Жлобские хроники (СИ)

— Ты?!

— Я! — решился я и двинул ему под Одноглазого.

— Возвращаю тебе Агнца в целости и сохранности, Повелитель, — прогудел он и, бережно вручив мне учителя, сел на Алтарь. Как и обещала дородная тетя в черном, боги сожрали его мгновенно.

Что не так?

А почему бы и нет?

Вот ничего себе! И это после всего, что я совершил? Я! Я! Я не могу именоваться Повелителем?

Да-да, конечно, говорите, дедушка Рэммерих.

Вот слышите…

Вот-вот.

Вот оно! Слышали дедушку Рэммериха: "Нет пророка в своем Отечестве!" Ибо если я с тем же Вонючкой в детстве за пигалицами подглядывал, то теперь и Повелителем быть не могу? И что потом случилось с тем достойным человеком, дедушка?

Ого! То есть он их учил, лечил, рассказки рассказывал, а они его… Ну, у нас думаю до такого не дойдет… Это вообще-то повсеместное явление или единичный случай?

Повсеместное… Спасибо, дедушка Рэммерих, буду осторожнее.

Ну, значит, пнул я Палачу под учителя, и тот, охнув, отдал мне бесценный груз и… ничего не сказав на прощание, сел на Алтарь.

Я потряс Агнца и так и сяк, ничего не добился и, бросив Жертву на пол, подошел к краю площадки, чтобы посмотреть вниз. Если кого и привлекла вспышка на Алтаре, то очевидно не надолго. Видать, жертвоприношения здесь — дело привычное. Плюнув в одноглазую морду, я все-таки добился желаемого и привел Агнца в чувство.

— Великое дело мы с тобой свершили, учитель, — торжественно произнес я. — Отдали себя в жертву богам во имя спасения Долины. Когда сгорел ты в пламени, не выдержал я и кинулся вслед за тобой. Испугался, что не по вкусу ты придешься богам, и не исполнят они запрошенное. Узнав, что попала на тот свет, душа твоя лишилась чувств, а я держал ответ перед Создавшим Мир, отдуваясь за нас обоих. И решил Отец Богов, что не пришло наше время, и вернул нас обратно, пообещав помочь чем сможет.

— А палач? — простонал Одноглазый.

— Мне не понравилось, как он кладет на Алтарь. Грубо, не нежно, без любви. И когда мы вернулись, я показал ему, как надо правильно работать с людьми. Так что, прощай, мой добрый учитель, возвращайся домой, а я остаюсь здесь палачом — место-то теперь свободно.

— Боги ему, Скок, даровали вечную жизнь. А ну вдруг вернется с того света, да поучит тебя, как на самом деле правильно работать с людьми? Какой из тебя палач, Скок, ты же только и будешь, что пигалиц сюда таскать!

— Танцы на Алтаре! Чуешь, Одноглазый, как романтично? Все! Теперь точно остаюсь!

— Ну да, а боги умрут с голоду — пожалел властителей Одноглазый.

— "Какие боги, Скок, тролли это, тролли", — передразнил я своего учителя, и мы весело засмеялись.

— И еще, представь себе, когда Палач хотел возложить тебя на Алтарь, я окликнул его, он обернулся, всмотрелся в мое лицо, благородное, как оказалось — и, вдруг, узнал меня. "Ты?" — благоговейно и с ужасом спросил он. Ага, согласился я. "О, Повелитель, я ждал тебя!". Нет, ты только подумай, он назвал меня Повелителем!

— Да кончай брехать-то.

— Честно тебе говорю. Повелитель, молвил он, сил нет как…

— … оттанцевать тебя хочется, — все испохабил Одноглазый и заржал.

— Дурак, я правду говорю, а ты…

Учитель еще громче заржал, опрокинулся назад головой и, ударившись с размаху шишкой об пол, подавился смехом.

Я гордо перешагнул через стонущее тело — никто не смеет насмехаться над Повелителем — подошел к Алтарю и вознес над ним ногу. Необычное покалывание прокатилось по ней от стопы до колена.

— Ого! — изумился я, — Как, говоришь, возлегать надо?

— Каком кверху, — в своем грубом стиле ответил Одноглазый. У него всегда с чувством юмора плохо было.

— Ну я же серьезно, — расстроился я, — Мне подготовиться надо, помолиться прежде чем взойти на Алтарь, а ты гадости говоришь…

— Начинай возлегать с танцевалки, — убежденно заявил учитель.

Я возмущенно повернулся в сторону Одноглазого и плюнул в него.

— По твоему же глупому совету пытаюсь заняться серьезным делом, а ты мешаешь мне. Как это понимать?

Вновь повернувшись в сторону Алтаря, я закрыл глаза и представил как большие белые крылья раскрываются за моей спиной. Легко взмахнув ими, я поднялся на невероятную высоту и небожители, улыбаясь и пытаясь помочь, протянули ко мне добрые руки.

— О боги, — нараспев заговорил я, — примите мою добровольную жертву во имя спасения…

Мощный удар повалил меня на землю в сторону от Алтаря.

— Ты что, сдурел? — прорычал Одноглазый, наклонившись надо мной.

— Как это сдурел? Ты же сам посоветовал!

— Что посоветовал?

— Неплохо бы стать неуязвимым сверхчеловеком. Крыс можно было бы разогнать в один момент! — гнусаво передразнил я учителя.

— Очень хорошо бы, но причем тут я? — вылупил свой гла… свое око Одноглазый.

Я горестно взвыл и подробно изложил этому тупице все его советы и откровенно высказался о нем как о советчике.

— Когда мы вернемся в Семью, ты обязательно сходишь к Бабке, — заявил мне учитель, — Я еще вчера утром сказал, что тебе надо лечиться. Все то время пока ты избавлялся от страха, я ждал тебя у начала Тропы. Можешь у этого важнюка спросить. И еще — никогда никакой легенды об Алтаре не слышал.

— Ах, мне одному надо лечиться? — возмутился я. — А ты значит лжеБолтуна не видел, да? И не вздумай отпираться! Мы видели его два раза!

Одноглазый плюхнулся рядом со мной и угрюмо замолчал, уставясь в пол.

— Может я и в самом деле того? — через некоторое время спросил я. — Вон и буки мне уже подмигивают, а вчера один говорящий попался и с Марицей как-то странно вышло, а позавчера Старик в буку превратился… Ну-ка, ну-ка… Одноглазый давай начистоту: Что осталось от Болтуна, когда по нему тролль скалой вдарил?

— Дохлый бука, — нехотя признал учитель.

— Точно?

— Ага.

— Точно-преточно?

— Да иди ты! Сказал же тебе, что видел, как тролль ударил по Болтуну и попал, а когда поднял скалу, то там бука валялся.

— Тогда все ясно! — я в волнении поднялся и зашагал по площадке от Алтаря к Одноглазому и обратно, — Рассказываю!

Коротенько, пока ноги не устали, я поведал учителю про величественного Старика, яростную Марицу и ужасного призрака со строгим букой.

— Это все они! — заключил я, — Буки! Чем-то не угодил им. Обиделись неблагодарные твари и мстят. Всю жизнь на них положил! Да если бы не я…

Одноглазый ловко заплел мне ноги и вновь повалил на пол.

— Все, хватит! Сейчас спустимся и домой, домой. — ласково зашептал мне в ухо учитель. — А там сразу же к Бабке пойдем, подлечишься маленько.

— Не хочу к Бабке. Он злой и больно делает, — заныл я.

— Зато всем помогает, — парировал Одноглазый и вдруг свирепо зашипел на меня, — Где это ты видел разумных бук, а?

— Но они такие умные…

— А ты дурак! Двойники Болтуна, мой двойник, двойники Старика, Марицы, призрак — это все что-то одно, но не как не буки сами по себе. Кто-то стоит за этим, — Одноглазый резко поднялся, — И вообще нам пора. Что внизу о палаче расскажем?

Посовещавшись, мы спрыгнули на тропу, и с истошными криками “Горе! О горе!” заскользили вниз. Врезавшись в дозорных, я отчаянно зарыдал:

— Узнав о беде, постигшей Долину, Великий палач молвил, что ему надо говорить с богами напрямую, и взошел на Алтарь. Какой был святой человек, какая утрата постигла всех нас.

А Одноглазый, зараза, нет чтобы помочь, всплакнуть там, порвать на себе что или оторвать себе часть тела какую-нибудь в знак скорби, лишь хватался за голову и глухо стонал. Как будто я не знаю, что у него голова на самом деле от удара об Алтарь болит. Безутешных от горя, нас провели к Первому Слушающему и тот, выпучив от удивления глаза, выслушал мою сказку, а выслушав, сказал:

— Ну вот, приятели, теперь я думаю, ваш вопрос будет в срочном порядке решен, — и, улыбнувшись, нацарапал в ряд каких-то птичек на своих латах новую кривулинку. Хоть он и скалился, видно было, что Слушающий потрясен случившимся и не знает, что теперь делать.