Солнечный змей (СИ)

- Перевесь его на дерево, Фрисс. Сородичи его найдут, – под взглядом Некроманта Квэнгин съёжился и жалобно запищал. – Ты всерьёз думаешь нести это в город?

- Что я только ни носил в города, – нахмурился Речник, со значением глядя на Нециса. – Перестань его пугать, ему и так невесело. Его сородичей уже убили. Так всё-таки…

- Фрисс! – Нецис хлопнул ладонью по панцирю Двухвостки, и Флона озадаченно хрюкнула. – Ты хочешь здесь, на подступах к Моагалю, под Кровавым Солнцем, возиться с детёнышем Квэнгина?!

- Тебя он не съест, – Речник помрачнел ещё сильнее. – Поможешь советом – хорошо, не поможешь – сам справлюсь. Нельзя его тут бросать.

Он порылся в сумке, достал кусок холодной рыбы – весь вечер она коптилась над костром, и Фрисс думал съесть её на ужин, если не проголодается раньше. Детёныш понюхал еду, неуверенно лизнул, подался назад и снова уткнулся носом в броню Речника. Фрисс покачал головой.

- А Инмес рыбу любит, – пробормотал он. – Чем же тебя кормить?

Нецис приподнял крыло Квэнгина, ощупал его лапы и подбородок – существо елозило от холодных прикосновений и щекотки, но ни укусить, ни вырваться не пыталось. Оно было куда меньше Инмеса – всего в половину роста Речника.

- Та-а… По крайней мере, хоки у неё нет, – заключил Некромант, выпустив хеска. – И крылья ещё не развернулись.

Нецис налил в кулёк из листа немного воды, оставленной по недосмотру в верхнем бурдюке – она успела нагреться, хотя поклажа Двухвостки на солнце попадала редко и ненадолго. Квэнгин недоверчиво понюхал лист, высунул язык и начал лакать – поспешно, то и дело попадая себе языком в нос и залепляя глаза брызгами.

- Её? – удивлённо мигнул Речник.

- Это самочка, – кивнул Нецис и усмехнулся. – В таком возрасте, да ещё в волнении… Не тыкай едой ей в нос, Фрисс, сама она есть не сможет. Даже если размять рыбу в кашицу. Квэнгины жуют еду для детёнышей, кормят их жёваным мясом.

- Жёваным? – Речник хмуро посмотрел на Некроманта, но тот и не думал шутить. – Река моя Праматерь… Кормят прямо изо рта?

- Ну, Фрисс, я бы на твоём месте поберёг лицо, – хмыкнул Нецис. – Пожуй и выплюнь, покорми с ладони. Нашёл же ты себе занятие, илкор ан Хо’каан!

Повисло молчание. Речник сосредоточенно жевал рыбу и думал, что придётся-таки ему сходить на охоту – корнями и насекомыми Квэнгина не накормишь, да и тех вокруг немного…

Существо понюхало пережёванную кашицу, поставило уши торчком и накрыло языком ладонь Речника – всего на миг, но на ладони не осталось и крошки. Фрисс облегчённо вздохнул и потянулся к сумке. Нецис тихо смеялся, уткнувшись в спину Алсага, кот задумчиво щурился. Осмелевший Квэнгин потянулся к лицу Речника и осторожно провёл пальцем по его щеке. Фрисс покосился на изогнутый коготь в полпальца длиной, но не шелохнулся. Квэнгин ещё раз погладил его, устроился поудобнее и засопел. Даже во сне его лапы не разжимались.

- Вот Инмес удивится, – пробормотал Речник и тронул поводья. Сколько ещё ехать до Киньямкелы, он не знал, но подозревал, что город живых рядом с городом мёртвых стоять не может.

В сумерках Фрисс увидел вдалеке огонёк чужого костра, но сил идти к нему по тёмной чаще уже не было. Путники устроились на панцире Двухвостки – окрепший Алсаг наконец уступил Речнику середину и улёгся на краю, подальше от холодного тела Нециса. Некромант, полвечера пролежавший трупом, зашевелился и хмыкнул.

- Фрисс, у тебя детёныш неумытый. Это никуда не годится.

Речник покосился на Квэнгина. Существо крутило головой, и жёлтые глаза ярко светились – совсем как у Инмеса, выбирающегося из тёмной пещеры на ночную прогулку. Насколько оно грязное, на ощупь Фрисс понять не мог.

- Как его мыть-то? – нахмурился Речник.

- Обычно они моют детёнышей языком, – задумчиво отозвался Нецис. – Но я думаю, что пучок мокрой травы – достойная замена.

- Алсаг, – Фрисс потянул кота за ухо, и тот сердито фыркнул. – Сделай полезное дело – оближи эту мелочь!

Хинкасса смерила его долгим взглядом округлившихся глаз.

- Фррисс, ты сдуррел, – мотнув головой, Алсаг зарылся в тюки. – Сам облизывай эту гадость.

- Чтоб мне стать зелёной крысой… – Речник покачал головой, снова протянул руку к коту, увидел оскаленную пасть и пожал плечами. – Ладно, иди сюда, мелочь…

Квэнгин слабо махал лапами – наверное, прикосновения мокрого листа были слишком грубыми для тонких крыльев – но царапаться боялся, и Фрисс кое-как вытер его и завернул в рубашку.

- Имя тебе нужно, вот что, – пробормотал он, укладываясь на тюки рядом с Квэнгином и слушая сопение попутчиков. – А говорить ты умеешь?..

Проснулся Речник от щекотки и тихого, но настойчивого писка. Детёныш Квэнгина водил когтями по его плечу и тыкался носом в шею. Встретив сонный взгляд Фрисса, он навострил уши и упёрся носом в нос.

- Ашш, – острые зубы, выпирающие из пасти, очень мешали хеску говорить. – Ашшта! Ашшт!

- Что? – Речник неохотно поднялся и протёр глаза. Квэнгин висел на нём, обхватив бока крыльями.

- Ашш! Ашшши!

- Проголодалась? – Фрисс зевнул и потянулся к тюкам. – Река моя Праматерь, скорее бы ты научилась жевать…

- Аста, – Нецис протянул Речнику ещё горячий запечённый корень. – Это её имя. Она говорит, что её зовут Аста. Фрисс, ты напрасно повесил на себя этот никчёмный груз. Тебе что, совсем нечем заняться?

- Аста, – Речник осторожно провёл пальцем по уху Квэнгина. – Я запомню. Оставь её в покое, Нецис. Вспомни, где я нашёл тебя – и что было потом.

Незадолго до полудня они сделали привал. Двухвостка разрыла мох, хранящий последнюю влагу давних дождей, и плюхнулась брюхом в грязь. Она громко сопела и разевала пасть, как рыба, выброшенная на берег, – вязкий воздух полудня мало годился для дыхания. Фрисс смотрел на небо, залитое золотом, на смутную дымку высоко над землёй – всё, что осталось от туч Великого Леса. Ему мерещились серебристые высверки в небесах – рой чего-то мелкого летел над джунглями, полыхая на солнце белым огнём.

- Небесные змеи любят жару, – пробормотал он, морщась от слишком яркого света. – Вот бы они принесли дождь… Нецис! Как ты думаешь, за Гиблыми Землями сейчас такая же сушь?

- Та-а… синхи, – слабо кивнул Некромант. Его мысли были далеко. Он отошёл в сторонку от лагеря и стоял на крошечной полянке под столбом солнечного огня, и его кожа как будто потемнела и подёрнулась зеленцой, похожей на пряди ползучего мха. Фрисс смотрел на него с тревогой – полуденная вспышка близилась, и падать, если что, Некроманту пришлось бы лицом в засохшую грязь.

- Хоть бы они там договорились с дождями, – покачал головой Речник. – Там с водой всегда беда, а если Тзангол ещё до них добрался… Бездна! Нецис, иди в тень!

- Синхи кэи ато, – криво усмехнулся Некромант и вскинул руки. – Илкор ан Каима…

Свет расплавленным золотом потёк с неба. Солнце, распухшее вчетверо, повисло над лесом, выжигая последние тени. Речник вскочил, едва не уронив Асту, детёныш неуклюже растопырил крылья и захлопал ими, Фрисс метнулся к Нецису и остановился. От потемневшей кожи Некроманта тянулся серый дымок, пахнущий гнилью. Колдун выставил вперёд руку, отгоняя Речника, и сделал неуверенный шаг, потом ощупал свои плечи и голову – и тихо хихикнул. Чёрный агат на его груди выпустил клуб серебристого дыма, по спине Речника пробежал холодок, Аста с испуганным писком перебралась за спину и повисла там, цепляясь когтями за плечи Фрисса.

- Та-а… синхи! – усмехнулся Нецис, потирая руки. Дым повалил пуще прежнего. Серый покров стекал с Некроманта, пятнами проступала одежда, ничуть не затронутая тленом, и мертвенно-бледная кожа.

- Синхи! – колдун снова хихикнул и шагнул в тень. Солнечный жар медленно ослабевал, распухший диск в небесах уменьшался, – испепеляющий взгляд Згена скользнул по южным лесам и обратился к западу. Нецис поднял руки, и серая дымка переползла на его ладони и развеялась вовсе.

- Работает, – усмехнулся Некромант. – Та-а, илкор ан Лар-Илри, всё-таки работает… Хвала Каиме!