Тяжело быть Магом

Сиэль из рода Ларк.

Восьмой день второй декады ноября, парк при замке.

Сегодня у нас массовая тренировка. Весь наш курс стоит в шеренгу вперемешку со вторым. Говорят, что такая тренировка проходит каждый год.

— Итак, сегодня состоится массовая пробежка первого и второго курсов среди парней, — почти что кричит Пэйн, всматриваясь в первые ряды студентов. — Дистанция побежки— 4 километра, — слышатся массовые охи и ахи.

Через пять минут Пэйн дал нам время на разминку. Я стоял в кругу вместе с Эдом, Танкяном и Хидеро.

— 4 километра, — вздыхает Эд, — Пэйн очумел.

— Да это и ослу понятно, — буркает Хидеро.

Мы стояли в парке, в охранной зоне, но пробежка будет проходить вне ее границ. Я посмотрел на границу зоны и ужаснулся. Насколько я мог оценить ситуацию, то бежать нам придется в минусовую температуру, примерно –10. Никогда не любил зиму, может, потому что болею по четыре, а то и пять раз за зиму? Ну, это одна из важных причин.

— А куда мы будем бежать? — спрашиваю у парней.

— Видишь, от замка отходят четыре дороги? — спросил Хидеро.

Я оглянулся. Ну, да. Четыре каменные дороги, шириной по четыре— пять метров.

— Ну, да, — киваю.

— Раньше, все маги жили в этом мире, — начинает Хидеро, не приостанавливая разминку, — все пятьсот домов стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, примерно в 30 километров, и получался как бы круг из домов. От каждого дома отходило по две дороги к соседям, и две к тем магам, в гости к которым приходилось часто заезжать.

Я кивнул. Теперь понятно. Пэйн перенес меня с правой дорожки, а побежим мы по левой. К обычному спортивному наряду пришлось добавить теплую ветровку, которая шла вместе с костюмом, но надобности в ней пока что не было. Еще нам выдали налокотники, наколенники и перчатки без пальцев (оригинально получилось).

Через минут десять мы все стояли в строю из четырех человек. Наша четверка находилась где-то в конце.

— Ну, что ж, — делает заключение Пэйн, — я буду ждать вас на финише, последние восемь прибежавших будут оставаться на дополнительные занятия в течение всей декады.

— Я думал, он наградит тех, кто первыми прибежит, — буркает Танкян, — а он собирается наказать отставших.

— Еще одна причина того, что Пэйн чокнутый, — вздыхает Эд.

Итак, с криком Пэйна «Марш», мы побежали. Морозный воздух на меня подействовал именно так, как и следовало ожидать. Я определенно заболею. Первые два километра промчались на одном дыхание. С третьим было труднее. А вот четвертый я разве что не полз. Хвала Богам, я прибежал не в той восьмерки, которой пришлось бы тренироваться дополнительно.

Как только я пробежал финишную черту, я свалился на четвереньки, стараясь отдышаться. В легких горит пламя, небо и горло ломит от жажды. Вот тебе и здоровый образ жизни. Через некоторое время ко мне присоединились парни. Я уже наплевал на свое здоровье и расположился на обочине дорожки.

— И такое будет проходить каждый год, — выдыхает Танкян, расположившись рядом со мной.

— Да, хорошо, что не два, — говорит Хидеро, приподнимая голову.

— Не каркай! — говорит Кольт, лежащий лицом в низ.

Мы так пролежали до тех пор, пока не прибежали все. Затем нам пришлось вставать. Мы поднялись, лучше бы мы этого не делали. Ноги ломило от нагрузки, а легкие и горло напомнили о себе и о том, что неплохо бы было выпить чего-нибудь.

— Все гораздо лучше, чем я предполагал, — с улыбкой на лице (лучше бы он так не делал) говорит Пэйн, — славно поработали, парни, дополнительные тренировки отменяются.

Обратно мы шли пешком. Пэйн отказался создавать телепорт для каждого из нас, а сами мы еще этому не обучались. Несколько парней со второго курса решили рискнуть, а вышла у них попытка или нет, узнаем уже в замке. Мы шли впереди (оказывается, мы прибежали во второй четверке), да и сил у нас уже немного набралось.

В замке мы оказались примерно часа через два (если не больше). Лестница стала для нас настоящей преградой.

— Я не хочу подниматься, — ныл Танкян, — это уже слишком.

— Давайте, поднимайтесь, — крикнул Хидеро, который уже проделал половину пути.

— Все, я остаюсь здесь ночевать, — сообщает Эд, который отстал от японца, садясь на ступеньки. Я сделал усилие и добрался до парня.

— Вставай, — подаю Кольту руку.

Эд строит гнусную мину и берет мою руку. Дальше мы поднимались в обнимку, охая, ахая и матерясь так, что самим страшно стало. Как только мы пришли в башню, попадали в кресла и на диваны.

— Что с вами такое, ребят? Я поднимаю голову. По лестнице спускается Амелин.

— Так, — отмахиваюсь, — легкая пробежка.

— И какая дистанция? Девушка садится рядом.

— Всего-то 4 километра, — сообщает Кольт.

— И это легкая пробежка? — округляет глаза.

— Ну, да, — соглашается Хидеро.

Как по команде, мы решили не показывать нашу слабость после пробежки (надо же попантоваться перед девушкой). Мы нацепили улыбочки, попрощались и разошлись по своим комнатам. Как только я переступил порог, свалился на кровать, не переодеваясь.

Проснувшись утром как обычно в шесть утра, я что-то промычал. Кажется, я так лежал всю ночь. Все мышцы свело от вчерашней пробежки и неудобного сна. Я сел на кровати. Вот это хреново, так хреново.

— Кольт, — зову друга, — вставай.

— Неа, — промычал парень.

Я встаю с кровати. Как же все болит! Делаю шаг, второй, и привыкаю к боли. Еще я обнаружил заложенный нос и боль в горле.

— Просыпайся, — стягиваю с Эда одеяло.

— Я сказал, нет! — громче мычит Эд, не отдавая одеяло.

Перепалка продолжалась минут десять, в итоге Эд сдался. Мы осмотрели помятые рожи друг друга, утвердительно кивнули, мол, нормально выглядим и отправились на пары.

После всех пар я свалился обратно в постель. Меня все утро знобило, было холоднее, чем обычно. Да и постоянное шмыганье носом не нравилось не то, что окружающим, даже меня устрашало.

— Сиэль, с тобой все в порядке? Я приподнимаю голову:

— Нормально, — чихаю.

— Ты заболел? — Сибэль присаживается на корточки рядом с моей кроватью.

— Как видишь, — улыбаюсь.

— Я позову целителя, — встает девушка.

— Не надо, Сибэль, — качаю головой, — через пару дней все пройдет.

— Не указывай старшим, что делать, — строго отвечает девушка, — я пойду его позову.

Через десять минут в комнату зашел старик, лет эдак восьмидесяти (хотя из-за избытка бороды и седых волос, может, и меньше).

Обычная процедура: скажите «А», и запихивает палочку, осматривая горло, проверка температуры, и слушание стука сердца холодным статоскопом.

— Молодой человек, — обращается ко мне целитель, — вы сильно заболели.

— Это вы называете сильно? — удивляюсь, вспоминая прошлые разы. — Это еще нормально.

— Раньше было хуже? — сдвигает очки.

— Бывало, — киваю.

Несколько минут целитель что-то чиркал в блокноте. А меня снова охватил озноб. Как бы я не старался, но зуб на зуб не попадал.

— Ты совсем плохо выглядишь, Сиэль, — тихо говорит Сибэль, садясь на корточки.

— А чувствую себя еще хуже, — улыбаюсь.

— Итак, я написал список нужных вам средств для лечения, — наконец, говорит старик, — я отнесу его в столовую, там все приготовят. Леди, — обращается к Сибэль, — вы будете ухаживать за больным?

— Да, — кивает девушка.

— Хорошо, — соглашается, — первая порция через два часа, зайдете сначала ко мне в кабинет. Потом сходим в столовую. Я отправлю всем вашим преподавателям справку о том, что вас не будет на занятиях несколько дней. Старик ушел, а Сибэль осталась. Девушка села на кровать.

— Мне тебя так жалко, — говорит девушка.

— Не жалей меня, — сквозь дремоту говорю я, — это плохое чувство.

— И чем же?

— Это дает понять о том, что ты видишь ситуацию того человека, которого жалеешь, и то, что видишь какая она безысходная. Это задевает чувство того человека, он ведь не хочет казаться слабым.