем,— ответил ему Диввис,— Давайте не забывать об этом.

— И нет никакого сомнения в том, что выборы следующего короналя не за горами,— сказал герцог Халанкский.— Просто возмутительно, что Валентин так долго не дает умереть старому понтифексу, но рано или поздно…

— Мы сейчас говорим о другом,— резко перебил его Элидат.

— Думаю, о том же,— возразил Манганот,— Если мы сделаем Хиссуна принцем, то ничто не сможет помешать Валентину усадить его в конце концов на трон Конфалюма.

— Такие домыслы нелепы,— подал голос Миригант.

— Вы так думаете, Миригант? А сколько нелепостей со стороны Валентина мы уже видели? Он берет в жены девочку-жонг-лерку, делает колдуна-врууна одним из главных министров, окружает себя шайкой бродяг, которые занимают наше место при дворе, в то время как нас попросту отпихнули подальше…

— Выбирайте слова, Манганот,— предупредил Стазилейн,— Тут присутствуют те, кто любит лорда Валентина.

— Здесь нет таких, кто его не любит,— отпарировал Манганот.— Можете не сомневаться, а Миригант с полной ответственностью подтвердит, что после смерти Вориакса я был в числе самых ярых сторонников передачи короны Валентину. Я люблю его не меньше, чем кто бы то ни было. Но любовь не должна быть слепой. Он способен на безрассудство, как и любой из нас. И я утверждаю, что подбирать двадцатилетнего юношу на задворках Лабиринта и делать его принцем по меньшей мере безотвественно.

— А сколько лет было вам, Манганот, когда вы стали принцем? Шестнадцать? Восемнадцать? А вам, Диввис? Кажется, семнадцать? А вам, Элидат? — спросил Стазилейн.

— Мы — другое дело,— ответил Диввис.— Мы отличаемся высоким происхождением. Мой отец был короналем; Манганот принадлежит к одному из благороднейших семейств Банглкода. Элидат…

— И все же бесспорно то,— сказал Стазилейн,— что, когда мы были моложе Хиссуна, мы уже обладали этим титулом. Как и сам Валентин. Дело в подготовленности, а не в возрасте. Элидат же заверил нас, что юноша вполне готов.

— Разве мы когда-нибудь возводили в принцы человека из простонародья? — спросил герцог Халанкский,— Умоляю вас, только вдумайтесь: кто такой этот новый принц? Дитя улиц Лабиринта, мальчик-попрошайка или, может быть, даже карманный воришка…

— У вас нет достоверных сведений на этот счет,— резко заметил Стазилейн.— То, что вы говорите, как мне кажется, чистейшая клевета.

— А разве не правда, что он был попрошайкой в Лабиринте, когда Валентин впервые встретил его?

— Тогда он был всего лишь ребенком,— сказал Элзандир.— И истина состоит в том, что уже в десятилетнем возрасте он нанимался в качестве гида и добросовестно отрабатывал свои деньги. Но все это к делу не относится. Нас не должно волновать его прошлое. Мы обязаны принять во внимание настоящее и попытаться предугадать будущее. Корональ попросил нас сделать его принцем, когда, по мнению Элидата, наступит подходящий момент. Элидат говорит нам, что такой момент наступил. Отсюда следует, что всякие споры лишены смысла.

— Нет,— отрезал Диввис.— Мнение Валентина еще не закон. Ему не обойтись без нашего согласия.

— Ага, значит, вы хотите воспротивиться воле короналя? — спросил герцог Чоргский.

— Если так велит мне совесть, то да, так я и поступлю,— после некоторой паузы ответил Диввис.— Непогрешимость Валентина имеет пределы. Иногда я совершенно с ним не согласен. Сейчас как раз такой случай.

— С тех пор, как он переменил тело,— заговорил принц Манганот Банглкодский.— я замечаю перемены в его характере, склонность к романтике, к фантазиям. Возможно, такие черты присутствовали в нем и до узурпации, но никогда не бросались в глаза, а теперь проявляются во всем…

— Достаточно! — раздраженно прервал Элидат.— Нам следовало обсудить назначение, что мы и сделали. Я заканчиваю дебаты. Корональ предлагает нам возвести рыцаря Хиссуна, сына Эльсиномы, в принципат, со всеми привилегиями титула. Как верховный канцлер и регент, я представляю это назначение на ваш суд и отдаю свой голос в его поддержку. Если нет возражений, предлагаю записать, что он возведен в ранг единодушно.

— Я против,— сказал Диввис.

— Против,— поддержал его принц Манганот Банглкодский.

— Против,— присоединился герцог Халанкский.

— Есть ли еще такие,— медленно спросил Элидат,— кто желает оказаться среди выступающих против воли короналя?

Молчавший до сих пор принц Нимиан Дундилмирский теперь объявил:

— В ваших словах, Элидат, содержится скрытая угроза, против чего я возражаю.

— Ваше возражение принимается к сведению, хотя никакой угрозы не подразумевалось. Как вы распорядитесь своим голосом, Нимиан?

— Против.

— Да будет так. Против — четверо, чего явно не хватает для отрицательного решения. Стазилейн, пригласите, пожалуйста, принца Хиссуна в зал совещаний.— Окинув взглядом помещение, Элидат добавил: — Не желает ли кто-либо из тех, кто голосовал против, изменить свое решение? Сейчас подходящий момент.

— Пусть все останется как есть,— сразу же заявил герцог Халанкский.

Принц Банглкодский и Нимиан Дундилмирский тоже отказались присоединиться к большинству.