Лесная легенда (СИ)

- Это как - не знаешь?

- Я была околдована и много, очень много лет жила здесь, в лесу, на деревьях.

Парни сначала рассмеялись, но потом, увидев её серьёзное лицо и горький взгляд, осеклись.

«Больная»,- решили они. Как она здесь оказалась, с кем приехала...

Надо поспрашивать у костров.

* * *

Я сидела у наполовину потухшего костра и подбрасывала, оставшиеся после ночных бдений обломки веток.

Ребёнок крепко спал в палатке. Я же, поспав на земле, буквально заболеваю, как будто лесная земля отнимает у меня силы. Но укачивало, как качели, блаженное состояние от лесного воздуха, от дыма, которым, были пропитаны все поры моего тела. Казалось, само мое дыхание, источало горьковатый привкус лесного костра.

В голове вертелись строки новой песенки, назойливо просились на язык. Я достала из рюкзака блокнот, и, прислонившись к стволу сосны, стала торопливо записывать строчки, пока не забылись, не улетучились из памяти, вытесненные дневной суетой.

Люди постепенно просыпались, вылезали из палаток. Кто-то вновь рубил дрова для костра - слышался неровный, неловкий стук топора. Девушки принесли хвороста, ломали с треском ветки. Я присоединилась к ним, немного позируя: вот какая я ловкая, крепкая и деревенская. Сама над собой усмехнулась: деревенская! Сколько той деревни во мне осталось?

Поставили рогатки с перекладиной, повесили котелок и стали ждать, когда закипит вода. Сухие ветки радостно охватились пламенем, кипяток забурлил. Кто-то принёс пучок свежих смородиновых листьев и бросил в котелок. Поплыл желанный аромат смородинового чая.

Вернулись ребята со Святого озера, бодрые и энергичные. Валера затеял кашу из тех круп, что остались. Вскрыл банку тушенки и примостил у рогатины.

Гришка обхаживал очередную жертву: пел песню и через костёр перебрасывал в её сторону взгляды.

Я покосилась на девушку - бедный ребёнок! Наивное, чистое и какое-то полу прозрачное лицо, глаза, как у иконы и посиневшие кисти худеньких рук... Даже я, впервые попав на слет КСП, не додумалась бы одеть просторное, как ночнушка, льняное платье на поездку в лес.

Вздохнув, поднялась от костра, поспрашивала у девчонок - нет ли лишней теплой одежды для этой дурочки. Солнышко поднимется - вернёт.

Девчонки ворчали: «А сама она, чем думала?» Но Ирина дала вязаную кофту, Ленка теплые носки. Засуетились - девчатам только дай повод о ком-то позаботиться в поездке, замучают вниманием. Принесли ей пластмассовую миску с кашей, сунули в руки кружку с чаем.Девушка пыталась отнекиваться, говорила, что её уже угостили. Те отмахнулись - ешь еще, тебе не грозит талию потерять!

Выяснилось, что она где-то посеяла обувь. Поспрашивали и нашли старые тапочки - кто-то взял с собой, чтобы ночью сменить на них кеды.

Мимо проходили к электричке женщины и мужчины с рюкзаками, больше собственного размера. Женщина с ручной тележкой. Красивый пожилой еврей с красивой породистой собакой...

Я подкатилась к Володе: «Подбери мелодию к песенке, а? Совсем простенькую...» Показала текст. Он посмотрел, помял в руках бумажку и отказался. Подходила к Лёшке, к другим ребятам. Олег сказал, что пишет песни только на собственные стихи.

Согласилась попробовать только Светлана. Присела в сторонке от костра и, спотыкаясь, писклявым голосом напевала:

«Поразительно щедрый Бог

Одиночества дал не в меру.

Я молю средь пустых дорог,

Чтоб оставил хотя бы веру!

Ты не бойся, меня поцелуй!

Я из Брянского вышла леса.

Поцелуем меня расколдуй,

Я - заколдованная принцесса...

Как родного тебя позвать

Издалёка, прости, не знаю!

Остаётся душой страдать

Лишь любовью к лесному краю...»

Незнакомая девушка метнулась к Светке, что-то быстро спросила. Та кивнула головой в мою сторону. Девушка подошла:

- Ты откуда эту песню взяла?

- Сама написала.

- Когда?

- Пару часов назад, а что?

Девчонка осела на траву, прислонилась спиной к дереву и заплакала.

- Тебя Господь ко мне послал! Ты же - блаженная, зрячая духом?

- Чего-о? - не поняла, но на всякий случай оскорбилась я.

- Ты же про меня духом узрела! Мне никто не поверит, а ты - зрячая... Я и правда была околдована, долгие века в лесу нежитью обитала. Сегодня утром почему-то очнулась человеком. Хожу тут, как привидение, а уже не привидение!

Помоги мне, я не знаю, как тут у вас жить надо. Я принцессой слишком давно была, мне теперь никто не поверит. А жить как-то надо!

- Ты что, память потеряла? Или растеряла мозги? Какая принцесса, какая нежить? Только скажи ещё кому-то, тут же к психам отправят! Если хочешь узнать от меня - как здесь жить надо - послушай доброго совета: никому не рассказывай эти сказки!

- «Потеряла память!» А если я скажу, что потеряла память - что будет?

- Ну, попытаются лечить, искать твоих родных. Вывесят в милиции по всей стране твою фотографию: «Кто знает эту девушку, обратитесь в ваше отделение милиции!»

- А когда не найдут никого?

- Ну... не знаю. Наверно поселят где-нибудь в общежитии, найдут работу... Ты, кстати, что делать умеешь? В смысле - кем работать можешь?

- Шить умею, вышивать, прясть, вязать узорчатые скатерти... Я даже грамоте знаю! - гордо произнесла она.

- М-да, - ошеломлённо промямлила я, - не густо. А может быть, ты в Бога веруешь?

- А как же, конечно верую! - оскорбилась незнакомка, - как не верить?!

-Тогда в какую-нибудь церковь обратись. Там таких... странных хватает.

- Мудрые слова ты произносишь, матушка! - встала и поклонилась мне в ноги чокнутая девчонка, - конечно же, в церковь, к Господу! После стольких лет во тьме, да не по своей воле... Надеюсь, Господь примет невольные муки странницы, во искупление грехов. Ты воистину, Божья посланница. Мне видать, на роду написано было в монастыре с матушкой век вековать. Да не узрел батюшка воли Божией - при мачехе оставил.

Я криво усмехнулась: то в какие-то «божьи посланницы» записывает, то «матушкой» обзывает - это меня в тридцать-то лет?! По быстренькому смылась от ненормальной подальше. Подошла к Валере:

- Вы где эту больную откопали?

- Гришка где-то в лесу поймал! - усмехнулся тот, - а что? Мы хотели у костров поспрашивать, с кем приехала, да вон, видишь! - махнул он в сторону вереницы людей, тянущихся к электричке, - большинство уже уехало.

«Мы во тьме по судьбе бредём,

Задыхаемся от прогрессу.

Все мы, бабы, пол жизни ждем,

Кто же в нас разглядит принцессу!

Ты не бойся, меня поцелуй,

Я из Брянского вышла леса!

Поцелуем меня расколдуй,

Я - заколдованная принцесса!»

Нестройно пели девчонки, склонившись головами над бумажкой с текстом новой песенки.