Автобус

— Вот чего ты им простить не можешь! А еще лекарь! Как не стыдно!

— Как-как… А вот так!

— Уберите оружие!

— Хорьки тупые!

— Что? Оружие на совете?!

— Охрана!

— Рубите его, чего вы ждете? Пока он всех продаст этим пришлым?!

— А! Вот тебе, змеиная кожа!

— Держи его! За ноги хватай!

— Загривок!

— Ты мне на руку стал!

— Уроды!

— Ох… О, тьмаа…

— Всем стоять!!!

— Почему стоим?

— Таможня. Еще часа полтора.

— У нас три номера не заполнено: шестой, десятый и четвертый.

— Десятый номер подберем в Кулунде. А что седьмой, как бета-ритм?

— Нормально.

Узкий проход между креслами. Лампа где-то впереди, в сторону водителя. На откидном столике что-то быстро пишет медсестра; волосы в свете лампы, конечно же, рыжие. За окнами ночь. Час или два. Вот таможенник машет светящимся жезлом: проезжай. Вот заворочались стеклоочистители, заскрипели по налипшим на лобовое стекло комарам и бабочкам. Теплая ночь. Южное лето. Степь вокруг. Ни огонька. Павлодар проехали. Впереди Кулунда, за ней соленые озера. Потом Горно-Алтайск, но еще о-ох как неблизко. Только немецкому автобусу все без разницы. Даже таможенники. Даже страшные целинные колеи. Лето. Солнце забетонировало глиняные дороги — тверже камня. Таможенники улыбаются: детей лечить везут. Не туристы. Не торговцы. Дети — это святое. Пусть едут. Повезло, сегодня на таможне хорошая смена. Куп джаксы Куп джаксы — казахская идиома, которую здесь можно перевести как "хорошо".!

На заднем сиденье разговор. Тихо, вполголоса:

— Третью на девятую позицию поставь… Девятку передвинь вперед, он самый слабый, с него начинать…

— Денег опять нет?

— Сегодня есть. Один платный попался. Министерский. Шестьсот тысяч слупил с папика. На два месяца хватит. Номер пять. И еще сотню сдеру на радостях, как вернемся.

— Вы их всех по номерам, как чемоданы. Неприятно…

— Не путай меня, рыжая! И так голова кругом. Ты имена помнишь, ты и называй.

— Но перед родителями же неудобно!

— Неудобно дракона…ть — хвост мешает.

— Дай ему по морде. Но тихо.

— Слушаюсь, госпожа.

— Уй-е-е… Не всерьез же!

— А нефиг всякую дрянь читать… Хоть пальму Пальма — Palm, наладонный компьютер, с которого можно читать. отбирай.

— Утром, мастер, они придут утром…

— Ты узнал, сколько их будет?

— Стаи Тэмр и Роа — они придут на Охоту. Поединки в честь бога. Этих бояться нечего. Соэрра, горные медведи… Сотни три… Много. Придут за своим лекарем.

— А тот почему зол?

— Он говорит, вы убиваете Бога. Силу, о которой люди молятся и мечтают, вы дергаете себе на потребу, как воду из крана.

— Вот как… И что же князь?

— Он возражал.

— Еще бы!

— А то!

— Тише!.. И чем закончился Совет?

— Началась драка. Тигр Кайлая тоже выступал против налета.

— Жив?

— Видел, как несли. Точнее не знаю.

— Точнее! А то к рассвету опоздаем.

— Не могу… Вон та горушка. Дальше белки Белки — горы, покрытые снегом, в отличие от более низких гольцов, т. е. голых гор… А перед ней перевал…

— Можно подумать, первый раз едешь. Жопорез Искаженное "GPRS". Не совсем то. Говорящий хочет включить систему позиционирования по спутникам, но не знает точного названия. включи!

— Уже нельзя, барьер рядом. Кстати,… — в микрофон:

— Дамы и господа сопровождающие! Просим Вас всех отключить Ваши сотовые телефоны. Их излучение создает помехи для нашей электроники.

— Но ведь еще даже зданий не видно! У вас что, такая тонкая аппаратура?

— Мы вводим поправки даже на суточные колебания магнитного поля Земли.

— О!

— Все отключились? Ну, тогда едем.

Автобус медленно катится сквозь лес. Ветки скребут полиакриловые окна. Поворот. Впереди долина.

— В хорошую погоду Вы бы уже видели наш центр и операционный зал. К сожалению, сейчас туман…

Автобус ныряет в туман. Двигатель внезапно замолкает; мгновение тишины — потом снова ровный гул. По первому этажу автобуса двигаются белые халаты, наклоняются к боксам и носилкам.

— Прибываем… Открой пасть, девочка… Ага, улыбнулась — очень хорошо. Жуй витаминку. Да, сам знаю, что безвкусная. Ты давай жуй, а вкус образуется…

— Третьего готовь, он в правый поток пойдет…

— Пятерке вколи еще ноль-ноль два кубика, пусть стабилизируется.

— Восьмерка что-то дышит неровно.

— Волнуется… А, нет! Ритм! Слышишь?

— А… Ага… Слышу!

На втором этаже автобуса — сопровождающие. Матери. Сиделки. Телохранители пятого номера. По проходу — рыжая медсестра в зеленом халате. Халат отглаженный и очень строгий. Лицо у медсестры спокойное и сосредоточенное. Разносит маленькие чашки с чаем.

— Выпейте до дна. Вам понадобится ясная голова.

— Скажите, когда начнется операция?

— Сейчас.

— Что?

— Сейчас, сразу по прибытии.

— Что, всех одновременно?

— Нет, но промежуток небольшой. Материалы уже готовы, а лю… специалистов у нас хватает.

— А…

— Не ходите туда! Вы не должны мешать подготовке!

— Я его больше не увижу! Пустите! Я…

Тихо, в сторону:

— О, господи, еще одна истеричка. — И громко:

— Сядьте! Успокойтесь! Выпейте!

— Но что это так гудит?

— Это и есть наша установка. Вы чувствуете ритм?

Ритм пока еще слышен слабо. Пассажирам не до ритма. Крутят головами, липнут к тонированным окнам. Автобус вкатывается в небольшую долинку. Дорога мягкая, две колеи и зеленая трава между ними. Лесной проселок. Трава по обочинам. Серо-зеленый тоннель. Рассвет скоро. Цвета блеклые. Контуры размытые. Впереди светлое пятно. Вот выехали из леса. Сине-серые горы справа и слева, и далеко впереди тоже. У входа в долину, справа, небольшой круглый холм. На нем хмурой грудой классическая деревянная крепость: тын из заостренных бревен, потом ров. Насыпь. По гребню срубы-тарасы, заполненные землей; поверх всего этого дозорный ход. А высоко!

— Ух ты! И что же это?

— Местные толкинисты. У них нашелся богатый спонсор.

И тут автобус накрывает первая волна звука.

Рев. Ритмичный грохот. Металлический лязг. Выкрики. Просто дикий вопль, от которого волосы дыбом. Пассажиры автобуса переглядываются. Телохранители хватаются за оружие.

Тишина.

— Что это было?

Экипаж автобуса не отвечает. Все сосредоточены. Автобус ползет все медленнее. Из рассветной мглы понемногу проявляется большое здание. Купол на колоннах. Ротонда. Купол так себе: на ширину городской улицы. Но здесь, в горах, среди густого леса, круглится упавшим солнцем. Огромный. Гигантский. Весь вид заслоняет. За постройкой — долина, но не видно, что там. Автобус подходит к куполу. Тот расположен на широком стилобате Стилобат — каменная или земляная платформа, на которой строится здание… Вокруг купола толпа. Люди. Одежды разноцветные. Покрой как в историческом кино: длинные рубахи, старинные платья, широченные штаны, расшитые пояса, мягкие остроносые сапоги. Те самые толкинисты. Видны щиты, вон мелькнула на ком-то кольчуга, вон рукоять меча из-за спины выглядывает. А это кто там рядом с ними? А это звери. Маленькие, по колено, остромордые псы с колючками, похожие на громадных ежей. Позади всех живыми холмами — медведи. Настоящие?! Настоящие. Коричневые, бурые, черные с белым треугольником на груди. Шерсть лоснится. Красавцы!

Удивляться некогда: вторая волна звука. Люди колотят в щиты и просто ногами в пол. Звери ревут, вопят и визжат. Акустика в горной долине превосходная. Голоса не смешиваются. Звук такой силы, что листья дрожат; и даже, кажется, дрожит пол автобуса. Ритм! Все существа согласно отбивают простой ритм: Там! Та-та-там! Там!

Небо все светлее. Солнце вот-вот появится.

Автобус тормозит. Из-за гор показывается краешек солнца. Третья волна звука сильнее обеих предыдущих. Глаза закрываются сами собой. Сто двадцать децибел. Или больше. Болевой порог.