Ритуал

Я откашлялась. Голос пропал, в горле пересохло. Я облизала губы, вяло откашлялась еще раз, понимая, что не могу выдавить ни звука.

– Читай! – хрипло прикрикнул эльф. У него сдавали нервы.

– Слово силы услышь мое, демон. – Свечи заколебались. Мой голос, тонкий и неестественно громкий, пропадал где-то под сводами. Я вцепилась в лист бумаги побелевшими пальцами. Почерк у эльфа был четкий, ясный, но буквы расплывались у меня перед глазами. – Повторяй за мной, демон.

Я перевела дыхание.

– Под этими сводами темницы твоей…

– Под этими сводами темницы моей…

Мне казалось, слова вырываются у нас изо рта и уходят куда-то в полумрак, окружавший нас.

– Ты мне, делхассе, клянешься…

– Я, делхассе, из гордого рода астанэ, тебе клянусь…

– Служить мне и защищать, повиноваться мне во всем…

– Служить тебе и защищать, повиноваться тебе во всем…

– Пока не исполнено обещание…

– Пока не исполнено обещание…

– И никогда не предать меня.

– И никогда не предать тебя.

Все, что нужно мне для спокойствия. Чтобы меня не предавали. Но почему это так невозможно… Свечи горели ярко, яростно, но их бешеное пламя не согревало меня. Я стояла, уткнувшись в жалкую бумажку, будто она может защитить меня от всего зла мира, и старалась не обращать внимания на демона.

– Ты мне, Тайнери Эллери, клянешься…

– Я тебе, Тайнери Эллери, клянусь…

– Сделать все для спасения моего дракона…

В желтых глазах мелькнуло удивление.

– Сделать все для спасения твоего дракона…

– Возможное и невозможное…

– Возможное и невозможное…

– Чтобы он смог летать под небесами и сила вернулась к нему…

– Чтобы он смог летать под небесами и сила вернулась к нему…

– Да пусть услышат нас последние боги, и Тхаисашши, и Мхеене… – ушедшие боги Равновесия. Странно, что клятва обращается к ним, но слова произнесены, и уже ничего не изменишь.

– Да пусть услышат нас последние боги, и Тхаисашши, и Мхеене…

– Клянись, делхассе.

– Клянусь, – послушно согласился он.

Я почувствовала на своей ладони жесткую ледяную хватку. Потом, крепко стиснув мою руку, разжав пальцы, Алдан полоснул по ней кинжалом. Словно раскаленным железом прошелся. Кровь была горячая, липкая, она обжигающе потекла вниз. Потом эльф с силой сцепил наши с демоном ладони.

Мои пальцы мелко дрожали, лапища демона была огромной и горячей, сдавливала, как каменные тиски. Ощущение такое, будто держишь свою смерть за руку. Хотя на самом деле это так и есть. Порез щипало, как будто соли насыпали или прижигали спиртом. Наша кровь смешивалась, его грязновато-черная и моя красная, и становилась какого-то бурого оттенка. Чем дольше, тем сильней болела ладонь, будто кровь демона, попадая в рану, что-то нехорошее делает с ней. Я смотрела на его пальцы в широких тяжелых кольцах с заостренными ногтями, которые так легко превращаются в когти, и ждала, что он сейчас резко вонзит их в мою руку. Но демон держал осторожно. Я думала, что его кожа будет холодной как камень, но никак не ожидала мягкости и этого ровного тепла.

– Клятва завершена, – глухо сказал эльф. – После того как будут исполнены все обещания, я перед ликом Равновесия клянусь, что делхассе будет возвращен в свой мир. Можете разжать руки.

Я осторожно дернула ладонь на себя, демон ухмыльнулся, показав клыки, но не отпустил. Стараясь не показывать страха, я потянула сильнее, и когда он резко разжал пальцы, чуть не упала. Шхэнов монстр захохотал. От боли в ладони кружилась голова.

– Ну кто следующий, детки? Проверка состоялась, верно? Я эту козявку не убил, но чтобы проверить точно, пусть следующим будет ушастый мальчик. Его, я помню, обещал убить первым.

Я, мелко дрожа, смотрела на свою ладонь. Она была перепачкана, но следа от ножа не было, ровная гладкая кожа. Я почти физически ощущала, как кровь демона, попавшая в рану, течет во мне.

– Я буду следующей, демоненок. – Феолески кое-как вытащила у меня из пальцев лист с речью. Я сжала руку в кулак, только чтобы почувствовать, что она меня все еще слушается.

Неужели они и вправду поставили меня первой, чтобы проверить, взорвусь или не взорвусь? Убьет демон, не убьет. Да нет, не такие они сволочи, по крайней мере Риалис и некромант. Вот эльф – сволочь, вполне мог, да и особой симпатии я у него не вызываю. В любом случае чем быстрее мой дракон выздоровеет, тем лучше и мне. И мое желание теперь будет выполняться первым.

Феолески зачитывала слова, демон нехотя повторял за ней, и снова было ощущение этой бескрайней тьмы вокруг, таившейся по углам, в тенях, отбрасываемых свечами, жадно ловящей их слова.

– Ты мне, Риалис Феолески, клянешься…

– Я тебе, Риалис Феолески, клянусь…

– Помочь мне отомстить Вахрану Леариди…

– Помочь тебе отомстить Вахрану Леариди…

– Так, как скажу я, тем способом, который выберу я…

– Так, как скажешь ты, тем способом, который выберешь ты…

– И месть не будет завершена, пока я не скажу достаточно…

«Заставлю помучиться…» – мелькнул отголосок ее слов. Похоже, тому, как она будет ему мстить, позавидуют пыточные камеры.

– Клятва завершена, – сказал Алдан. Он выглядел все более бледным, но в глазах застыло мертвое спокойствие.

Следующим был некромант.

– Ты мне, Ильдару Маранэ, клянешься…

– Я тебе, Ильдар Маранэ, клянусь…

– Помочь спасти моего отца…

Демон слегка помедлил, ухмыльнулся кончиками губ.

– Помочь спасти твоего отца…

Некромант первым протянул ему руку и вцепился в его ладонь так, словно демон был его единственным шансом, лучшим другом, соломинкой для утопающего.

– Клятва завершена, – сказал Алдан. – После того как будут исполнены все обещания, я перед ликом Равновесия клянусь, что делхассе будет возвращен в свой мир. Можете разжать руки.

– Два благородных пожелания о спасении и одна месть. А что ты пожелаешь, ушастый мальчик? Сравняешь счет в пользу зла или пожелаешь исполнить тоже что-то благородное?

Эльф пристально посмотрел на демона.

– Обратил ли ты внимание на то, чем заканчивается каждая клятва? Лишь я клялся отправить тебя обратно. Перед ликами Равновесия. Они нет. И если ты убьешь меня, ты останешься здесь навечно.

На морде демона ничего не дрогнуло, только цвет глаз стал еще более желтым, лютым.

– Загадывай, ушастый мальчик. И закончим на этом.

Алдан не читал слова клятвы, произносил по памяти, и его голос был без единого оттенка эмоций, ровный, сухой, как дующий в степи ветер.

– Ты мне, Аладани, лишенному имени, потерявшему свой дом, отрекшемуся от семьи, клянешься…

– Я тебе, Аладани, лишенному имени, потерявшему свой дом, отрекшемуся от семьи, клянусь…

– Принести месть…

Эльф назвал имя – длинное, с вычурными родовыми названиями, свойственными ушастым. Он говорил на родном языке, говорил долго, и в его голосе звучала затаенная, любовно выращенная, годами тщательно оберегаемая ярость. Чего у эльфов не отнимешь, мелочиться они не любят. Если война, так со всем миром, мстить – так демона вызвать.

Когда отзвучало последнее слово клятвы, делхассе выжидающе оглядел нас:

– Пора размыкать круг, детки.

– Вы уверены… а может… – Ну да, разве меня послушают. – Эй…

– Не трусь, летунчик, – буркнула Феолески.

– Но… а может…

Утешает, что, когда нас начнут убивать, я еще успею сказать: я же говорила… Так себе утешение.

Делхассе ухмылялся, он наслаждался моим страхом, как другие получают удовольствие от дорогого вина. Больше не нужно было сдерживаться, договор с демоном заключен, и эмоции прорвались, как вода прорывает плотину. Я позволила себе бояться, почти чувствуя от этого облегчение, и он затопил меня с головой, вцепился в загривок, словно с самого начала только и были – я и страх. По-моему, рядом с демоном это самое естественное, что может быть. Извращенец тот, кто не боится.

Инстинкт самосохранения ласково тянул меня к двери, подсказывая, что чем ближе я буду к выходу, когда выпустят демона, тем больше шансов, что однажды я увижу своих внуков. Алдан присел и неторопливо провел пальцем поперек меловой линии, уничтожая ее непрерывность. Демон яростно взревел, пощупал воздух перед собой и, не встретив сопротивления, перешагнул границу.