Экзорцист и демон (СИ)

— Госпожа Мерея, — мягко начал Кархагор, — вы очень тесно связаны с Ринали. Мать и дочь — одно целое. С годами эта связь ослабевает, но пока она ещё чувствует то же, что и вы, переживает вместе с вами. Её аура легко воспринимает вашу энергию.

Женщина слушала внимательно, но глаза её понимания не выражали, и демон решил сразу перейти к делу.

— Госпожа Мерея, мне нужен ваш честный ответ на очень нескромный вопрос. Поверьте, хоть я и демон, но это вовсе не праздный интерес. Чувствуете ли вы неудовлетворённое желание?

Скулы её чуть порозовели, рот открылся для возмущённой отповеди, но тут она поняла, и возмущение сменилось горечью:

— Вы считаете, это из-за меня Ринали болеет?

— Самый вероятный вариант, — кивнул Кархагор.

Она покачала головой.

— Какое там желание… Моему старшему сыну двадцать один год… Меня подобное уже и не интересует.

— Возраст — не помеха чувствам, госпожа Мерея, — нежно улыбнулся Кархагор. — Я мог бы вам это показать… Но не буду, — он усмехнулся. — Вен будет страшно недоволен. Он скажет, что это подлость. И будет прав, в общем-то. Но оставим это, я и не ожидал, что это вы. На всякий случай спросил. Подумайте хорошо, госпожа Мерея, не получали ли вы знаков внимания со стороны? Не от мужа?

— Вы не смеете… — начала она, поднимаясь. Кархагор вскочил и мягко усадил её обратно.

— Ну что вы! Я не подозреваю вас ни в чём. Просто хочу, чтоб вы ответили на вопрос. Подумайте, не замечали ли вы такого? Или, может быть, что-то было, но вы не понимали, в чём дело? Это могло случиться очень давно.

Госпожа Мерея колебалась.

— Насколько давно? — наконец спросила она.

— Что вы вспомнили? — насторожился Кархагор.

— Да нет, глупости.

— Может, и нет. Мне лучше знать, госпожа Мерея.

— Но это было ещё до замужества! — воскликнула она. Кархагор молчал и ожидающе смотрел на неё.

Женщина опустила глаза. Запинаясь на каждом слове, нервно теребя нитки вышивки на платье, она рассказывала про то, как за ней ухаживал их сосед, ещё до замужества. Он был куда богаче, красивее, настойчивей, чем Даленрин. Он так искусно вёл игру, что она, тогда ещё юная девушка, растаяла. И лишь только подозрительный характер помешал ей дать ему то, что он хотел. А насторожило Мерею то, что замуж её сосед не звал. И когда она прямо спросила об этом, он смутился. Тогда она приняла предложение Даленрина. Он не умел так красиво ухаживать, не был особенно красноречив, но сразу предложил ей дом и семью. И она, скрепя сердце, согласилась. Любовь пришла позднее, как и осознание того, что выбор правильный. Вышний Повелитель указал ей тогда верный путь. Но ведь та давняя история не могла, ну никак, отразиться на Ринали?

Кархагор долго молчал, что на него было совсем не похоже. Потом стал выяснять подробности. Главное, что его интересовало — не пожалел ли отвергнутый ухажёр о том, что проявил тогда нерешительность.

Госпожа Мерея не знала. Она сказала только, что на свадьбе его не было, и что больше он её не беспокоил. Он живёт поблизости, и, даже если встретит её на улице, отводит глаза.

— Это он, — сказал Кархагор Вениамину. — Ремио, купец, живущий по соседству. В его ауре такой же узел, что и у Ринали. Можешь сказать своему сухарику, в чём дело. Теперь надо только уломать купца снять узел.

Вениамин предположил, что тот не сумеет этого сделать. Ведь купец — не маг.

— Фигня, — отмахнулся Кархагор, заставив экзорциста, как обычно, думать над значением только что сказанного слова. — Ему надо искренне и по-хорошему попросить прощения. У Мереи, разумеется. И съехать подальше, а то всё это повторится.

— Если согласится… — вздохнул Вениамин.

— Заставим! — оптимистично пригрозил Кархагор. — Какой-нибудь способ-то мы найдём.

Маг покачал головой. Он считал, что сначала стоит попробовать договориться по-хорошему.

Демон был уверен, что по-плохому легче и займёт меньше времени.

Вениамин и Кархагор спорили чуть ли не до ссоры. Обычно уступчивый, экзорцист твёрдо стоял на своём. С купцом Ремио сначала надо поговорить. Прежде чем сообщать мастеру Даленрин о причине болезни Ринали, можно устранить эту причину. Вероятно, господин Ремио поможет им, но не захочет огласки. Ведь если он молчал столько лет, значит ему так лучше. Да и что это теперь изменит? А наказывать не за что, ведь он мучает и себя.

Кархагор же не верил в то, что человек способен добровольно пойти на унижение. "Вы, люди, все такие гордые и принципиальные", — утверждал он. По мнению демона, человек лучше умрёт или убьёт, чем уступит кому-то. И, скорее всего, уговаривать этого купца совершенно бесполезно. Кархагор даже поставил условие: пусть Вениамин уговаривает господина Ремио, но они заключают пари. И демон утверждал, что согласен на любую ставку.

Никаких пари экзорцист не принял, но на своём настоял. Он поговорит с купцом, и если тот не согласится, пусть Кархагор делает, что считает нужным.

Купец Ремио оказался дома. Он был худощавый и сутулый, и уже начал лысеть. Взгляд его, умный и осторожный, не сосредотачивался надолго в одной точке, постоянно перескакивая, и у Вениамина создавалось впечатление, что купец не слушает, а разглядывает его. Радушная улыбка не соответствовала спокойному, чуть усталому голосу, когда хозяин приглашал его пройти. Кольца Коллегии магов оказалось достаточно, чтобы в дом Вениамина пустили без вопросов. Хозяин указал на диван.

По долгу службы экзорцисту часто приходилось вести неприятные разговоры, и он предпочитал не заходить издалека, и к самому неприятному всегда переходил сразу. Так же он поступил и сейчас: объяснил купцу причины болезни Ринали и след астрального тела господина Ремио. Тот не стал смеяться или ругаться, он задумался. Несколько минут размышлял, вздыхал, потом спросил:

— Хорошо, но я-то что могу сделать?

Мага обрадовало уже то, что купец не стал отпираться. Если бы тот заявил, что в такое не верит, что он здесь не при чём, и вообще не испытывает ничего подобного к госпоже Мерее, было бы значительно сложнее.

— Вы должны просить прощения.

Господин Ремио возмутился:

— Это за что? Я ничего такого не делал!

— Разумеется, — заверил его Вениамин. — Никто не думает, что вы намеренно прокляли девочку. Вы тоже пострадали, ведь не было возможности жить с любимой женщиной. Долгие годы мучиться от неразделённой… любви, — запнулся Вениамин, — это тяжёлое наказание. Вы можете ненавидеть мастера Даленрина и злиться на госпожу Мерею, но неужели не жалко маленького ребёнка? На ней нет вины, она умирает за чужое несчастье. Вам лишь надо попросить прощения и вы спасёте ребёнка.

— А если я не хочу спасать этого ребёнка? — насмешливо спросил купец.

Сердце вдруг стало тяжёлым-тяжёлым. Вениамин понял. Этому улыбающемуся человеку всё равно. Он считает, что смерть дочери будет замечательным наказанием для неверной любимой. Насмешливая улыбка скрывает под собой равнодушие… и злобу. Неужели Кархагор был прав, а он ошибался?

— Боюсь, мастер Даленрин не допустит. Пока он не знает, кто виновник болезни Ринали, но когда узнает…

— Он сделает всё, что угодно, не правда ли? Я полагаю, что если меня, к примеру, убить, то болезнь прекратится? — улыбка его стала совсем невесёлой, и оставалась на лице как маска.

Вениамин кивнул.

— Ай-яй-яй, благообразный изгонитель зла — и такие угрозы! Как вам не стыдно, господин… как вы сказали? — едко и зло протянул купец, не зная, что ещё придумать.

Вениамин проигнорировал намёк.

— Господин Ремио, жизнь ребёнка. Ради этого можно потерять лицо.

Купец колебался, улыбка его то исчезала, то выскакивала вновь. Каждый раз она была окрашена в разные эмоции: то едкая, то довольная, то горькая.

— А если я помогу, то об этом никто не узнает? — наконец решился он. — Кому вы сообщили про меня?

Вениамин выдохнул с облегчением. Дело сдвинулось?

— Пока не знает никто. Если согласитесь, можно подумать, что сделать, чтобы вас не выдать.