Герцог грозового мира (СИ)

— Добрый день и тебе, Майти, — Норр всегда был разговорчив. — Как видишь, у меня новая гостья. Это Арэта, она приехала с севера Грозового Мира и проведет у нас несколько недель.

— Несколько недель? — ахнул он. Обычно гости не задерживались так долго, спеша по своим делам. В других случаях Майти обрадовала бы возможность подольше общаться с чужеземцем, однако от Арэты вряд ли удалось бы добиться длинных красивых рассказов. — А чего ж так?

— Я жду своего сына, — ответила женщина таким тоном, что ему вообще расхотелось что-либо говорить.

— Он один из моих заказчиков, должен в ближайший же месяц прийти за вином, — охотно пояснил Норр. — Вот я и решил способствовать встрече матери и сына. Арэта в эти дни поживет у меня, будет готовить и помогать по хозяйству.

— А в деревню она приходить будет? — уже без прежнего оживления спросил Майти, стараясь избегать тяжелого взгляда гостьи.

— Конечно, — без тени сомнений кивнул Норр, вряд ли представляя, какие пересуды пойдут об Арэте по всей Феоло. Да в ближайшие дни только о ней говорить и станут. Догадываться, рассуждать и осуждать. — Я не намерен постоянно держать её как помощницу, свободное время она будет тратить так, как желает нужным.

— Нет, я не стану обременять людей своим присутствием, — равнодушно произнесла женщина. — А то начнут беспокоиться. Я останусь в этом доме, ведь вы же позволите?

— Разумеется, позволю, — Норр с некоторой обеспокоенностью глянул на неё. — Однако вам не стоит затворницей сидеть у меня, а то могут пойти всякие нехорошие слухи. Вам лучше иногда посещать другую таверну, чтобы люди к вам привыкли.

— Так точно, — отозвалась Арэта, снова напомнив солдата Тэргиса.

— Ты не удивляйся, Майти, она когда-то служила в армии, — тон Норра стал уважительным.

Майти слегка приоткрыл рот, глядя на женщину-солдата. Мама всегда говорила, что война — удел мужчин, а мама Айки ругала Айку, когда та носилась по саду с палкой и кричала, что это её сабля.

— И воевала против Островов? — широко раскрыл глаза Майти.

Губы Арэты вдруг болезненно дернулись, как при очень плохом воспоминании, однако она не сказала ни слова.

— Воевала, — подтвердил Норр вполне серьезно. — Однако говорить о сражениях не любит, так что не надо об этом. Лучше у Тэргиса спроси, он-то поболтать горазд, да и рассказчик получше Арэты.

— Я должна встретить сына, — вдруг бессознательно произнесла та, смотря на ясное голубое небо. — Простите, я могу идти?

— Да, да, конечно, — кивнул Норр.

— Я тоже пойду, — пробормотал Майти. — Всего доброго!

И помчался изо всех ног туда, в деревню, к перекрестку с источником — а оттуда и до дома Айки недалеко.

========== Глава 1. Несбывшееся ==========

По окну уныло барабанил дождь. На Квемеру спустились сумерки, и палату тоже накрыла полутьма. Чуть сощурившись, Мальс Хор различал контуры кровати напротив и книгу на тумбочке, но раньше, конечно, мог бы их рассмотреть лучше. Зрение значительно снизилось, и следовало благодарить судьбу, что оно не пропало совсем. А книга… Это была та самая книга, которую Толл Каэндра передал временнику-Эссентессеру через Хемену. Её Хор вытребовал у Байониса в первый же день, когда сняли повязку с глаз, и получил в комплекте с ней строгое предупреждение: читать не более пятнадцати минут, не перенапрягать зрение.

И Мальс давился, захлебывался строками, пытаясь за эти пятнадцати минут вникнуть в самое главное, отыскать среди строгого текста лазейку — но время истекло, и даже призрака надежды на замаячило на горизонте. Ставший соседом по палате Эвальд отобрал книгу и начал читать вслух, медленно, монотонно, хотя сквозь маску прорывалось волнение. Когда он закончил, в обычно веселых глазах стояла глухая тоска. Они оба все поняли без слов и обсуждений.

Дар времени мог переместить умирающего человека в прошлое, но не вернуть его обратно. А значит, их с Раль навеки разделили века — и никакого шанса на то, что когда-нибудь удастся встретиться. Адилунд Мистераль-Ричардель прекратила существовать для этой эпохи. Её объявили умершей, её вычеркнули из этой жизни, и все равно душу согревало осознание того, что где-то там, в далеком прошлом, Раль жива, она улыбается, говорит в своей негромкой манере, ищет тихие места и спешно задергивает штору на окне, когда настает время заката.

Перенесение человека во времени — крайняя мера. Лента не пойдет на нее лишь ради того, чтобы два близких человека оказались рядом. Хору оставалось лишь быть благодарным за то, что ему дали её спасти. Уна, призрачная девушка из будущего, которая могла умереть — нет, не из-за потери дара, а из-за Кея, вообразившего её сосудом энергии. Десятилетний Мальс неправильно все понял, но именно тот разговор в сочетании с ухудшающейся магией сдвинул его на другой путь, который вел в коридоры правительства, где устанавливал свой смертельный купол тишины убийца…

— Знаешь, — нарушил тогда тишину Эвальд. — В детстве нам это казалось забавным совпадением — но вдруг не совпадение? Раль была очень похожа на нашу прабабушку по материнской линии. Она не относилась к Мистералям, и, хотя в Объединенном Мире все друг другу родственники, все равно это выглядело забавно. Мы смеялись. Мы порой называли её Уной…

— Уной? — в изумлении воскликнул Хор. — Это было имя той самой прабабушки?

Эвальд слегка растерянно кивнул.

— Вот почему она назвалась так, — прошептал Мальс, окончательно все осознавая. — А я, дурак, подумал на Юнари… Если бы я сообразил, может, и вышло бы все по-другому.

— Видимо, так было суждено, — глухо произнес Эвальд. — Но ты не дал мне закончить. Про прабабушку. О ней ходили всякие удивительные слухи.

Мальс распахнул глаза:

— Ты хочешь сказать, что она и есть Раль?

— Я не знаю точно, — Эвальд смутился. — Но такое может быть. Если ты хотел знать, она мирно умерла в шестьдесят два года, родив мужу троих детей, и, по воспоминаниям членов семьи, они все были счастливы. Это только предположение, но…

— Это самое лучшее предположение из всех, — с горечью вздохнул Хор. — Но если так — выходит, её точно уже не вернуть…

— Кто знает, — Эвальд ожесточенно потер ладонью лоб. — Бывают ещё чудеса, но для таких людей, как ты, они не предусмотрены.

***

В этот ранний час возле пристани не было никого, а вход в неё кораблям и лодкам загораживала тяжелая цепь. Ещё только-только начало светлеть, а цепь убирали лишь на восходе солнца: ночные корабли здесь по древней традиции не принимали. Суеверия моряков не позволяли им появляться на спящей пристани до рассвета — считалось, что в это время там летает птица-неудача, скорбными воплями оплакивая разбившиеся о скалы суда. А встретить птицу-неудачу перед плаванием все равно как выходить из порта с дыркой ниже ватерлинии.

Юнари Мистераль выросла около моря и ещё в раннем детстве любила сбегать к лодкам, чтобы поболтать с сыновьями рыбаков и моряков. Впечатлительная девочка быстро выдавала себя, рассказывая все это детям своего круга, и мать неодобрительно качала головой, а после того, как из уст малышки вылетело простенькое, но грубоватое ругательство, ей окончательно запретили появляться на берегу.

И все же Юнари ничего не забыла с тех времен, порой нарушая запрет и убегая к бесконечному морю. Сейчас она могла легко найти общий язык с моряками. Однако цель визита на пристань была совсем другая, потому-то он и происходил тогда, когда ни один человек не прогуливался возле едва просыпающегося моря, не такого холодного, но и не такого чистого, как в родном Крылатом Мире. Когда-то его прозвали Бурым из-за большого количества водорослей, ну, а теперь вода вблизи Квемеры соответствовала этому названию: грязноватая, взбаламученная, кое-где покрытая радужной пленкой. Юнари побоялась бы нырнуть в неё, вернее, это просто было неприятно, в то время как там, дома, мальчишки барахтались возле самой пристани, иногда мешаясь под носом у плывущих лодок.

Те края, кажущиеся прекрасными, потерявшие в памяти все недостатки, то безмятежное детство и та яркость — все осталось позади, и судьба привела Юнари Мистераль в Квемеру, где свежие краски гасились дымом производств и серостью того, что люди гордо называли цивилизацией. Юнари подняла голову, любуясь наполовину ясным небом и тонкой розовой полоской над кромкой моря на горизонте. Ещё нескоро выползет неуклюжая черная лодка смотрителей, нескоро потащит за собой цепь, открывая ход кораблям, и нескоро величественные морские звери коснутся носами и боками берега, от которого отплыли так давно. Над головой прозвучал голос серебристой чайки, рассекавшей холодный воздух.