Темный мир

Она полуобернулась в мою сторону, и ее роскошные волосы засветились нимбом вокруг головы. Арле улыбнулась мне с такой откровенной неясностью, что у меня захватило дух. Я впервые посмотрел на нее глазами Эдварда Бонда и только сейчас осознал, как повезло неотесанному землянину. Яркая, влекущая красота Медеи никогда не сотрется в моей памяти, я знал это доподлинно, но и эта лесная жительница полна очарования, способного опьянять и сводить с ума.

Она была рядом со мною и губы ее были полураскрыты. Арле все еще улыбалась, нежно и застенчиво. Вновь жало ревности к Эдварду Бонду кольнуло мне прямо в сердце, и тут же я вспомнил, что я был Эдвардом Бондом. Но это лорд Ганелон неожиданно наклонился и привлек девушку в свои железные объятия. По всей видимости, Арле была непривычна к подобному обращению, так или иначе, но она предприняла попытку высвободиться, пока наши губы не слились в поцелуе.

Она была удивительно диким, застенчивым маленьким созданием. Верхом блаженства было держать ее в объятиях и целовать. По тому, как она отвечала на мои поцелуи, не трудно было догадаться, что землянин был либо дураком, либо малоискушенным в вопросах любви. Когда наши ласки кончились и мы откинулись на траве в изнеможении, я знал, к кому мне обратиться за утешением, когда коварная владелица замка поплатится за свое предательство собственной жизнью. Нет, мне не забыть Медею, но мне уже не забыть и поцелуи Арле.

На краткое мгновение она прильнула ко мне всем телом и ее невесомые волосы опутали нас обоих; я взглянул сквозь красновато-золотистую паутину на окружающую нас местность, которую эта девушка в своем воображении застроила городами. Я знал, что мечта Арле никогда не сбудется.

Потому что у меня была своя мечта.

Я видел совершенно иное: как сородичи Арле строят неприступный замок здесь, на склонах этого холма; я видел, как гордый замок возвышается и над долиной, и над всеми остальными строениями. Я видел, как они, послушные приказам моих полководцев, идут в сражение ради завоевания новых земель. Я видел реющие знамена моих армий, толпы невольников на плантациях, бороздящие темные океаны планеты армады стальных кораблей.

Весь этот мир будет моей вотчиной, и Арле будет делить со мною власть, — долго, очень долго.

— Я всегда буду любить тебя, — прошептал я ей на ухо голосом землянина, но именно губы Ганелона впились в ее губы в последнем страстном поцелуе.

Вернувшись в расположение повстанцев, я попрощался с Арле и прошел в пещеру мимо стражников, неподвижными статуями застывших у арки входа. В одном из боковых ответвлений пещеры меня ожидала мягкая постель Эдварда Бонда, на которую я поспешил улечься, все еще ощущая вкус поцелуев лесной нимфы. Думаю, что на Земле в эту ночь Эдвард Бонд не раз скрежетал зубами, видя дурные сны.

Но и мой сон нельзя назвать безмятежным. Ллур проснулся, голодный и недоумевающий, он метался в просторных покоях своего замка; холодные ищущие щупальца его нетерпеливого голода шевелились в моем мозгу. Всепроникающие щупальца ворочались в эту ночь в черепных коробках всех наделенных разумом обитателей Темного Мира. Но мне как никогда необходимо было выспаться, если я хотел выдержать предстоящее испытание.

Напряжением всех своих сил я отринул жадные щупальца, а вместе с ними и образ доверчивой Арле. Она покинула мое сознание безропотно, чего не скажешь о Медее, не пожелавшей подчиниться моей воле. Сладострастная улыбка застыла на ее кроваво-красных губах.

В башне Гэста Райми

Стараясь не шевелиться, мы с Ллорином затаились под низко нависшей кроной подступившего к дороге дерева и пристально всматривались в очертания замка, чья громада заслоняла значительную часть усыпанного звездами неба. Десятки чадящих факелов освещали зубцы крепостной стены, не в силах разогнать ночную темноту. Это была наша ночь! Ни я, ни Ллорин ни на секунду не сомневались в этом. Напряженные и мокрые от пота, мы нетерпеливо дожидались того, что должно было начаться с минуты на минуту.

Вокруг нас в лесной чащобе сосредотачивалась армия лесного народа, готовая ринуться на приступ по первому сигналу. Ллорину удалось подтянуть значительные силы. Тусклый свет звезд отражался порой от гладких стволов ружей, и я знал, что повстанцы решили в эту ночь или победить, или умереть.

Не исключено, что большинство уверовавших в победу останется здесь навсегда.

Мне была безразлична их судьба. Они надеялись захватить замок и справиться с его защитниками только с помощью своего допотопного оружия. И только я знал, какую роль им предстоит сыграть еще до рассвета. Пока они отвлекут на себя всех защитников замка, я проникну во внутренние покои и отыщу таинственное оружие, с помощью которого одолею предавших меня членов Совета. Пока та и другая сторона будут палить друг в друга, я успею проникнуть в покои Гэста Райми и выведать от него все, что мне необходимо узнать.

Что произойдет вслед за этим — мне безразлично. Если тысяча лесных жителей ляжет костьми на гранитных плитах двора и в переходах замка, значит, так тому и быть. На мой век рабов хватит, лишь бы поскорее настал мой час.

Не было в мире силы, способной остановить меня. Норы бились на моей стороне, — стоило ли задумываться о возможном поражении?!

В замке явно никто не спал. Ночная тишина вздрагивала от громких гортанных команд, цокота копыт и ржанья множества лошадей. Освещаемые призрачным светом факелов, маячили на крепостной стене бесформенные фигуры часовых. Затем на темном участке неба появилась розовая полоска, постепенно расширяющаяся и в конце концов принявшая форму правильного квадрата, — это с тягучим скрипом раскрылись окованные железом створы ворот, из которых не замедлила выехать на дорогу группа всадников. До моего слуха донеслось мелодичное позвякивание цепей, и тотчас же Ллорин подтвердил мне мою догадку: члены Совета велели приковать предназначенных в жертву Ллуру девушек к седлам всадников, чтобы никакие голоса сирен не заманили в лес ведомых к алтарю. Я непроизвольно пожал плечами. Пусть себе идут на смерть, если так предопределено. Пока Ллур существует, его следует кормить. И это будет справедливо, если пищей ему послужат эти девушки, а не лорд Ганелон, баловень Нор. Долго мы наблюдали как длинная колонна людей двигалась по темной дороге в направлении Золотого Окна, и только звон стальных цепей сопровождал безмолвное шествие.

А вот и Матолч — впереди всех на могучем коне. Я узнал его хищную фигуру под коротким плащом. Я узнал бы оборотня в любом случае, поскольку лежавший рядом со мною Ллорин едва не вскочил на ноги и не бросился на дорогу. Втягивая носом воздух, он с трудом сдерживал рвущийся из груди крик, и все-таки в голосе его была неприкрытая угроза, когда он прошептал мне на ухо:

— Помни, Матолч — мой!

Следом поехала Эдейри, скорчившаяся, с головы до ног закутанная в плотную материю, и холодом повеяло от ее капюшона.

А вот и Медея!

Я закрыл глаза и открыл их тогда, когда ее алое платье должно было растаять в чернильной темноте. В мозгу все перепуталось, смешалось в хаотическом беспорядке, и я вознамерился отступить от тщательно отработанного и согласованного плана нападения на замок. Прихоть это или безрассудство, но я пытался противиться возникшему во мне желанию.

Не знаю, приходилось ли мне наблюдать за жертвоприношением в Кэр Сапнире, по крайней мере ничего подобного я не помню. Такое белое пятно в моей памяти грозило мне неприятностями, и притом немалыми. Пока память Ганелона не воскресит до малейших деталей всю церемонию шабаша, пока лорд не увидит, каким образом принимает Ллур через Золотое Окно приношения, он не может рассчитывать на победу над Советом и Ллуром. Это был провал в моей памяти, и его необходимо заполнить. Не исключено также, что все объяснялось обычным любопытством. Или же я отзывался на зов Ллура.

— Ллорин, подожди меня здесь, — бросил я через плечо. — Мы должны удостовериться, что процессия вошла в Кэр Сапнир и шабаш начался. Не будучи уверен, я не хочу начинать атаку. Подожди здесь.