Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)

Ну а кто из-за собственной дури и неуклюжести в виду навернется… ну так на все воля Мерлинова.

— А неплохо они там все устроились, — Малфой прищурился, вглядываясь в меланхоличные ползанья по судейской плавучей трибуне.

— Зато мы все тут — ну вообще не сахарно, — приплясывая на месте, чтобы хоть немного согреться, пробурчал Рон. — И, причем, выпрошенное у мадам Помфри зелье от головной боли я, похоже, не взял, — констатировал он, общупав все карманы на предмет наличия в них скляночки с искомым содержимым.

— Ну и дурак, — вздохнул Драко. — Себе же яму вырыл — это вы тут с Поттером загибаетесь от головных болей, а мне-то это все…

— Малфой, не жужжи, — прервал его Гарольд. — Честное слово, от твоей болтовни голова еще больше раскалывается, чем когда надо параллельно двумя телами управлять!

Вообще-то ситуация была не настолько драматична, какой ее изволил обрисовать Гарри Поттер: особенных морально-психических усилий от трех слизеринцев не требовалось. Контролировать их двойников практически не было нужно — они скромно стояли в сторонке, изредка подавая признаки жизни переступанием с ноги на ногу и поворотом головы в ту или иную сторону.

На счастье Триады и откровенно нервничавшего Альбуса Дамблдора (кому надо было и кто знал, в чем это выражается, тот уже давно заметил нервозность директора Хогвартса) особенно активные действия пока что предпринимать нужды не было.

— Чертовы министерские! — в сердцах ругнулся Джек Сандерс. — Надо же было догадаться растянуть над трибунами блокирующие чары! Теперь ни одно согревающее заклинание использовать нельзя! Тьфу, пропасть!

— А ты что, так жаждешь получить трезубцем по лбу от морского народа? — Энни приплясывала на месте, чтобы согреться. — Организаторы, вон, уже по самое «не балуйся» получили, так что осторожничают. Они-то там, конечно, у себя в Министерстве морской народ за разумных существ-то не считают, но все равно перед гостями неудобно как-то. Скандала боятся. Эти же все, — она неопределенно мотнула головой, — только и ищут, на чем бы Фаджа подловить. Да его уже и свои-то спихнуть подальше жаждут…

— Я этого старикана и раньше не понимал, а теперь и подавно, — в полголоса произнес Драко Малфой плотнее завернулся в утепленную мантию. Поморщился от громких и обидных воплей столпившихся впереди слизеринцев, таким образом провожавших в «заплыв» Виктора Крама, решившего воспользоваться чарами частичной трансфигурации. Эстетикой, конечно, тут и не пахло, зато функциональности было хоть отбавляй — акулья голова давала массу преимуществ.

— А он тут и непричем, — сонно зевнул Гарольд, привалившийся для большей устойчивости и наличия хотя бы какой-то опоры к толстой деревянной балке, служившей опорой для второго яруса «якобы трибун». — Это же Фадж решил в молчанку поиграть…

— Да я не об этом, — вяло отмахнулся Драко. — Хотя, знаешь ли, старик в любом случае мог бы извернуться и сообщить нам, в чем будет заключаться второе состязание. Если бы ему нужно было нас в известность поставить.

Рон скорбно шмыгнул носом. Потом еще раз и куда менее скорбно — назревал насморк. За третьим хлюпом, особенно долгим и громким, последовало поминание Великого Мерлина и различных достоинств родственников всех присутствующих организаторов Турнира.

— Где-то тут у меня было бодроперцевое припасено… — пробормотал Рон, охлопывая карманы. — Или не припасено… или я его в гостиной забыл… Вот ведь гадость! А-апчхи! Тьфу, Моргана всех побери! Ну что за гадость-то такая! — воскликнул.

— Зачем всех-то уж сразу? — покосился на него стоявший неподалеку Йоркхард.

— А до кучи, — мрачно шмыгнул носом Рональд, продолжая поиски скляночки с зельем в карманах. Взъерошенный и натянувший чуть ли не до ушей слизеринский шарф и высоко поднявший меховой ворот зимней мантии, он больше напоминал нахохлившегося на ветке сильно простуженного воробья.

Драко прошелся туда-сюда по трибуне и остановился рядом с бортиком.

— Зачем все утро нам в головы долбить, что использование духов Триады не только нежелательно, но уже и чуть ли не строжайше запрещено? Что за заворот мозгов? — он недовольно скривился.

Гарольд философски пожал плечами.

— Эй, гляньте на «Крыса»! — воскликнул Теодор, указывая на бегущего по тонкому мостику к плавучим трибунам Джереми Поттера. — Чуть не опоздал, герой! Жабросли так долго искал?

Джереми на полном бегу поскользнулся и рухнул в воду. Слизеринцы разразились громким хохотом.

До судейской трибуны четвертый Чемпион добирался влпавь.

— Будем считать, что приводнение уже произошло, — фыркнул Эд Эйвери, своим заявлением вызвав новую волну обидного для хохота.

— Что ж, мистер Джереми Поттер уже… кхм, приступил к исполнению задания, — прокомментировал Людо Бэгмен, наблюдая, за тем, как Джереми отплывает дальше и ныряет, — а это значит, что все четыре Чемпиона находятся в Озере и разыскивают похищенных, — постоянно прерываясь на какое-то невнятное шуршание и бульканье, продолжил он. — Ну а нам с вами остается ждать, пока кто-нибудь из них появится на поверхности.

— Всплывет брюхом кверху, — мрачно пошутил Дональд Уэйзи.

— Типун тебе на язык! — замахала на него руками Энни. — Сплюнь и по дереву постучи! Министерство же весь Хогвартс разнесет, если тут что-нибудь случится!

— Дорогая моя Энни, — начал Дональд, попытавшись фамильярно приобнять Грисер за талию (а то и чуть пониже), за что тут же получил хороший удар в челюсть, — тьфу! Ну что ж ты так сразу-то, а?

— Следи за руками!

— Это Турнир Трех Волшебников, — произнес Джек Сандерс, — вот что Донни имел в виду. На нем Чемпионы раньше просто пачками мерли. И поэтому ничего страшного, согласно правилам не случится…

— Так эти ваши «раньше» — это, по мнению Министерства, времена дикие и непросвещенные, — влезла Мари Стоун. — А сейчас на дворе двадцатый век. Как там магглы говорят? Гуманизм и демократия, вот. А это значит, что будь Турнир хоть Шести, хоть Семи Волшебников, ни один из них убиться до смерти не должен. Иначе не гуманизм будет, а варварство средневековое.

— Нет, ну как завернула-то! — покачал головой Уэйзи, растирая челюсть. — Энни, синяк же будет! Чего бьешь так сильно?

— Следи за руками, — все так же воинственно повторила Грисер, пригрозив Уэйзи кулаком, и, поправив капюшон мантии прошлась туда-сюда по деревянному настилу.

Энни огляделась, приметила тихо-мирно задремавшего у дальней опорной балки Поттера и хитро-хитро ухмыльнулась. Приложила палец к губами — старшекурсники сопроводили ее действия хихиканьем и для конспирации возобновили мерный гул болтовни — и, старясь как можно меньше шуметь на общем фоне, прокралась к дальнему краю первого яруса трибуны.

— Эй, меня хоть кто-нибудь слушает? — возмутился Драко, переводя взгляд с Рона на Гарри. Первый увлеченно рылся в карманах, а второй вполне натурально всхрапнул пару раз, демонстрируя тем самым свою непричастность ко всем несправедливостям мира сего. Поэтому уязвленный до глубины души невниманием к своей персоне Драко не стал препятствовать задумке Энни Грисер. Даже отошел на пару шагов, чтобы не мешать.

Старшекурсница с крайне пакостливым выражением лица подобралась к дремлющему на холодном ветру Поттеру и собралась уже было быстрым и коротким пинком его отправить в полет через низенький бортик трибуны прямо в Большое Озеро, как непросчитываемый фактор внезапности в лице того же Поттера ее саму отправил «за борт». Выглядело все донельзя банальным «поскользнулась на влажном настиле, не удержалась и упала». Только уж больно быстро все произошло и слишком уж незначительной преградой для крепкого девичьего тела оказался бортик трибуны.

Вытаскивать свою неуемную кузину, плещущуюся в ледяной воде и крайне некультурно выражающуюся в сторону как самого Гарри Поттера, так и всей сложившейся ситуации в целом, полез «самый крайний из всех самых крайних» (как его окрестили товарищи) — Джек Сандерс. В процессе чуть сам в воду не кувыркнулся, но драгоценную родственницу, всю вымокшую и продрогшую (ругающуюся уже сквозь крепкий зубовный перестук), из воды таки вытянул. И они вдвоем, просушив наскоро одежду Энни, отправились выпрашивать у своих запасливых и умудренных холодом товарищей запасы Огденского, которые они наверняка всеми правдами и неправдами притащили с собой. Сугубо согрева ради, само собой.