Я же врейза (СИ)

Селенка выпуталась из ткани, высказала своё пожелание: "Шить нужно просто, очень просто". И с удовольствием покинула гладильню.

Аглая в разговоре со швеями подивилась: и откуда взялся этот отрез? Не иначе, как был подброшен кем-то из велл. И махнула рукой: пусть будет так, как хочет Селенка.

А виноват в мучениях Гейротовой семьи был безумный приволшебень, отец ныне утонувшей в маразме Солутары. Никто сейчас и не вспомнит, как его звали. Всю жизнь он пытался возобладать способностями волшебников, которые, как известно, жили только в самом Грандополе. Но не преуспел, так и остался приволшебнем, каких полно в каждом селе или городе. Так, подсказать людям что-то по мелочи, грозу остановить, наслать полчища мышей на погреб зловредного соседа -- на большее они не способны.

На смертном одре Солутарин батюшка исчез. Так сказала служанка, которая за ним ухаживала и покинула дом тотчас же после того, как постель тяжелобольного опустела. Но его душа перешла в книгу, которую можно было открыть в любой момент, требующий совета, и получить его. Так сказала Солутара.

И люди потянулись за откровениями к книге, которую наследница открывала крайне неохотно и только за хорошую плату. Но поди ж ты -- полученные советы действительно помогали всем! Кроме самой бедолаги Солутары...

Вроде бы она захотела стать преемницей отца. А книга выдала ей совет: отстань. Нет никакой волшбы. И люди не могут овладеть тем, чего нет. А все, кто называет себя волшебниками -- просто мошенники. Причём самого низкого пошиба -- те, которые обманывают самих себя. И этому совету нашлись свидетели, приглашённые соседи, которые потом долго судачили не о книге, а о приступе ярости Солутары.

Понятно, отчего её отец был сочтён спятившим, причём собственной дочерью. Куда бы пришлось деть Верховного волшебника, Совет волшебников, Надзор волшебников, Боевой орден волшебников, Академию волшебников, если упразднить саму волшбу за полной её ненадобностью?

Вот так и случилось, что книга сумасшедшего заставила Гейрота подобрать Селенку и вырастить равной своим дочерям.

2

Госпожа Аглая, примерная мать семейства, глянув на полную луну, пошла распорядиться о жертвах тёмным врейзам. Это их время. Впереди судьбоносный для семьи бал господинок, нужно бы задобрить повелительниц ночи. К тому ж в доме растёт отродье веллы. И за это полагается доплата.

Аглая осмотрела сыры, колбасы, мешочки с пряностями и небольшую баклажку мёда. Положила сверху полный кошель. А монеты в нём на этот раз -- серебряные. Велела работнику отнести всё на перекрёсток трёх дорог и оставить под круглым оком луны. Ещё ни разу не случалось, чтобы дары были отвергнуты. Авось, повезёт и на этот раз. Распорядившись, отправилась спать. С чистой душой и надеждой.

Вскоре заснул весь дом.

Только Селенка стояла у окна в своей комнате.

Как же хороша ночь!

Глаза видели всё -- от быстрого бега хищного жучка в траве до пёрышек спящих коноплянок.

Ага, вот и мощная фигура работника. Только направился ражий детина вовсе не к воротам, за которыми -- одна из дорог, ведущая к перекрёстку. Бросил мешок через забор, махом перелетел через него, да и заспешил... к мызам.

"Вот как! Врейзы, должно быть, останутся очень довольны подношениями", - усмехнулась Селенка.

Она не возмутилась обманом, только ощутила небывалый задор. А вот взять да и нарушить запрет для господинок покидать отеческий двор!

Пусть она -- дочь веллы (если верить слухам, а не рассудку), но темень для неё что вода для рыбы. И Селенка накинула поверх рубашки шаль, подаренную сестрицей, да и сиганула прямо в окно.

Росные травы приятно холодили голени, ветер восхищённо перебирал её волосы. А луна распыляла призрачное серебро на весь мир и беглянку.

Ночная птица вдруг разразилась громкой трелью, словно приветствуя кого-то. Звуки точно подстегнули Селенку, и она взвилась над забором, сама не понимая, как это получилось.

Работник-воришка скрылся за холмом, зато его след забелел оловом на мокрой траве. Вот интересно, куда понёс детина дары, предназначенные врейзам? И почему он не побоялся возмездия с их стороны? Наверное, долгое время матушку Аглаю просто грабили нечестные люди... Тогда в чём смысл этих жертв?

Селенка внезапно остановилась. А в чём смысл погони? Что она скажет обманщику?.. Да ну, интересно же!

И Селенка припустила дальше.

Работник вошёл в низкую избу под соломенной крышей. В тёмном окошке затеплился свет.

Загремела цепь, но пёс раздумал лаять и снова улёгся под навесом. Селенка подобралась к окну.

Вор вынимал снедь из мешка и клал на стол перед старушкой. Такой худой -- ну прямо кожа да кости. Оказывается, не все на батюшкиной мызе благоденствуют. Кроме скота и птицы, конечно.

Старушка, увидав в руках работника кошель, отрицательно затрясла головой, потом что-то горячо зашептала. Ворюга кивнул, поцеловал ей руку и вышел.

Селенка стала красться следом.

У длинного дома, общего для нескольких семей, горел костерок. Появилась женщина, бросила в него свёрток. Потянуло острой вонью. Селенка поняла -- жгли бинты смертельно больного человека.

Похититель поздоровался с женщиной, которая разрыдалась. Они вместе скрылись за дверью.

Селенка потеряла интерес к преследованию и подглядыванию. Пусть уж лучше снедь и деньги достанутся несчастным людям, чем всемогущим врейзам, у которых, наверное, всего полно и без даров матушки Аглаи. А если чего-то не хватает -- так что им стоит взять да сотворить необходимое?

Она не таясь зашагала по дороге к городу. Почему-то мысли о подношениях никак не хотели покинуть её голову. Хорошо, пусть подарки означают всего лишь уважение. Но может статься, как в случае с матушкой, что это вовсе не уважение, а лишь страх и заискивание. И прямой расчёт, как на рынке: я - вам, вы -- мне. Нужны ли повелительницам ночи людские страстишки -- обмен, купля-продажа? Конечно, нет! Стало быть, раз врейзы не в ущербе, то и нет необходимости сообщать родителям о краже.

Селенка так задумалась, что не услышала шагов за спиной и чуть не подпрыгнула, когда тяжёлая рука легла ей на плечо.

Селенка резко повернулась и без всякого страха посмотрела на того, кто так бесцеремонно прервал её мысли. Отчего-то она была уверена, что никто ей не может навредить этой ночью, пусть даже и в безлюдной темноте.

Перед ней стоял вороватый верзила.

- Господинка?.. - удивился работник. - Что вы делаете здесь, на дороге?

- Гуляю, - буркнула Селенка, сбросила тяжёлую мозолистую лапу и пошла быстрее.

Как же легко догадаться о том, что думает человек, по его шагам! Сначала работник шёл спокойно, раздумывая: то ли проводить, то ли пойти в другую сторону. Потом, видно, в его голову пришли мысли -- а не видела ли пронырливая любительница ночных прогулок, куда делись дары её матушки? Шаги стали сбивчивыми, короткими, а дыхание быстрым и хрипловатым. Ага, испугался. Кому захочется лишиться правой руки за воровство?

- Я ничего не скажу родителям, - сказала Селенка.

Теперь пришёл черёд работника остановиться от неожиданности.

И что ворюга сделает? Бросится перед ней на колени, станет благодарить? Или наврёт с три короба, мол, спутал мешки?

Но работник обогнал Селенку и встал на пути. Горячо заговорил:

- Прекрасная господинка! Вы прочли мои мысли! Знать, и вправду вы дочь веллы! Прошу вас, выслушайте меня!

Почему-то захотелось -- в первый раз за всю жизнь! - оказаться отпрыском дневной волшебницы, не такой, как все, а особенной. И Селенка, задрав нос к луне, проговорила важно, как это делали все знатные и чиновные люди в Велиполе:

- Я знаю, что ты скажешь. Твоя пожилая родственница не может работать на мызе и голодает (ну не стал бы верзила целовать руку посторонней старухе). А работник угодил рукой в молотилку и теперь умирает от антонова огня (батюшка Геройт неделю назад решил судиться с горожанином, продавшем ему неисправный механизм).