Судьба Убийцы (ЛП)

Музыка становилась громче. Я подошла к двери и прислонилась к ней ухом. Я ничего не слышала. Но как только я отошла от двери на шаг, музыка вновь зазвучала с прежней силой. Я убедила себя, что это не морок и не бред. Любопытство было слишком сильно. Я постучала.

И мне никто не ответил.

Я постучала снова, громче. И подождала. Снова никакого ответа.

Я попробовала толкнуть дверь. Она была не закрыта на засов. Я распахнула ее, чтобы обнаружить за ней уютную комнатку, меньше моей. В камине догорал огонь, - даже летом камни Баккипа источали холод. Напротив огня в уютном большом кресле, с возложенными на мягкий табурет короткими ножками, сидел круглолицый человечек, и его Скилл пел музыку, которая ему снилась.

Я была совершенно очарована, мое сердце подпрыгнуло, мне почудилось, будто я вошла прямо в старинную сказку. Серая кошка спала на коленях человечка. Она подняла голову.

Нам уютно, - сообщила она мне.

- Он всегда играет музыку через Скилл, когда спит? - спросила я тихонько.

Кошка едва удостоила меня взглядом. Человечек приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Он не выказал ни удивления, ни беспокойства. Его глаза были затуманены, как глаза старого пса. Черты его лица были необычны – маленькие глазки с опухшими веками, крошечные ушки, плотно прижатые к черепу. Он облизал губы и оставил кончик языка высунутым. А затем сказал:

- Я пел свою песню для маленькой дочери Фитца. Если мне когда-нибудь повезет ее повстречать.

- Ею вполне могу быть я, - сказала я и подошла чуть ближе.

Он указал на подушку, лежавшую на полу у его кресла.

- Можешь сесть сюда, если хочешь. Это подушка Дымка. Но он сидит сейчас со мной и, думаю, не будет против.

Разумеется, буду.

Я села у камина и посмотрела на него снизу вверх.

- Ты – Олух? - спросила я человечка.

- Ну… Так меня называют. Да.

- Отец писал о тебе. В своем дневнике.

Широкая улыбка озарила его лицо. Он был очень простодушный, как я поняла.

- Я скучаю по нему, - сказал человечек. - Он приносил мне конфеты. И маленькие пирожные с розовым кремом.

- Звучит здорово.

- Они были очень вкусные. И красивые. Я любил расставлять их в ряд и смотреть на них.

- А я любила выкладывать свечи моей мамы в ряд и нюхать их. И никогда их не сжигала…

- У меня есть четыре медных пуговицы! И две деревянные, а одна – из ракушки. Хочешь посмотреть?

Я хотела. Мне были нужны простые вещи, вроде обмена пуговицами. Кот шумно спрыгнул с его коленей и царственно устроился на своей подушке. Олуху было нелегко подняться с кресла, чтобы открыть шкаф и вытащить шкатулку с пуговицами, и я поняла, что он стар. Ходьба давалась ему с трудом, но пуговицы были важным делом. Он принес шкатулку к креслу. Я подняла сползшее на пол одеяло и заново укутала его ноги. Он показывал мне пуговицы и рассказывал историю о каждой. Потом я спросила его:

- Ты можешь научить меня передавать музыку через Скилл?

Олух вдруг затих.

- Мою музыку? - спросил он осторожно. Я почувствовала, как он напрягся.

Я молчала. Неужели я все испортила своим вопросом?

Он протянул руку ко мне. Я помедлила, но вложила свою ладонь в его пальцы. Его прикосновение было полно силы.

- Нам придется быть очень тихими, - сказал он. - Мне не разрешают играть мою музыку громко, - он сделал что-то с моими стенами, и внезапно каким-то причудливым образом мы оба оказались за его стенами. - А теперь, - сказал он. - Я научу тебя, как играть музыку, - он улыбнулся и добавил: - Мы начнем со звуков кошачьего урчания.

В ту ночь у меня появился друг и учитель.

Я вернулась в свою комнату перед рассветом. Олух научил меня играть музыку кошачьих урчаний, скрипа сломанных стульев и потрескивания огня. Он укрыл меня своим «Вы ее не видите!», пока я прокрадывалась в свои покои. Весь день я клевала носом, но мне было все равно. Он ждал меня, чтобы я вернулась этой же ночью. Я помогла ему создать «укрытие», как он это назвал, и это «укрытие» было крепче всех стен, которые я когда-либо возводила сама. Он припас несколько имбирных пряников, откладывая их с каждой трапезы, которые ему приносили. Мы съели их вместе, а потом на пару сыграли свою урчащую кошачью музыку, добавляя в нее все больше интересностей. Я почувствовала уважение, когда он заставил меня улыбнуться коту, танцующему вокруг упавшей катушки. Еще никогда в жизни мне не было так весело.

Даже веселее, чем в тот день, когда отец взял меня на ярмарку в Дубах-на-Воде, хотя здесь не было растерзанных собак или пронзенных кинжалом нищих. Мы просто играли.

Для того, у кого никогда не было товарища по играм, это было ошеломительно.

Глава сорок шестая. Каменоломня.

В Шести Герцогствах ходит много историй про людей, пропадающих в Скилл-колоннах, и так же много про тех, кто неожиданно появляется из них. Во многих из них люди спасаются бегством из-за несправедливого наказания, и камни дают им защиту от их преследователей. В историях, где появляются иноземные или избранные народы, камни исполняют желания, такие, как улучшение здоровья.

Все эти истории, я уверен, происходят в результате невнимательного использования Скилл-колонн недоучками.

История Скилл-колонн в Шести Герцогствах и за их пределами.

Чейд Фаллстар.

Что-то не то с луной.

Я прищурился. Да. Луна была. Луна в темноте означала, что мы больше не внутри Скилл-колонны. И не между Скилл-колоннами, где бы ни было это «между». Мы были где-то на земле и смотрели на луну. Ворона сидела у меня на груди. Как только я пошевелился, она поднялась и улетела прочь. Лунный свет на мгновенье упал на ее алые перья, и она исчезла. Прохладный ночной воздух мягко касался моей кожи. Спиной я лежал на твердом камне. Я опустил взгляд ниже и увидел Скилл-колонну, которая выбросила меня наружу. За ней вдалеке - лес.

Это была не Кельсингра.

Луна, - настаивал Ночной Волк.

Я поднял глаза на нее. О, она была почти полная. Она была полной, когда мы входили в колонну. Мы или вышли из колонны раньше, чем вошли в нее, или же мы были внутри нее почти месяц.

Или больше?

- Где мы? - громко спросил я, избегая думать о потерянных днях. Или месяцах. Годах? По некоторым легендам люди исчезали в стоящих камнях и появлялись годы спустя или неизмененными или очень, очень старыми. Я хотел знать, постарел ли я. Определенно, я чувствовал себя более старым. Более слабым. Я вообразил Неттл старой женщиной, Пчелку в роли матери. Я сел, меня пробирала дрожь.

Где мы?

Где нам нужно быть. Единственное место, предназначенное нам.

Я с усилием приподнялся, перекатился, встал на четвереньки и поднялся на ноги. Надо мной звезды и почти полная луна. Я посмотрел на отвесные каменные стены, а за ними темные силуэты вечнозеленых деревьев. Я учуял воду, повернул голову и последовал за запахом. Моя обувь скрипела по песку и мелким камням. Рельеф почвы постепенно пошел вниз, и я подошел к огромному квадратному водоему стоячей воды. Вода пахла водорослями. Я встал на колени у края, зачерпнул воды и напился. И снова напился.

Я сидел и ничего не делал. Я все еще был голоден, но, утолив жажду и приглушив головную боль, почувствовал себя приемлемо. Я осматривался и медленно начинал понимать. Каменоломня. Место, где Элдерлинги однажды вырезали и обработали блоки Скилл-камней. Я был недалеко от места, где Верити закончил свою человеческую жизнь. Он высек своего дракона из блестящего черного камня с серебряными прожилками и, став драконом, полетел на защиту Шести Герцогств.

Точно, где нам и нужно быть.

Нет! Я хотел коснуться поверхности колонны так, чтобы она перенесла нас в Кельсингру.

Я знаю. Но именно здесь нам нужно быть.

Я вытолкнул его слова из своего сознания. Я уже был в этом месте однажды. Оно изменилось - отчасти очень сильно, а отчасти осталось прежним. Я постарался вспомнить, где стояла потрепанная палатка Верити, где мы разводили огонь, где был наш лагерь. Лунный свет ярко блеснул на тонкой серебряной жилке в камне. Извилистая тропа шла между неиспользованных блоков камней памяти. Когда-то круги Скилла приходили сюда, чтобы выбрать камень и вытесать создание, которое станет местом хранения их воспоминаний и тел. Я предполагал, что это было традицией Элдерлингов, которую в дальнейшем каким-то образом переняли группы Скилла в Шести Герцогствах. Возможно, где-нибудь в стенах Кельсингры или в блоках памяти на Аслевджале эти истории были сохранены.