Малекит

— В войне я не последовал бы ни за каким другим королем, — заявил Менит, выходя в центр круга правителей. — Но война окончена. Нагарит явил самую грозную боевую силу этого острова. Цивилизация одолела Хаос на Ултуане, и нам следует принести ее в другие страны — пусть эльфы правят там, где пали боги.

— Подобное высокомерие привело бы нас к краху, — возразила Морати. — Положим, далеко на севере лежат выжженные пустоши, где обитают извращенные темной магией существа. Невежественные дикари возводят алтари из черепов и поклоняются новым богам, принося им в жертву кровь соплеменников. И если мы принесем наш свет в те земли, вскоре он засияет на остриях копий и стрел.

— Тяготы и кровопролития — неизбежная плата за выживание, — возразил Менит. — Но мы должны одолеть охватившую нас страсть к кровопролитию и искать мирный путь построения нового мира. Из посеянных во время правления Аэнариона семян ненависти и насилия должны взойти любовь и дружба. Нам не следует забывать о его наследии, но нельзя позволять его ярости поселиться в наших сердцах.

— Мой сын — наследник Аэнариона, — тихо произнесла Морати. В ее мягком голосе прозвучала угроза. — И все мы стоим здесь только потому, что мой покойный муж сумел спасти нас от уничтожения.

— Но не в меньшей мере победе способствовала жертва моего отца, — возразил Менит. — Целый год со времени гибели Аэнариона и Каледора мы размышляли, какой путь избрать. Нагариту следует занять достойное место среди других княжеств. Достойное, но не выше остальных.

— Величие заслуживается деяниями, а не определяется людьми! — Морати встала напротив Менита. Она воткнула свой посох в землю возле его ног и вызывающе взглянула на князя. Пальцы колдуньи стиснули железную рукоять.

— Не следует нам ссориться после того, как мы победили демонов и пожертвовали столь многим ради этой победы, — поспешил вмешаться Тириол. Его бело-желтая роба переливалась золотыми нитями. Юный маг положил руки на плечи Морати и Менита. — Нам надлежит умерить жар страстей прохладой разума, как только что выкованный клинок остужают в холодной воде.

— Так кто же здесь считает себя достойным надеть корону Короля-Феникса? — спросила Морати, презрительно оглядывая князей. — Кто считает, что станет лучшим преемником Аэнариона, чем мой сын?

На поляне воцарилась тишина; никто, кроме Менита, не осмеливался встретиться с Морати взглядом. И тут из тени деревьев раздался голос:

— Я выбран!

На поляну вышел Бел Шанаар, князь Тиранока. За ним шагало странное существо, похожее на дерево, которое внезапно обрело способность передвигаться. Его звали Сердцедуб. Энт Авелорна, он охранял Вечную королеву и присматривал за храмами родины эльфов.

— Так кем же ты выбран? — презрительно спросила Морати.

— Князьями и Вечной королевой, — спокойно ответил Бел Шанаар.

Он остановился возле священного дерева Иши.

— Астариэль мертва, — ответила Морати. — Правление Вечной королевы закончилось.

— Вечная королева жива, — пронесся над поляной призрачный женский голос.

— Астариэль погибла от рук демонов, — настаивала Морати. Прищурив глаза, она окинула взглядом поляну, чтобы понять, откуда доносится этот голос.

Листья на деревьях задрожали, будто в кронах зашептал ветер, хотя не чувствовалось ни малейшего дуновения. Высокая трава под ногами заколыхалась под тем же невидимым ветерком — все травинки склонились к Аэйн Ишайн в центре поляны. Сияние священного дерева усилилось, заливая всех золотистым светом с искорками небесной голубизны и изумрудной зелени.

В переливающемся сиянии рядом с узловатым стволом дерева возник силуэт юной эльфийки. Морати ахнула — ей показалось, что Астариэль действительно жива.

Заплетенные в длинные косы золотистые волосы эльфийки доставали до талии; их украшали цветочные бутоны. Девушка была облачена в зеленую мантию Вечной королевы, а на лице светились голубые глаза цвета ясного летнего неба. Но когда сияние потускнело, Морати лучше рассмотрела лицо девушки и убедилась, что это вовсе не Астариэль. Она имела известное сходство с покойной королевой, но чем больше Морати разглядывала ее, тем больше успокаивалась.

— Ты не Астариэль, — уверенно произнесла она. — Ты самозванка!

— Ты права, я не Астариэль, — ответила эльфийка. Ее мягкий голос долетал до самых отдаленных уголков поляны. — Но я не самозванка. Я Иврейн, дочь Аэнариона и Астариэли.

— Обман! — закричала Морати, поворачиваясь к князьям с выражением такой злобы на лице, что многие даже отшатнулись. — Иврейн тоже мертва! Это заговор, чтобы лишить моего сына законного наследства!

— Это Иврейн, — произнес Сердцедуб мелодичным голосом, похожим на шелест легкого ветерка в листве. — Астариэль приказала нам спасти ее детей. Я отнес их в долину Гаен, где не ступала нога эльфа. Там я и мои сородичи сражались с демонами, и я охранял Иврейн и Морелиона многие годы.

В толпе нагаритян раздались изумленные возгласы, но они не заглушили слова Малекита.

— Так мой сводный брат тоже жив? — выкрикнул князь. — Старший сын Аэнариона жив?

— Успокойся, Малекит, — произнес Тириол. — Морелион сел на корабль и уплыл с Ултуана. Он не стремится править Нагаритом. На нем лежит благословение Иши, а не Каина, и он не ищет власти и славы.

— Вы скрыли это от Аэнариона, — не веря своим ушам, произнесла Морати. — Вы позволили ему считать, что его дети мертвы, и вырастили их вдали от отца? Вы спрятали их…

— Я любимица Иши. — Строгий тон Иврейн заставил Морати замолчать. — Во мне возродился дух Вечной королевы. Анлек превратился в город крови и ярости. Он никогда не станет моим домом. Я не смогу жить под благословением Каина.

— Теперь я все понимаю, — произнесла Морати, подходя к Вечной королеве. — Вы совещались втайне, оставив нагаритян в стороне. Вы решили сами стать наследниками Аэнариона и получить власть над Ултуаном.

— Мы посылали в Анлек гонцов, но вы даже не хотели их принять, — ответил Тириол. — Мы пытались посвятить вас в происходящее, но вы отказывались от переговоров. Мы дали вам возможность заявить о правах вашего сына, но вы решили идти своим путем.

— Я вдова Аэнариона и, значит, королева Ултуана, — прорычала Морати. — Когда за нами охотились демоны, разве Аэнарион и его полководцы просили советов у рядовых воинов? Когда Каледор собрался читать заклинание, разве он обсуждал последствия этого с несведущими в волшебстве? Править — это значит одному решать за всех.

— Ты больше не королева, Морати, — произнесла Иврейн. Она неслышно пересекла поляну — ее ноги касались травы тихо, как падающие снежинки. — Вечная королева вернулась. И я буду править с Бел Шанааром, как Аэнарион правил с моей матерью.

— Ты выйдешь замуж за Бел Шанаара? — спросила Морати, поворачиваясь к Иврейн.

— Как Аэнарион женился на моей матери, так и Вечная королева выйдет замуж за Короля-Феникса, и так будет во веки веков, — провозгласила Иврейн. — Я не могу выйти замуж за Малекита, каковы бы ни были его личные качества и права на трон, поскольку он мой сводный брат.

— Узурпаторы! — взвизгнула Морати и подняла посох.

Малекит подскочил к разъярившейся матери и вырвал у нее оружие.

— Довольно! — закричал князь Нагарита.

Затем Малекит успокаивающе погладил мать по щеке и вернул ей посох. Бросив на Иврейн и Бел Шанаара ненавидящий взгляд, Морати повернулась к ним спиной.

— Я не хочу самовольно занять трон Ултуана, — сказал Малекит князьям. — Да, я хотел бы стать Королем-Фениксом, чтобы почтить память отца и продолжить его дело. Но я не требую признать за мной это право и полагаюсь на решение собравшихся здесь. Если совет решит, что Бел Шанаар должен жениться на моей сводной сестре и стать королем, я не буду против. Я только прошу вас спокойно все обдумать, не поддаваясь голосу страсти.

Выслушав такую рассудительную речь, князья закивали.

Они совещались до рассвета, пока солнце не коснулось красными пальцами крон деревьев, а над землей не заколыхались утренние туманы. Одних тронула искренность Малекита. Они верили, что хотя он и был сыном своего отца, но не держал в руках Убийцу богов, и темная натура меча не затронула его. Другие напоминали совету о предсказании Каледора, что на потомках Аэнариона лежит печать Каина и дитя Анлека никогда не освободится от этого проклятия.