Зачем нам враги

пути. Хотя и повозиться пришлось.

В воздухе поднялся гул. Впрочем, нет — казалось, он не поднялся, не возник, а вернулся — словно Эллен не могла его прежде слышать, а теперь слышала — и чувствовала, как дрожит земля, как стонет в горячем воздухе тысяча голосов.

Войско тальвардов, до этого утра находившееся за холмом, шло теперь прямо на них.

— Что вам надо от нас? — спросила Эллен.

— От тебя — ничего. Но мне кое-что нужно от этой дивной парочки, — сказал Эр-Дьятис и перевел взгляд на Рослин и Глоринделя. — Эх, ребятки, знали бы вы, до чего здорово смотритесь вместе.

Он хлопнул в ладоши; хлопок прозвучал сухо и коротко, но невесть откуда взявшееся эхо от него покатилось, нарастая, и в несколько мгновений заглушило гул приближавшейся толпы.

И еще из этого хлопка родился свет.

Сперва крохотная искра, мелькнувшая у Эр-Дьятиса меж ладоней; потом она стала разрастаться, будто клубок, стремительно наматывающий нитку. Эллен хотела зажмуриться и не смогла: смотрела и смотрела, как вспышка растет, вот она уже в человеческий рост, вот — в два роста, вот она переросла холм, но, кажется, до нее все еще бесконечно далеко. Это было поразительно зрелище, и Эллен смотрела на него, хотя знала, что именно этот свет породил огонь, который ее ослепил.

— Нет чуда больше, чем вы, — мягко сказал Эр-Дьятис. — Подобные вам рождаются раз в столетия. Я построю новый мир — Глориндель, этот мир тебе очень понравится, — но мне нужна для этого кровь эльфов. Много-много крови эльфов, потоки крови. Но вы, хитрецы, уже много лет не вступаете в войны, так что мне пришлось подбить короля Тальварда на захватническую войну, чтобы выманить вас из ваших земель. И чтобы выманить тебя, Глориндель, к Рослин...

— Зачем? — с интересом спросил Глориндель.

Эр-Дьятис медленно, картинно вздохнул, дернул пальцами, будто походя поправляя что-то в нарастающем комке света, и сказал:

— Как долго я ждал этого вопроса... Господа мои, дело в том, что вы — один человек. Один дух в двух разных телах. И не говорите мне, что вы этого не знали.

Знали. Рослин и Глоринделю не надо было даже переглядываться, чтобы подтвердить это. Но Эллен с Натаном не были одним человеком, поэтому посмотрели друг на друга. И ни один из них не увидел в глазах другого удивления.

— И что же это за дух! — мечтательно продолжал Эр-Дьятис. — Поток чистого хаоса. Тьма, безумие, разрушение в первозданном виде. Просто удивительно, Рослин, как ты могла сдерживать это столько лет. И такую малую часть этого отдавать Глоринделю.

— Мне хватало, — сдержанно отозвался тот.

Натан метнул в эльфа потрясенный взгляд. А Эллен смотрела на Рослин, на ее застывшее лицо, искривленные от напряжения губы, в ее мутнеющие глаза, и думала: что?.. Некромант, ты хочешь сказать, что это маленькое, испуганное, одинокое существо — всего лишь телесная оболочка тьмы? Что когда она убивала моего ребенка из любви к своему брату, когда дрожала в моих руках, с ненавистью крича: «Ты моя! » — это была просто первозданная тьма,