Погребальные костры (СИ)

Налетевший порыв горячего ветра бросил мне под ноги ворох плохо отпечатанных листовок, с расплывшейся рекламой борделей и дорогих постоялых дворов.

Обогнув пахнущие рыбой корзины, я с облегчением опустился на скамью рядом с сутулым сонным верзилой грузчиком. От здоровяка изрядно разило потом, а большие мускулистые руки, устало лежащие на коленях, были до локтей покрыты красной зенорской пылью.

— Вот я и говорю, нужно вопрос в гильдии ребром ставить! — второй грузчик, поменьше размерами, хлопнул товарища по коленке. — Или мы, или скены! Так ведь? Если каждый торговец будет приходить в порт со своими рабами, мы все скоро по миру пойдем!

— А что мы можем сделать? — верзила повел богатырскими плечами. — Краны, вон, без нашего согласия поставили. А что гильдия? Подмазали кого надо, и дело в шляпе.

— Вот чтобы на этот раз такого не случилось, нам нужно прямиком идти к Паростро! — второй грузчик злобно зашипел.

— И что? — здоровяк хмыкнул. — Паростро нам не помощник. Он только языком горазд…

Заскрипели шестеренки, затрещали канаты, и вагончик фуникулера с грохотом вкатился на станцию. Несколько солдат с зачехленным алебардами спустились на перрон, передавая из рук в руки початую бутыль с дешевым вином.

Сунув кондуктору медяк, я поднялся по ступенькам, протиснулся между высокими мокрыми корзинами, которыми облепленные чешуей рыбаки заставили проход, и устроился на самой последней скамейке у распахнутого настежь окна.

— Руки-ноги, наружу не высовывать! — закричал кондуктор, дергая за большую медную рукоятку. — Отправляемся!

В последнюю секунду на подножку вагончика запрыгнул молодой парень в кожаной жилетке на голое тело и с кривой зенорской саблей на боку.

— Куда прешь?! — закричал кондуктор, хватая лихача за руку.

— Все нормально, папаша, — парень осклабился, вынимая из кармана монетку. — Вот тебе на пиво с октопусами!

Кондуктор тут же подобрел, и по-отечески похлопал пассажира по спине.

— Знаем мы таких…

Парень плюхнулся на сиденье рядом со мной, пристроил саблю между колен, и уставился в открытое окно, за которым медленно ползли ярко освещенные ярусы города-муравейника.

Под щелканье шестеренок и треск канатов, вагончик, словно огромный неуклюжий жук, неторопливо полз в гору. Горячие порывы ветра врывались сквозь открытое окно, и теребили серебряные кисточки на моем шарфе. Огни порта сверкали у нас за спиной, а далеко наверху заманчиво вспыхивали яркие вывески увеселительных заведений.

— Первый раз на Маунтдане? — парень ухмыльнулся. — Не боись, вагончики теперь очень редко обрываются…

Я вздрогнул и поспешно отодвинулся от открытого окна.

— Редко?

— Всякое бывает, — парень понизил голос. — Но это в сезон дождей, сейчас же бояться нечего!

Верзила грузчик сплюнул на пол.

— Хорош парня пугать! — его глаза недобро блеснули. — Делать тебе больше не чего что ли?

Мой сосед загоготал и, отвернувшись к окну, засвистел знакомую мелодию из пяти нот.

Случайность? Я громко сглотнул. Горло запершило от пыли, а глаза жгло, будто бы в них сыпанули желтого зенорского перца.

Парень сидел, небрежно закинув ногу на ногу, и машинально поигрывал красной кистью, привязанной к рукоятке сабли. Лицо у него было смуглое, скуластое, а глаза узкие, как щелочки.

Я покосился на серебряные перстни, унизывающие длинные тонкие пальцы, на серебряный браслет, охватывающий правую руку повыше бицепса и на костяной оберег, виднеющийся из-под жилетки.

Словно почувствовав мой взгляд, юноша обернулся и заговорщицки подмигнул.

— Чего рожа такая кислая? Пошутить уже нельзя? — Улыбка у незнакомца была какая-то нехорошая.

Натянув на нос шейный платок, я закашлялся и отвернулся к другому окну.

— Вы только поглядите, что вытворяют, мерзавцы! — старик кондуктор громко фыркнул. — Только вчера двое сорвалось, да вдребезги, а им хоть бы хны!

Под проплывающим мимо вагончиком канатной дороги висели две худенькие фигурки, болтающие в воздухе босыми ногами.

— Это мальчишки из бедняцких кварталов, — грузчик сплюнул на пол. — Смерти себе ищут!

— Можно подумать, что ты не катался на «трясучке», когда был мальцом, — хмыкнул второй грузчик.

— Тоже мне сравнил, — верзила обиженно засопел.

Сидящий рядом со мной головорез заулыбался, и тихонько толкнул меня локтем в бок, показывая испещренные шрамами ладони.

— На «трясучке» не катаются только трусы! Это испытание для настоящих мужчин!

С замирающим сердцем я проводил взглядом бесстрашных мальчишек, висящих над сверкающей огнями пропастью. За окном завывал злой зенорский ветер, и рубашки на смельчаках трепыхали как бабочки.

— Страшнее всего, когда спускаешься вниз, — мой сосед тоже глядел на мальчишек. — Когда вагон выходит на седьмой ярус из-за скалы, и горячий ветер бьет прямо в лицо! — Смуглые пальцы впились в рукоять сабли. — Тут они все и падают…

Заскрежетали тормозные колодки, и фуникулер остановился рядом с пустынной станцией, освещенной одиноким тусклым фонарем. Отряхнув с колен песок, я встал со скамьи, протиснулся между корзин с рыбой и, кивнув кондуктору на прощанье, выпрыгнул на перрон.

Порыв горячего ветра заставил меня пошатнуться и отступить подальше от края платформы. Грузчики глядели на меня сквозь пыльные стекла, а юнец в жилетке свесил смуглую руку из открытого окна, беспечно насвистывая мелодию из пяти нот и отбивая ритм серебряными кольцами.

Я улыбнулся. Ну надо же быть таким подозрительным! Похоже, что я подцепил эту заразу от Корна!

Подняв путеводитель, я раскрыл его на загнутой станице и погрузился в изучение хитросплетения улочек и лестниц, отмеченных на карте разными цветами.

— Тебе нужна гостиница?

Сердце екнуло у меня в груди, а по спине побежали мурашки. Головорез стоял позади меня на перроне, улыбаясь и поигрывая кистью на сабле.

— За пару монет могу проводить!

Звякнул колокольчик, и вагончик медленно пополз вверх, оставив меня с назойливым незнакомцем наедине.

Ветер завывал, вздымая клубы пыли и швыряясь мусором. На кирпичных стенах станции трепетали обрывки каких-то выцветших листовок, а за спиной у бандита темнела черная бездна океана.

— Ну, так что? — улыбка на лице незнакомца стала еще шире. — За пару золотых? — Сабля со скрежетом поползла из ножен.

Рисковать я не хотел. Если это был человек мастера Тонезапа, то он не должен был узнать кто я на самом деле.

Отвязав кошелек от пояса, я бросил его бандиту.

— У меня больше ничего нет, — сказал я, стягивая с лица платок. — Оставь меня в покое!

Головорез задумчиво помял кошелек между пальцев и брезгливо поморщился.

— А ведь ты и в правду тот еще трус, — изогнутая сабля нацелилась мне прямо в лицо. — Может, хочешь прокатиться на «трясучке»? — глаза юноши лихорадочно засверкали. — А что, если проедешь до станции «Семи углов», я отпущу тебя с миром!

Кататься на «трясучке» мне не совсем хотелось, ровно как и тратить время на эти переговоры.

— Извини, — сказал я, взмахом руки стягивая вокруг грабителя нити манны, и заключая его в невидимый кокон. — Ты сам не оставил мне выбора!

Сабля со звоном заскользила по платформе, а вытянутая вперед рука вдруг подломилась и плетью упала вниз.

Натянув невидимые нити, я в мгновение ока спеленал противника по рукам и ногам. Достаточно было лишь легкого движения пальцев, чтобы бандит в одно мгновение превратился из человека в бесформенную груду мяса.

— Я отведу вас к Маркабрю! — юноша завизжал, приподнимаясь на носочках. — Только пощадите!

Я согнул указательный палец, и лицо бандита пересекла кровавая полоса. Порез был не глубокий, однако мой пленник громко взвизгнул, и затрясся от ужаса.

— Откуда ты знаешь, что я его ищу? — я слегка ослабил хватку. — Тебе Малыш Гудан сказал?

— Да, — юноша скривился. — Но он почему-то забыл упомянуть, что вы чародей…

Оборвав нити манны, я освободил пленника.

— Пойдем, — я сделал приглашающий жест, указывая на каменную лестницу, виднеющуюся в дальнем конце платформы. — Но если ты попытаешься меня обмануть…