Кузница Тьмы (ЛП)

В то время он ничего не знал об "узлах" или "жилах". Знания пришли позже, вместе с одержимостью тайнами хастовых клинков.

Теперь он думает, что познал смысл этих узлов и, хотя не видел и даже не слышал, чтобы хаст-меч ломался, верит, будто в каждом захоронено чудо, знамение неведомого волшебства.

Мечи Хастов живые. Галар Барес уверен, и едва ли он уникален в этой вере. Все в Легионе Хастов этим отличаются, и пусть солдаты Урусандера смеются и бормочут им в спины. Именно рудники Хастов стали первой целью вторжения Форулканов, и только сопротивление южных погран-мечей помешало врагу. Хаст Хенаральд выразил благодарность единственно доступным ему способом.

Даже высокородные воины из домовых клинков опасались Легиона Хастов и его зачарованного оружия. Не все, конечно же, потому Галар Барес и оказался скачущим в компании Келлараса, командира дом-клинков Пурейка.

В этом Доме произошли перемены. По манию Нимандера, верного слуги Матери Тьмы, все владения Дома были отданы Матери, а Тисте - благородные, слуги, воины, ученые и купцы - служат ныне ей, приняв имя Андиев, Детей Тьмы.

Первый Сын Тьмы лорд Аномандер, которому служит Келларас, не ведал недостатка в хвалах Легиону Хастов и открыто восхищался Домом Хастейна. Его силы первыми прибыли на подмогу южным погран-мечам сразу после Стояния у Рудников, и Галар помнил, как Аномандер прошелся по кровавому полю переговорить с Торас Редоне, самой старшей из числа воинов (она приняла командование погран-мечами и вскоре должна была получить официальный чин). Сам переход был мерой уважения: командующий вполне мог призвать Торас к себе, но именно он первым протянул руку для приветствия, поразив присутствовавших бойцов.

В тот день воины, прежде чем стать солдатами Легиона Хастов, в мыслях сделались Андиями; сделались сыновьями и дочерями Тьмы.

Но никто не смог предположить политическое разделение, возникшее в злосчастный момент, разрыв, отделивший легион Урусандера от воинства Хастов. После месяцев сражений рука об руку Галар Барес и его приятель Хастейн - носители ужасного оружия - перестали быть желанными гостями в рядах Урусандера.

Абсурдно и обидно, и каждая попытка навести мост над пропастью проваливалась; она даже становилась шире. Почти все в легионе Урусандера получили отставку или были отосланы в резерв, по медвежьим углам, тогда как Легион Хастов остался полным, держа вечную стражу у драгоценных шахт. Как бормотала Торас Редоне пьяной ночью в штабе, когда отослала офицеров, оставаясь наедине с Галаром, мир стал несчастием. Вспомнив ту ночь, Галар позволил себе особенную усмешку. Он не был пьян - желудок алкоголя не выносит - когда она прикончила бутылку, но обид впоследствии не возникло. Для него и для Торас это стало первой любовью после войны. Они были нужны друг дружке и хотя редко когда вспоминали ту ночь - единственную общую - однажды она доверительно заметила, что выпила так много, набираясь храбрости. Едва он засмеялся, он отвернулась и словно окаменела. Он поспешил объяснить, что смех вызван неверием, потому что ему тоже не хватало смелости до нужного момента.

Нужно было удержать миг признаний, понимал он. Нужно было найти глаза друг друга и сковать единое лезвие желаний... Улыбка Галара угасла в мыслях о прошлых мыслях, как бывало всегда, когда он набредал на это воспоминание.

Она отослала его через несколько месяцев - служить в Харкенасе связным Легиона Хастов. Кажется, храбрость прошедших войну мужчины и женщины осталась на краю бранного поля. Хотя, без сомнения, к лучшему. Ведь Торас Редоне жената, и супруг ее никто иной, как Калат Хастейн, сын Хенаральда, тот, кто дал Галару хаст-меч.

Проводя большую часть жизни в Цитадели, он легко мог бы найти утешение в объятиях жриц, хотя еще так не делал. Наоборот. Казалось, он находится в осаде, не замечая большей части направленного в лицо оружия, и каждую ночь засыпает утомленный в скромном уголке казарм. Мечтая, чтобы желудок привык к алкоголю.

Недавно он узнал, что Калат Хастейн принял должность командующего Хранителей Внешних Пределов и уехал далеко на север, на равнину Манящей Судьбы. Торас нынче одинока? Или пьет в иных объятиях? Он не знает и, по чести, не желает знать.

И все же он не в силах сдержать смешанное с тревогой предвкушение, скача по почти вырубленному Старому Лесу.

Едва выехав из узора деревьев, из молчаливой недвижности, они смогут различить Хастову Кузницу и сами Великие Покои. Он велел себе ничего не ждать - вероятно, ее даже нет дома, ведь рудники, место размещения легиона, далеко на юге. Да лучше, если ее не будет. В эти дни в жизни много других неразберих.

Поселившись в городе, Галар Барес уяснил, что схизма между легионами Урусандера и Хастов - лишь одна из многих; что даже благое восприятие Андиев стало предметом соперничества. Что еще хуже, появилась растущая сила рядом с Матерью, и никто не мог предсказать пределы амбиций лорда Драконуса - хотя многочисленные недруги не стеснялись, приписывая ему всяческие злодейские планы. Лично Галар видел неустойчивость позиций Драконуса, особенно сейчас, при всех разговорах о браке - вполне политическом, разумеется, призванном исцелить старые раны, призванном избавить от гражданской войны. Если у Драконуса есть амбиции, они, естественно, не простираются далее удержания статуса, и консорт должен понимать, что в любой момент может выйти из милости.

Если только не правы наглые его недруги и Драконус не кует тайный союз всех благородных семей - вот самый правдоподобный недавний слух - чтобы сделать брак невозможным. Разумеется, эта идея порочна, ибо не учитывает власть самой Матери Тьмы. Она может любить Драконуса (Галар подозревал, что любит), но она не отличается покорностью. Ее воля - своего рода Сердечная Жила. Ни один любовник ее не поколеблет, как не способны самые жаркие аргументы сбить ее в споре.

Во многих смыслах она воплотила форулканский идеал правосудия и порядка - хотя те в близоруком фанатизме и не смогли узреть эту истину.

Величайший ее дар детям - всем детям - именно таков. Пока она есть, не будет ни беспорядка, ни хаоса. И в том неизмеримое утешение. Случись брак, раздели Урусандер из Нерет Сорра правление Матери Тьмы как ее супруг - может окончиться вражда, излечиться все расколы, и Легиону Хастов не придется сражаться с кипящей атмосферой злобы и обид.

Что тогда будет делать Драконус? Ему не будет места в Цитадели; не будет места в Харкенасе. Попросту поклонится, благодаря, и удалится в старый Оплот на берегах Дорсан Рил? Галар видел в Драконусе мужа чести. Лорд сдастся воле любимой женщины.

Никому не дано избежать в жизни печалей. Никому не дано уйти от боли потерь. Драконус достаточно мудр, чтобы понять.

Мир можно выковать. Лишь дурак жаждет гражданской розни. Сыны и дщери Тисте отдали жизни в защиту королевства; пролилась кровь каждого Дома и Оплота, и великих и слабых. Кто посмел бы повернуться к прошлому спиной?

Командор Келларас хранил молчание, скача рядом с капитаном из Хастов. Он слышал бормотание из ножен черного дерева, что висят на боку Галара, и звук вызывал зябкую дрожь, словно касание трупа. Он слышал много сказок о зловещем легионе и заклятом оружии, но лишь теперь надолго оказался в обществе солдата из Хастов.

Путешествие от Харкенаса, проезд вдоль Дорсан Рил по равнине Горнила, что слева, а теперь по останкам испорченного леса, прежнее название коего не выговорить без капли иронии, сопровождалось лишь кратчайшим обменом словами. Ничего напоминающего беседу; Келларас начал верить рассказам Хранителей Цитадели, которые все до единого были ветеранами легиона Урусандера. Хастовы мечи прокляты, сочат яд в души владельцев. Теперь в этих мужчинах и женщинах есть темнота, но не чистая, как у служителей Матери Тьмы: она сумрачна, пронизана чем-то нездоровым, словно заражена хаосом Витра.

Ладони Келлараса стали влажными внутри перчаток. Его подавляла сила рядом - офицер Легиона Хастов с несмолкающим мечом, сердцем некоего клубящегося недоброжелательства. Внешне капитан Галар Барес выглядит слишком юным, чтобы нести бремя прошедшей войны; черты его лица мальчишеские, словно он никогда не сдастся возрасту - Келларас подозревал, что Галар станет таким же взрослым, как он сам, лет через триста или пятьсот. Однако... такие лица обыкновенно принадлежат неистощимым весельчакам и оптимистам. Такие лица готовы улыбнуться, улыбнуться открыто, заливаясь смехом при каждом повороте приятной беседы.