Мастер белого шума (СИ)

Полковник наклонился за лежавшей на полу пешкой, едва не упал лицом вниз, но успел опереться о стол.

— Простите, профессор. Это не чахотка, и это не заразно. Слово офицера. Это последствия... Неважно.

— Вы переигрываете.

— Вы не наблюдательны, Эспанса, мы уже давно не играем, — вяло парировал тот. Сгреб бумаги и спрятал в потайное отделение. Перевернув шахматную доску, кое-как расставил часть фигур по клеткам. — Понимаю, что благодарности не дождусь, но раскрою вам страшный секрет. На две трети раскрою, — через силу улыбнулся он. — Одновременное включение трех предметов — глушилки, вашего некромантического пентакль-генератора и спрятанной в этом кабинете безобидной, на первый взгляд, вещицы — так искажает поле, что практически полностью блокируется ментальный контроль. И энергетические допинги, к сожалению, тоже. Пока там, — менталист на миг возвел взгляд к потолку, — думают, что я потерял сознание от... переутомления. Скоро явится адъютант — проверить, что со мной случилось. Минут через десять. Пока его добудятся, пока добежит. Нам пора закругляться. Поймите же, наконец, я не враг ни вам, ни вашему потерянному одинокому волчонку. Если я прав, Даниэль в серьезной беде уже сейчас.

Черный маг не выдержал, тихо и горько рассмеялся:

— Какое открытие...

— Даже если не брать в расчет Лигу и ваших радикально настроенных коллег, — сердито блеснули на него серые, очень больные глаза. — Вмешалась третья сторона. Украденная Фредом некая ценность до сих пор не найдена. Теперь вспомните, что такое Клоака и что могут ронены, к которым, я уверен, вашему мальчику не посчастливилось попасть. И вам нетрудно будет догадаться об остальном: почему Даниэль стал так похож на убитого бандита, и кому это понадобилось. Сходство будет усиливаться вплоть до полной замены личности и памяти. Вот память Молчуна и нужна Клоаке.

— Вы, случайно, не увлекаетесь мистикой, господин Хайг?

— Вне зависимости от моих увлечений — если вы не примете экстренных мер, то навсегда потеряете внука.

— Позвольте вопрос. Если вы так уверены в своих подозрениях, почему Рик еще не арестован? — равнодушно поинтересовался маг.

— Все абитуриенты Академии — под защитой Ковена, а Лиге не хватает предварительных доказательств, чтобы санкционировать арест. Пока только я додумался сопоставить Рика и неизвестного роненского связного, но я опережаю наших же аналитиков буквально на пару дней.

— Я перестал вас понимать, полковник, — признался академик. — Вы ведь в опале у Семьи Командора, как нам известно. Вас понизили в чине, перевели в группу оперативного реагирования и отправили на столь опасную для вашего дара менталиста операцию. А потеря дара для человека вашего ранга и профессии равносильна самоубийству. Вам любой ценой нужно восстановить положение, и это задание было чуть ли не последним вашим шансом. Вместо этого вы совершаете странные для профессионала поступки. Вы не боитесь, что подобные действия уже критичны?

— Разумеется. Кто бы на моем месте не боялся? — усмехнулся Хайг, из последних сил сдерживавший приступ. На его лбу поблескивали капельки пота, а жилы на руках вздулись. — Но вы неправильно понимаете происходящее в этом кабинете и неправильно оцениваете. Я боюсь другого — ошибиться в вас, Эспанса. Боюсь, что неверно интерпретировал ваше подчеркнутое игнорирование жизни столь странно одаренного внука. Вы ведь до нашего разговора не были стопроцентно уверены, что Рик — это Даниэль, хотя и приставили к нему вашего ученика Грегора. У вас еще оставались сомнения. Не так ли? Но я поставил на то, что не ваших интересах, чтобы мальчика ликвидировали лигисты или ваши коллеги.

— С моими интересами все понятно. В чем ваши, если вы решили так рисковать?

— О моих интересах поговорим позже... или поговорит кто-нибудь другой, предложив вам, скажем, сыграть партию в ваши особые шахматы. Прощайте, профессор. Время вышло, и я больше ничем не успею вам помочь.

— Берегите здоровье, полковник, — черный маг чуть склонил голову на прощание.

После его ухода менталист, тоскливо выругавшись, кое-как добрел до доски, сдвинул фишку с именем Фредерика Милара сразу на три деления вниз. А потом, не дойдя до стула, совсем не картинно рухнул на паркет, запачкав его хлынувшей изо рта и носа кровью.

***

Разбудили нас нечеловечески рано: за окном едва брезжил рассвет. Один из кураторов — Ивин, студент с третьего курса, случайно попавший под раздачу анти-даров — сунул в дверь лохматую голову, скомандовал:

— Подъем! Бегом с вещами на выход. Три минуты на сборы.

— Куда так рано? А завтрак? — зевнул Ант.

— Завтрака не будет. Вставать надо было раньше.

— Куда уж раньше?

— Ты лучше скажи, Ивин, что за спешка? — потеснив куратора, в комнату вошел белобрысый Лан. В воздухе разнесся запах изысканного парфюма. Похоже, прынц так и не спал — глаза у него покраснели, зато он успел побрить юношеский пушок на щеках — неумело, с порезами. Сразу видно: парень привык пользоваться магией, а не бритвой. И ведь раздобыл где-то лезвие.

— Вам всё объявят.

— Я слышал, кого-то из магистров арестовали?

Куратор окинул его подозрительным взглядом:

— Никого не арестовали. От кого слышал?

— Случайно. В туалете. Там солдатня зашла, говорили между собой, что ночью в Академии кто-то умер из менталистов. Высокопоставленных. И очень подозрительной смертью. Кого обвиняют, не знаешь?

— Ничего такого не знаю, — отрезал Ивин и умчался, громко хлопнув дверью.

Лан поморщился:

— Что за манеры! — взял свою сумку, покосился на неторопливо одевавшегося Анта, на меня, зашнуровывавшего подсохшие и слегка покореженные кипятком ботинки. — Слушайте, господа, свежайшую новость. Если я что-то понимаю в ситуации, Ковен и Лига на грани открытой войны.

— Думаю, тут все понимают, даже если у нас дар пропал, — тихо отозвался рыжий. — Еще не известно, кто к этой диверсии руку приложил. Может, не сартапский шпион, а сами менталисты.

— Уже не только в диверсии дело, — белобрысый подошел к двери, выглянул в коридор и снова закрыл, поплотнее. — Утром я получил послание из дома...

— А кто у тебя отец, Лан? — не выдержал я. А то столько разговоров, а я в неведении.

— Ты что, совсем темный? — хохотнул Ант. — Газет никогда не читал? Позволь представить тебе Ланнерта ди Парди, младшего сына главы Ковена, белого мага Жана ди Парди.

— Позволяю, — с королевским достоинством кивнул я. — И о чем тебе пишет глава Ковена, Лан? Как я понимаю, насчет армейцев, перетиравших на толчке, ты лапши навешал Ивину?

Прынц хлопнул ресницами, явно не все слова поняв из моей реплики, а меня снова пробил озноб: жаргонные словечки Фредди сегодня слетали с языка без раздумий, с легкостью необыкновенной.

— Не знаю, причем тут лапша, но отец написал, что ситуация становится непредсказуемой. Полковник Хайг найден мертвым. Лига подозревает в причастности к его смерти профессора Микаэля Эспанса и требует его выдачи. И еще менталисты требуют, чтобы некроманты подняли полковника и допросили о последних минутах его жизни. Если вины магистра нет, обвинение будет снято.

После ночных кошмаров самочувствие и так было не ахти, а тут голова совсем стала как поплавок. Я еле сдержался, чтобы не завопить: 'Деда? Да как они смеют!' Не то, чтобы я к нему питал какие-то родственные чувства, — откуда? Но он же — Эспанса! Мой! Пусть я еще не разобрался, что там у него с отцом произошло и почему он не хотел меня видеть.

— А ничего тебя в курс вводят, основательно, — пробормотал я, поймав цепкий прищур Лана.

— Отец учил меня не только магии, но и политике — надеялся, что я стану его преемником и продолжу династию. Мой старший брат не унаследовал магического дара.

— Дела-а-а... — протянул Ант. — Ну, так и подняли бы труп, в чем проблема?

— В том, что магистр Эспанса скрылся, а гильдия некромантов распространила бойкот с Темного города на весь Командорград, отказывается проводить ритуал и требует судмедэкспертизы. Ковен на грани раскола и еще их не поддержал. А отец отзывает меня из Академии.