Берег холодных ветров (СИ)

Когда за уехавшими закрыли ворота, свекровь повернулась к слугам.

— Чего стоите? А ну, все работать! Завтра начнем весь дом мыть и чистить — все одно здесь хозяйской руки давно не видно, все грязью заросло, а отдраить надо до чистоты!

— Это что, камень в мой огород? — вырвалось у Айлин. Она, конечно, знала, что со свекровью лучше не связываться, но удержаться от высказываний не было никаких сил.

— Чует кошка… — свекровь гордо прошла мимо нее.

Видеть эту женщину у Айлин больше не было никаких сил, Было только одно желание — схватить свекровь за волосы и как следует оттаскать. Нет, надо немедленно уйти со двора, а не то она за себя не отвечает.

— Заложите карету, я к матери съезжу! — приказала Айлин, но и один из двух кучеров не тронулся с места — Я что, неясно выразилась?

— Попробовали бы они тебя послушаться!.. — свекровь к тому времени поднялась на крыльцо. — Мой сын в своем доме хозяйкой меня оставил, а не тебя, девку блудливую.

— Да как вы смеете!.. — у Айлин потемнело в глазах. — Какое вы имеете право…

— А ничего, пускай слуги послушают, им не помешает знать, что за гулящую тварь взял за себя мой сын… — свекровь была невероятно довольна, публично унижая невестку, которую ненавидела лютой ненавистью. Наверное, давно мечтала об этом моменте своего торжества. — Это ж надо ему было так ошибиться! Вернее, он не ошибся, просто ему голову задурили. Я-то, в отличие от тебя, как раз имею право говорить все, что считаю нужным. Кстати, карету тебе сейчас заложат — можешь ехать к своим любовникам. Развлекайся, пока есть возможность. Ты, бесстыжая, даже не думаешь стесняться: только муж за порог — жена кидается на гулянку. А знаешь, я не возражаю: шляйся где хочешь, и с кем хочешь — тебя все одно не переделать.

Сияющая свекровь скрылась за дверью, а слуги расходиться не торопились, во все глаза глядя на молодую хозяйку, растерянно топчущуюся посреди двора. Можно не сомневаться: уже через час половина города будет знать о том, что только что произошло, причем рассказы будут дополнены соответствующими комментариями слуг. Это же так интересно: сейчас, совершенно не стесняясь посторонних, на виду у всех, один из самых знатных и состоятельных людей здешних мест в открытую выразил недоверие и презрение своей жене. Когда еще подобное увидишь? Естественно, что на пустом месте такое отношение к законной супруге вряд ли возможно, а, значит, для подобного обвинения есть все основания. К тому же слуги наверняка уже давно заметили, насколько изменились отношения между молодыми супругами, которые еще совсем недавно считались едва ли не примерами для подражания.

Вновь заходить в комнату мужа Айлин было немыслимо тяжело, и потому она, придя к сыну, сунула в сундук оказавшийся ненужным мешок с вещами мужа. Не до того сейчас, чтоб их по местам раскладывать, особенно если учесть, что свекровь наверняка находится в комнате Тариана, охраняет территорию от чужого вторжения, то бишь от ненавистной невестки. Идти сейчас туда означает очередную ругань и оскорбление, да еще крик на весь дом, тем более что глоткой Боги свекровь не обидели. К тому же слуги уже посмотрели одно представление, так что на сегодня с них развлечений хватит. Нет, надо хотя бы на недолгое время покинуть дом, а не то она за себя не отвечает!

Даже сидя в карете и отвечая на бесконечные «почему?» сына, Айлин старалась сдерживаться, не дать пролиться слезам. Во-первых, не стоит пугать ребенка, а во-вторых, кучеру наверняка приказано следить за ней во все глаза, улавливать малейшие эмоции, держать под надзором все слова и поступки… Конечно, свекровь наверняка додумает все остальное, но, во всяком случае, слез от невестки она пока что не дождется.

Маленький небогатый домик в пригороде, где Айлин жила от рождения до своего замужества, показалась ей едва ли не раем. Хотя бы тут можно побыть самой собой, не скрывая чувства под маской спокойствия.

— Долго ждать-то? — поинтересовался кучер, который даже не подумал сойти со своего места и открыть дверцу кареты жене хозяина.

— Сколько надо, ровно столько и будешь ждать! — отрезала Айлин. Остается только удивляться, как быстро некоторые люди умеют держать нос по ветру! Вот и этот кучер враз уловил, что у хозяйки начались неприятности в семье, и теперь пытается вести себя так, словно имеет право ставить ей свои условия.

— У меня и без того есть, чем заняться… — неприязненно пробурчал конюх. Надо же, такого отношения к себе от этого прежде вежливого и услужливого человека Айлин никак не ожидала. — Сиди тут, жди без дела…

— Вот и занимайся своим делом — думай, о чем будешь докладывать той, что сейчас командует в моем доме… — Айлин открыла калитку. — Тем более что времени для этого у тебя будет предостаточно.

Поднимаясь по крыльцу, женщина чуть ли не молилась про себя о том, чтоб мать оказалась дома, а не ушла к соседке или на рынок. По счастью, дверь оказалась не заперта, и мать хлопотала на кухне. Обернувшись на скрип отворяемой двери, женщина заулыбалась:

— Ой, а я вас и не ждала! Айлин, Кириан… Как же я рада вас видеть!

— Бабушка! — малыш побежал к шкафу, стоящему в углу. — А что у тебя для меня есть? Ты обещала, что купишь мне леденец на палочке!

— Ну, прежде чем попросить что-то вкусное, надо подумать, что ты сделал хорошего. Погоди немного, сейчас мы с тобой об этом поговорим, а потом поиграем… — мать Айлин посмотрела на дочь, и негромко спросила. — Что, все так плохо?

— Лучше не говори… — Айлин почувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Тогда вот что… — мать взяла ребенка на руки. — Иди в свою комнату, успокойся, а мы с малышом пока поиграем — я его уже несколько дней не видела. Ты ведь домой не торопишься?

— Нужна я там… — предательская слеза покатилась по щеке Айлин.

— Н-да, вижу, что дела обстоят невесело… — покачала головой мать.

— Это слишком мягко сказано… — за первой слезой последовали и другая.

— Немного позже я Кириана спать уложу — все одно у него глаза скоро слипаться начнут… — мать потрепала внука по голове. — Вот тогда и поговорим.

Лишь оказавшись в своей маленькой комнатке среди давно знакомых вещей, молодая женщина больше не могла сдерживаться, и, упав на кровать, дала волю давно душившим ее слезам. Здесь, в родно доме, она чувствовала себя в полной безопасности, и, выплакавшись, стала вспоминать прошлое.

Отец Айлин был простым воином, а вот мать родом из знатной, но вконец обедневшей семьи, которым, кроме знатного имени, ровным счетом нечего было дать в приданое за дочерью. К несчастью, предполагаемый жених тоже был совсем небогат, зато внешне был красив, как молодой бог, однако никакого иного имущества, кроме небольшого дома в пригороде, у него не было. Молодые люди искренне любили друг друга, и потому родители невесты не стали особо противиться свадьбе: пусть дочка выходит замуж за кого хочет, хоть за простолюдина, тем более что дочерей в той бедной аристократической семье народилось чуть ли не десяток, а оставаться неимущими старыми девами при престарелых родителях — в этом тоже нет ничего хорошего.

Правда, этим своим браком-мезальянсом, юная аристократка словно бы поставила себя вне своей высокородной семьи: что бы то там ни было, но видеть новоявленного зятя-простолюдина, простого солдата, да к тому же весьма неимущего, в семье высокородных не хотели, и потому никаких связей с семьей дочери поддерживать не пожелали. Дескать, наша дочь отныне отрезанный ломоть, пусть живет, как считает нужным, не надеясь на помощь и поддержку родительской семьи. Есть у нее муж — и спасибо за то Светлым Небесам, тем более что в супруги этого безродного бедняка она выбрала самостоятельно, следуя велению своего сердца, и не думая о своем высоком происхождении, а потому и со всеми последствиями этого брака должна разбираться сама, без помощи родной семьи.

К сожалению, отец Айлин погиб на войне в то самое время, когда дочь только-только появилась на свет, и потому мать одна воспитывала ребенка — как и ожидалось, высокородная семья не могла помочь ничем своей дочери, кроме, пожалуй, не очень искренних слов соболезновании. Жили бедно, и единственным источником дохода у молодой женщины было вязание пуховых платков и шалей. На небогатую жизнь хватало, но и только — ничего лишнего молодая вдова не могла позволить ни себе, ни ребенку.