Безумие 2. Выдумка (ЛП)

Глава 32

Королевский Театр, Друри Лейн, 1862 год   Я стою напротив Королевского Театра в Друри Лейн на Бриджес Стрит - два века спустя переименованной в улицу Катерины. Сейчас снова 1862 год. Я возвращаюсь в видение Льюиса, только на этот раз мы в Лондоне. Неподалеку стоит карета, и небольшая толпа людей ожидает за пределами театра. В целом, несколько человек.      Притаившись на самом краешке своего видения, я по – прежнему вижу великое множество бездомных и попрошаек, которые слоняются повсюду, словно невидимое заболевание. Ждущие возле театра притворяются, будто не замечают бедняков.     Мужчина с трубкой рассказывает своей жене историю театра. Здесь оказывается случился таинственный пожар в 1809 году. Ричард Шеридан, ирландский драматург и владелец театра, наблюдал за пожаром из кофейни с бутылкой вина. Мужчина смеется и снова затягивается трубкой, дым из нее пахнет в точности так же, что и дым из Кальяна Пиллара.      Со всей этой нищетой, бедностью и вонью, тем немногим аристократам, что стоят у театра, приходится ждать снаружи, дожидаясь начала знаменитого спектакля. Всякий раз, когда к ним приближается мальчик или девочка в изодранной одежде, они отмахиваются от их, словно от назойливой мухи. Они пьют вино, рассказывают друг другу истории и разговаривают о званом ужине, который состоится после спектакля.      Не уверенная до конца, что в этом видении я невидима, я медленно приближаюсь к ним, желая услышать разговоры. Они спорят о том, что прошлым вечером индейка была приготовлена не должным образом и им следует уволить повара. Жена того самого мужчины, на которой одето слишком много ювелирных украшений, мечтает о том, чтобы нанять знаменитого французского повара Алексиса Бенуа Сойера. Ее муж больше не может с нею спорить. Он лишь шутит, что не смотря на то, что они прилично платят своему повару в столь отвратные времена, все свои рецепты он, скорее всего, берет из книги Миссис Битон по Домоводству.     В голове вспыхивает лампочка, когда я слышу это имя. Я думаю, что видела экземпляр этой книги в частной студии Льюиса, когда вошла туда через Том Тауэр неделю назад. Но весь этот интерес к еде, будь это реальный мир или нет, смущает меня. Неужели мне следует читать между строк, и узнать что-то о еде?     Мир вокруг меня мерзкий и грязный, богатые мужчины и женщины агрессивно игнорируют его, ожидая входа в Театр на Друри Лейн. Краем уха слушая болтовню мужчины и женщины о стряпне, я наблюдаю, как мужчина поднимает свой бокал вина, указывая на кого-то в толпе. Этот кто-то одет как священник.  Льюис.     Мужчины и женщины приветствуют его, когда он появляется из главного входа в театр. Они окликают его, кажется, они его обожают, однако у него отсутствующий и беспристрастный взгляд. Он проходит мимо них, вежливо кивая, и пытаясь обойти их. Подмышкой у него зажат большой саквояж, набитый одеждой. В другой руке сверток, завернутый в газету.       - Прошу меня извинить, - говорит Льюис и исчезает в грязной тьме. Лондон настолько грязен, что луна решила сегодня не показываться.      Я следую за Льюисом в темноту. Я даже зову его, но он не реагирует на мой голос. Вот оно. Наверняка, я появилась здесь именно за этим. Я тащусь сквозь мутные сумерки. Смог для меня единственный путеводный свет.       - Льюис! - наконец я вижу, как он опускается на колени, чтобы поговорить с бездомными детьми. Они окружают его, словно он Санта Клаус. Он разворачивает газету и достает оттуда буханку хлеба. Дети отламывают куски хлеба своими грязными руками. Если бы буханка упала вниз, в грязь, они бы достали ее оттуда и продолжили есть. Некоторые даже дерутся за кусочек хлеба, но Льюис их поучает и говорит, что в следующий раз принесет больше.     Я стою на месте, наблюдая за ним. Дети слишком худые, не смотря на толстые слои своей потрепанной одежды. Я делаю шаг вперед. Кажется, меня никто не видит.     Я осознаю, что дети немного старше, чем я думала. Их лица подсказывают мне, что им около пятнадцати лет, но их тощие тела, делают их них девятилетних.     Один ребенок спрашивает у Льюиса, что у него в чемодане. Улыбка Льюиса сияет как полумесяц, которого так не достает на небе, но я не слышу , что он говорит.       - Льюис! - я снова зову его.     Он не отвечает.       - Льюис, - я ощущаю подступающее головокружение. Я слышу потусторонние голоса извне.      - Льюис, - повторяю я, прежде чем они вернут меня в реальный мир.     Но уже слишком поздно. Я покидаю свое видение, мои глаза смотрят на чемодан Льюиса. Почему внутрь напихана одежда? Похоже на костюмы. И после этого видение исчезает.      Своеобразный дым вторгается в мои ноздри. Я начинаю чихать и открываю глаза. Пиллар сидит напротив меня в машине скорой помощи, и говорит:      - Дым из кальяна Страны Чудес никогда не подведет, если нужно кого-то разбудить. Даже лучше, чем луковица.

Глава 33

Королевский Театр, Друри Лейн, улица Катерины, Лондон, Наши дни       Спектакль, на который мы пришли в Королевский Театр: Приключения Алисы под землей. Это новая постановка, которую запустили лишь неделю назад, когда начались убийства. Думаю, Пиллар мог оказаться прав. Уж слишком много совпадений. Сегодня мы должны встретиться с таинственным Пекарем.       - Глава "Поросенок и Перец" где появится Герцогиня, должна быть веселой, - вычитывает Пиллар из местной программки. Шофер позади нас покупает нам билеты.       - Правда? - я немного расправляю платье. Я не привыкла, чтобы одежда открывала мою кожу. Мне не комфортно на таких каблуках. Что не так с кроссовками, или еще лучше, что плохого в том, чтобы прийти вообще босиком?      - Так пишут в газетах, - Пиллар рассматривает рекламные щиты "Предыдущие представления". - Проклятие, - бормочет он. - Мы пропустили мюзикл Шрека.      - И "Каролину", Нила Геймана, - показываю я.       - Тебе больше по душе Льюис Кэрролл, или Нил Гейман? - он игриво указывает на меня пальцем.       - Кэррол, - не колеблясь, отвечаю я. - Льюис Кэрролл или Дж. Р. Р. Толкин? - отстреливаюсь я.      - Кэрролл, - он даже не задумывается. - Люис Кэрролл или К. С. Люьис?       - Хм..., - я люблю книги про Нарнию. - Хах, Кэрролл. - Не могу устоять. - Льюис Кэрролл или Чарли и Шоколадная Фабрика? - мне начинает нравиться эта игра.       - Не могу сравнивать автора и книгу, Алиса, - говорит он. - Вот еще одна хорошая идея: у кого абсурдней чувство юмора: у Льюиса Кэрролла или Бога?     Я поднимаю бровь. Я не могу ответить.       - А Вы как думаете? - я чувствую себя до жути игриво.       - У Бога, конечно же, - он машет рукой приближающемуся мышиному шоферу, который, запыхаясь, несет наши билеты. - Просто посмотри на то, что он создал, - он тайком указывает на шофера. – Что может быть абсурдней вот этого.       - Нет такого слова, "абсурдное", - я прикусываю губу от его грубого сарказма.       - Кто сказал, что это слово? Абсурд - это эмоция. - Он подмигивает и радуется билетам, что протягивает ему шофер.     - Восемь билетов, как Вы и заказывали, - сообщает шофер.      - Восемь? - я хмурюсь, глядя на Пиллара.       - Твои и мои места, - Пиллар загибает пальцы. - Два места слева и справа от нас, два позади и перед нами.       - Зачем?       - Меры предосторожности, Алиса, - говорит Пиллар. - Кто знает, что может произойти внутри? У меня плохое предчувствие по этому поводу.       - Все ваши места находятся прямо в центре театра, - уточняет шофер.       - Злые люди, вроде террористов, довольно тупы, - Пиллар избавляет меня от вопросов. - Они обычно начинают взрывать задние места, если начинают атаку извне. Или взрывают передние сидения, если пьеса весьма успешна. Посередине будет как раз в самый раз.      - Если только театральная люстра не свалиться Вам на голову прямо посереди зала, - Мои ответные издевки растут на глазах.       - Если нечто падает тебе на голову перпендикулярно с небес, то это не террористы, - возражает Пиллар, и протягивает мне свой портативный кальян. - Это Божественное чувство юмора.       - Это еще зачем? - я гляжу на его Лего-Кальян.       - Проносить кальяны внутрь запрещено, а я чувствую, что он мне понадобиться.     Я прячу его в недрах платья, надеясь, что Пиллар по дороге обо всем договориться с охраной.      - Итак, позволь мне на сегодня стать твоим гидом, мисс Эдит Уандер, - ОН приглашает меня присоединиться к нему, и я соглашаюсь. - Притворись, что я твой отец, - шепчет он через практически полностью стиснутые губы, когда мы смотрим на охрану у входа. – Кстати, улыбка тоже творит чудеса.      Мы вместе улыбаемся, но я вынуждена спросить его шепотом:       - Почему Вы назвали меня Эдит?       - На случай, если случиться нечто ужасное, не хочу, чтобы искали потом тебя, - отвечает он, не глядя на меня. – Можно подумать, твоя сестра что-то для тебя да значит. Давай подкинем ей проблем.     Мы продолжаем улыбаться охранникам.       - Скажи охраннику, что по твою сторону, что у него исключительный вкус в одежде. Это послужит неплохим отвлечением.       - Но он одет в скучную униформу, - прошипела я сквозь фальшивую улыбку.      - И раз уж так вышло, что ему порядка тридцати – пяти, на пальце нет кольца: и, вероятно, он уже совсем отчаялся услышать комплимент от красивой молодой девушки, - говорит Пиллар, пока мы подходим ближе. – Пусть он думает, что между вами особый разговор за спиной у папочки.     Я делаю, как он говорит, пока мы входим. Мужчина краснеет и даже не удосуживается проверить билеты. Я имитирую соблазнительный смех и поворачиваюсь к Пиллару, когда мы входим внутрь.       - Сработало. Как Вам удалось пройти мимо охранника? Вы же не наобещали ему того, чего не сможете потом выполнить?       - Нет, - он поднимает подбородок и приветствует нескольких дам, которых раньше даже и не видел. - Я выдохнул дым из кальяна ему прямо в лицо. Дым загипнотизировал его на некоторое время, и я успел пройти.       - Вот так просто? Вы даже ничего ему не показали?       - Конечно же, показал, - он широко улыбается толпе. - Средний палец.