Черная река (СИ)

Кесса забралась с ногами на разобранный лежак, украдкой заглянула в Зеркало Призраков – там размеренно колыхалась сизая мгла. «Первый день Олэйтиса,» - думала она и слышала за свистом ветра в узких ходах, как падают с папоротников огромные пожелтевшие листья, и как шипит едкий дождь, отмывая землю от увядшей травы. «В Хессе с неба льёт кислота. И пернатые ящеры прячутся по норам. А хески ложатся спать. Интересно, где уснул Нингорс? Кваргоэйя-то неблизко…»

Снаружи потянуло холодом и сыростью – Сьютар и Фрисс вернулись и, повесив сапоги на просушку, подсели к очагу. Речник огляделся, нашёл взглядом Кессу и ободряюще усмехнулся ей. Гевелс протиснулся к старейшине и наклонился к нему. Кесса навострила уши, но ничего не услышала.

- Ох ты! – Кирин, слышавшая всё, плюхнулась на лежак рядом с Речницей. – Как славно! Ты летишь на север – и теперь уже точно, они договорились! Знаешь, какой дар привёз Речник Фрисс из западных земель? Там железа на две тысячи кун, а то и больше!

- Хватит болтать, - нахмурился Гевелс, подойдя к ним. – Идём, Кесса. Надо собрать твои вещи.

…Цветное покрывало из далёкого Рата сиротливо лежало на крышке короба. Кесса видела, как жадно смотрит на него Сьютар, но хмурилась и выжидала. Эту вещь она везла не ему – и если Эмма там, где ей не нужны уже никакие подарки, нужно было найти покрывалу хорошего владельца.

- Кесса, возьми мою шапку, - Кирин в задумчивости разглядывала содержимое ларя. Ветер над Рекой уже крепко щипал за уши, но юнцы хорохорились и обходились одними капюшонами, и шапки дожидались морозов в кладовой.

- В шлеме уши отморозишь!

- Моя ещё не истрепалась, - покачала головой Кесса. – И плащ тоже крепкий. Я вот что думаю… Если Сима будет колдуньей, это покрывало нужно отдать ей. Теперь его будут носить фейрские колдуны.

- Разумные слова, - подумав, согласился Сьютар. – И хороший обычай. Но Сима покамест не колдунья. Вещь полежит в сундуке у Окка, подождёт своего дня.

…Кесса проснулась рано – только-только позеленела кромка неба над обрывом, а в тёмной зимней спальне мерцал лишь белый клинок… и Зеркало Призраков. Затянувшая его мгла вспыхивала изнутри – снопы молний пронизывали её, как будто за плёнкой древнего стекла бушевала гроза.

«У-ух, холодно!» - Кесса поёжилась, проворно влезая в тёплую одежду. Она сама удивлялась, какими быстрыми и тихими стали её шаги – ничто не зашелестело и не скрипнуло, когда она миновала спящих юнцов и спустилась в очажную залу. Угли давно остыли, но выстланные тростником стены и плотные дверные завесы ещё хранили тепло. На летней кровати, завернувшись в шкуры, лежал кто-то из гостей – только по двум мечам, выглядывающим из-под края подстилки, можно было узнать Фрисса. Кесса на цыпочках подошла к нему, протянула руку к тускло мерцающим клинкам, но тут же отдёрнула. «Он проснётся,» - покачала она головой. «Точно проснётся!»

Речник шевельнулся во сне, и она молнией метнулась к двери. Завеса нехотя качнулась, выпуская Кессу в промозглый предзимний холод. Сухая трава меж камней побелела от инея, и камни у пещеры стали скользкими от наледи, - все воды мира готовились к долгому сну.

Зеркало Призраков, вынесенное на свет, тускло мерцало, молнии всё так же озаряли его изнутри. Кесса повернула его к дальнему берегу, смутно надеясь, что оно приблизит его, но Зеркало лишь холодно блеснуло. Ни Река, ни жухлые травы, ни оголившиеся деревья не отражались в нём. Кесса разочарованно хмыкнула.

В зыбком зеленоватом свете на причале Фирлисов блестел иней. Старая коряга окрасилась хрупким серебром – но оно уже не спешило таять от прикосновения и до боли обжигало кожу. Кесса поёжилась, но всё же вынула руки из рукавов.

«Когда Нингорс вызывает луч, он держит его в ладони,» - думала она, гоняя по пальцам золотые искры. «Как копьё, воткнутое в мишень. А мои лучи сразу гаснут. Надо попробовать иначе…»

- Ни-куэйя!

Луч впился в древесину, и серебряный иней взвился лёгким паром. Сырое дерево зашипело, чернея, края маленькой дыры налились багрянцем, но, едва вспыхнув, тут же остыли.

- Ни-куэйя!

Кесса сжала пальцы в кулак, пытаясь удержать луч «за хвост» - но хвоста у него не было, и второй удар едва нагрел древесину, а вспышка угасла так же быстро, как первая.

- Как же его удерживать, а? – спросила Кесса в пустоту и задумчиво потёрла согревшееся запястье. «Эх, надо было сразу спросить Нингорса! О чём я думала?!»

Обугленные пятна чернели на огромной коряге, но поджечь её не удалось. Отойдя на пару шагов, Кесса прикидывала, сможет ли растянуть раскаляющее заклятие на весь причал – но в конце концов решила обойтись маленьким камешком. Положив обломок известняка на корягу, она спрятала озябшие руки под плащ и хорошенько размяла пальцы.

- Ни-шэу!

Камень не побагровел и не засветился, но окутался едким дымком – а дерево под ним почернело. Пятно черноты расползалось всё шире, и коряга дымилась – иней испарялся, не успев растаять. Потом запахло палёным.

- Ух ты… - зачарованно пробормотала Кесса. «Так, наверное, можно пережечь камень на известь… Бездна! Оно же вспыхнет сейчас!»

- Ал-лийн! – водяной шар взорвался над корягой, смыв камешек в груду известняковых обломков, дерево зашипело, быстро остывая. «Чуть причал не подожгла,» - покачала головой Кесса. «Вот бы все порадовались… И куда, во имя всех богов, улетел мой камень?»

Такими обломками был усеян весь берег, но Речница хотела найти свой – и посмотреть, получилась ли из него известь. Она пошарила в галечных россыпях, только попусту испачкав ладонь – камешек, видно, далеко улетел.

- Хорошие заклинания, - раздалось сбоку от Кессы, и она, вздрогнув, выпрямилась. – Смертоносные, как Старое Оружие.

Речник Фрисс стоял рядом, рассматривая обгоревший причал. Кесса вспыхнула. «А я-то думала, что хожу тихо! Он, наверное, проснулся, когда я на него глядела…»

- Такая магия, наверное, днём получается лучше, - заметил Фрисс, скользнув взглядом по груде камешков. – Канфен говорил, что даже молнии сильнее при свете дня.

- Днём тут много людей, - вздохнула Кесса. – А магия всё-таки опасна. Не хотелось бы кого-то обжечь. Это я тебя разбудила, Речник Фрисс?

Тот покачал головой и выбрался из-за коряги на открытый берег – туда, откуда хорошо была видна Река.

- Вышел посмотреть, нет ли тревожных огней. Обещали зажечь, если что-то случится, - он вгляделся в западный край неба и пожал плечами, поворачиваясь к Кессе. – Не холодно тебе здесь?

Он прикрыл её половиной плаща, и Речница прижалась щекой к тёплой броне. Кованые пластины не обжигали холодом – наоборот, согревали, будто под ними, как под стальными перьями Горки, струилась горячая кровь.

- Давно не слышно взрывов, - задумчиво сказал Фрисс. – Даже Волна не заходит в Энергин. Теперь там Гиблые Земли. Верно, через несколько лет будут искать в них безопасный путь и продавать поддельные карты.

Он криво усмехнулся.

- А я думаю, что есть настоящая дорога, - прошептала Кесса. – И что однажды мёртвая земля очистится. И в Энергине, и за Великим Лесом.

- Было бы неплохо, - отозвался Фрисс. – И даже если нет – однажды я туда вернусь. Так и не поговорил с отцом… это никуда не годится.

- Я пойду с тобой, - сказала Речница. – Говорят, мне везёт. Если так – мы найдём настоящий безопасный путь.

Фрисс усмехнулся и подул на её макушку. Кесса смутилась и отвела взгляд. Рассвет над обрывом разгорался всё сильнее, и волны Реки окрасились зеленью и серебром.

- Посмотри, рассвет отражается в воде, - кивнула Речница на искрящуюся рябь. – Я давно такого не видела…

Зелёные и серебристые блики дрожали на воде, отражались от припорошенных инеем камней обрыва. Фрисс с невесёлой усмешкой взглянул на них – и вздрогнул. Набросив свой плащ на плечи Кессы, он подошёл к воде, опустился на корточки и зачерпнул полной горстью. Вглядевшись в прозрачную влагу, он странно всхлипнул и разжал пальцы. Искрящиеся капли падали в воду, Кесса присмотрелась к ним – и изумлённо мигнула. Болезненная жёлтая муть сгинула, будто не было, и ветер, летящий над Рекой, уже не отдавал тухлой рыбой – он нёс терпкий запах палой листвы и обжигающий зимний холод.