Средиземье: 800 лет спустя

На ночь барлог утихомирился, но его жар так нагрел почву, а интенсивное парообразование накалило воздух, что подойти к шахте было совершенно невозможно. Барлог еще несколько раз выдыхал, но голубой ужас расеивался, наверное, от температуры, не доходя до линии оцепления. Рано утром с берегов Амана прилетел грузовой самолет с гуманитарной помощью. Это были разноцветные пластмассовые жетоны с надписью по кругу: "Сделано в Валиноре". По всем оставшимся каналам ТВ началась рекламная кампания эльфийских оберегов. Утро танкисты встретили у зарядников. По всем правилам военного искусства полсотни танков пятнадцать минут засыпали шахту фугасами В центре площади образовалась огромная воронка. При свете дня барлог выглядел преужасно. Осыпавшаяся земля обнажила почти всю его тушу — полыхающую языками огня, похожую на траурый плащ; в одной лапище — бич; в другой — огненный меч, ни дать ни взять — Вольтрон.

Свое утро Эддор встретил в приемной посла Морийского царства.

— Уважаемый Эддор, — сказал посол, неимоверно важный гном в строгом костюме. Борода его была тщательно расчесана, за пояс был заткнут представительский топор. — Мы знаем о вашем увлечении нашими старинными рукописями. Если вы помните, мы даже разрешили вам побывать в Летописном чертоге. Но мне кажется маловроятным, что человек может найти в летописях гномов то, что и самим неизвестно. Я полагаю…

— Ваше Превосходительство!…

— Уважаемый Эддор. Помимо всего прочего (я уже не говорю о полной абсурдности всего этого), вы собираетесь разрушить древнейшую нашу легенду! Это, знаете ли…

— Ваше Превосходительство! Да эта ваша живая легенда скоро весь город на куски разнесет!

— Это не наша легенда! Это ваши бредовые домыслы. Да это же чушь собачья! Ролштайн — барлог? Бред…

— Но… А если я прав? Мы же сможем… Ух, что мы сможем!

— Здоровы ли вы, уважаемый Эддор?

— Эру милосердный, но вы-то почему против? Ну пошлите какогонибудь своего придворного оккультиста, всего-то пару слов крикнуть.

Посол сжал челюсти и выдавил из себя:

— Аудиенция окончена.

При этом он странно покраснел. Когда Эддор вышел, из-за закрытой двери донесся грохот — посол рубил мебель.

Эддор нашел Снори сразу за линией танков. Гномы смотрели, как превращают в щебень их работу, и, мягко говоря, не радовались. Когда Эддор подкатил к нему с предложением, он не колебался ни секунды. Снори вырвал из рук ближайшего полицейского мегафон, зажал в зубах ветхий свиток и полез на броню. Над горящим полем трижды прозвучали слова древнего заклинания. Барлог взревел, щелкнул бичом и снес ствол у того танка, который был поближе. Больше никаких изменений не произошло. Разочарованный Снори слез с танка. Шваркнув мегафоном оземь, он сел на лысую покрышку, и пригорюнился.

— Мы ослы, — сказал Трон.

— Это точно, — сказал Снори, не поднимая головы.

— Да нет, ты не понял. Как называется эта зараза в яме?

— Ну, барлог. Слушай, иди ты…

— Булыжник! Как правильно?

— Что? А…..!

О дальнейшем можно сказать только то, что вторую линию Аннуминасского метрополитена пустили на два года раньше срока.

(c) 1994 Hindmost All rights reserved.

РАССКАЗ 2

… " Орки в городе! "

Пешком, на колесах, по проводам эта новость прокатилась из конца в конец улицы Великого Короля, и, будто следуя за ней, по нарядным витринам главной магистрали Северной столицы пробежала волна судорожных сокращений. С металлическим стуком и звоном вставали на запоры секции бронированых жалюзи, смыкались раздвижные решетки, запирались тяжелые наружные двери. Как по мановению волшебного посоха с восьмиполосной магистрали исчезли все автомобили. Пешеходы тоже пропали — попрятались, как глупые пингвины, в боковые проезды, разбежались проходными дворами по соседним улицам.

Был жаркий солнечный день 16 июля. Над разогретым асфальтом колыхалось марево горячего воздуха, так-что казалось, что пожарная каланча — В. Короля, 302-бис — едва держалась на земле, а дворец Наместника — Совет министров теперь — вообще был чем-то не от мира сего. И вот над взопревшей улицей, остро пахнущей свежим асфальтом и битумной гарью, разнесся рев тысяч лошадиных сил. Через него едва пробивался грохот двухсотваттных динамиков, выплевывавших на пределе мощности хрустящие диссонансы "Коррозии мифрила".

Мимо трепещущих горожан, наблюдавших за улицей из-за плотных штор, проносились сотни мотоциклов — колено к колену, словно в пародии на конный строй Арнорской кавалерии. Орки были все как один в ярких пластиковых шлемах, косоглазые физиономии свои они прятали под тонированными лицевыми щитками, а чешуястые конечности были упакованы в длинные краги. На исчерченых молниями, утыканых кнопками и шипами косухах тут и там были наляпаны блямбы " Урукхай Моторс", " Мордор Мотор Верке" и "Умбару"; у каждого на груди висел значок " Саруман жив!" (правая кисть руки, сжатая в кулак с отстоящим средним пальцем). Под визг "Мертвого Олорина" колонна рассредоточилась по площади Дружбы Народов Арды. Хайрастый урук в белом шлеме, воровато оглядываясь, написал на Терлинговом столпе маркером неприличное слово. Другой — свой полосатый шлем он повесил на руль, а над чешуйчатым черепом у него возвышался пышный желто-красный ирокез — достав из сумки клеенку с изображениям ришатра, выставил на нее пять бутылок "Красной шапки", и почему-то один стакан. Короче, вси было за то, что орки пришли всерьез и надолго. От звуков трэша в окружающих площадь домах повылетали стекла.

Фредегар Дудкинс, хоббит-доросток, сидел в углу комнаты и предавался рекомендованой руководством Легиона медитативной практике. Посозерцав пару минут — просто чтобы не разучиться — лики Великих Хоббитов Прошлого, он перешел к чтению мантры "Хоббиты — надежда и опора Арды", после чего занялся главным. Изгнав из головы все мысли, он наполнил ее серым туманом, из которого вылепил длиннобородый лик в необъятной шляпе. Тут же лик ожил, дым разошелся, обнажая принадлежащее лику тело, задрапированное серым плащом. 

— Ну? — спросил лик тоном бесконечного терпения. 

— Ничего, проверка связи. — сказал хоббит. — Альфа, браво, кока, дельта. 

— Иди ты, — ругнулся лик, и сделал попытку раствориться. 

— Куда? — протянул хоббит. 

— Я вас, любезный Олорин, не опускал. Впрочем, ладно, дедуля. Свободен.

Олорин растаял. Фэтти глубоко вдохнул, и прыжком вскочил на ноги. Издав боевой клич "А Элберет твою Гилтониэль!", он выхватил из чехла боккен, и сделал несколько молниеносных выпадов. Шумно выпустив воздух, Фэтти убрал деревянный меч на место, накинул куртку с многочисленными фишками Легиона, сунул в карман сотовый телефон и вышел на улицу. Минут через пять телефон зазвонил. Это был бригадир. Обложив для начала по-свойски, он сообщил, что имяреку Дудкинсу надлежит быть на сборном пункте бригады, а не шляться незнамо где, позоря славное имя, которое носит бригада, и вообще… 

— Буду, коротко ответил Фэтти. 

— Ну, будь-будь, — сказал бригадир. — Какой-то ты, Дудкинс, не от мира сего хоббит. 

— Причеши пятки! — злобно прошипел Фэтти отключившемуся телефону.

"Ну и тоска, — думал он на ходу. — Что нужно нынешнему хоббиту? Куртка с фишками, да в строю песни поорать, да пивка попить на халяву… Какое им дело до бед и тревог всего остального мира? Конечно, не все заветы Великих сейчас кажутся разумными, не каждому же достаются настоящие Гондолинские клинки, да и пользы от них… Но, Эру великий, да я на эту строевую подготовку уже смотреть не могу!"

На сборном пункте бригады имени Перегрина Тука Легиона Боевых Хоббитов имени Великих Хоббитов Пошлого в суровом молчании стояла колонна одетых в полевое х/б хоббитов. У каждого за спиной висел боккен, на головах они несли фиберглассовые шлемы с сплошными забралами — за откинутыми щитками были видны мрачно-сосредоточенные лица. Сердце Фэтти забилось сильнее. " Дело! Ох и соскучился я, почитай, всю жизнь ждал! "