Крошки для воробья (СИ)

Занятие было действительно интересным. Ерк хорошо понимал детей лае, и время от времени присматривал за ними.

Но эти дети были особенными. Хотя бы уже тем, что провели слишком много времени вне Отдела и обзавелись чужими, порой странными причудами.

Уже уходя с насиженного места на крыльце, Ерк обернулся к окнам медицинского корпуса. В трех из них на втором этаже горел свет.

Прижавшись к стеклу, на улицу таращились несколько круглых светловолосых мордашек. И смотрели дети в сторону куста, под которым пряталось блюдце.

Покачав хвостом, эаль перенесся поближе к главному входу в Отдел.

Через два дня блюдце сменилось на керамическое, с красивым отпечатком папоротника на донышке.

Присев на корточки, Ерк задумчиво пошевелил пальцем крошки. Их не стало меньше – наоборот, там теперь лежал даже один сухарик и кусочек от овсяного печенья.

Как это стоило понимать? Маленький лае, подражая кому-то из другого мира, пытался провернуть один из бесчисленных подношений неизвестному богу? Или это его попытка отвести беду от брата, состояние которого так и не улучшилось?

Ерк бы спросил, но ни на улице, ни на крыльце мелкого не было, а подниматься на второй этаж больничного корпуса не хотелось. Причин было две – настоятельная просьба начальника Отдела и собственное нежелание ввязываться в проблемы.

А эаль их получит.

С Дарелином Ерка ничего не связывало, кроме, пожалуй, рефлекторной, заложенной еще дальними предками, неприязни. Так уж повелось, что эали не дружили с лирами. Была ли тому виной разница в строении сознания, либо на это повлияли какие-то другие факторы – в любом случае любить друг друга не получалось и сейчас.

Подловить детеныша на улице удалось лишь спустя еще три дня. При всем своем любопытстве Ерк не мог весь день караулить на крыльце – у него были и обязанности в Отделе, а скидывать свои дежурства на кого-то из крылатых не хотелось.

Вот только в этот раз ребенок был не один. За толстой большой кофтой, на этот раз в голубую полоску, прятался еще один детеныш – на голову ниже и на пару лет младше. Тот был гораздо более пуглив и едва заметив эаля, спрятался за старшим братом.

Ерк все же отметил, что младшенький выглядит получше, чем Карамель, который при виде чужака надулся.

В этом угадывалось почти рефлекторное желание крылатых защищать своих более слабых сородичей. Вот только эаль и не собирался обижать детей и отвернулся, изображая, что никого не видит.

– Зачем ты оставляешь крошки на улице? – Любопытство взяло верх, когда детеныши добрались до куста и досыпали в блюдце еще немного крошенного хлеба.

Младший детеныш, имени которого Ерк так и не узнал, втянул голову в плечи и сдвинулся за спину старшему, хлюпнув носом.

– Сейчас же зима. – Утвердительно произнес Карамель, на всякий случай повернувшись лицом к эалю и не давая ему смотреть на брата.

– Зима. – Кивнул Ерк, и пошевелил хвостом. – Но крошки зачем?

– Зимой еду трудно добывать.

– И?

Маленький лае без тени улыбки изучил лицо эаля, убеждаясь, что тот не издевается и не шутит, задавая такой дурацкий вопрос. Ерк на миг ощутил, что действительно тупой, раз не понимает таких прописных истин.

– Птицы зимой умирают. – Карамель смирился с необходимостью разжевывать этому глупому взрослому очевидное. – Воробьи, голуби. Зимой холодно, и они еду найти не могут. А крошки – это еда. Они покушают и не умрут.

Эаль перевел взгляд на блюдце, ощущая жгучее разочарование. А он ведь уже продумал столько теорий, что это такое подношение каким-то идолам!

Действительно, порой реальность ошеломительно простая и скучная, как постная лепешка во время лечебной диеты.

Вот только...

В Отделе птиц не было. Ни единого голубя, ни одного воробья. Даже захудалой вороны и то не водилось.

Ерк открыл было рот, чтобы сообщить об этом детям, но наткнулся на серьезный взгляд старшенького.

– Но у нас... Знаешь, это хорошее занятие – оставлять птицам зимой еду. Тогда весной у них будут силы на пение. Ты молодец.

Птицы покушают и не умрут. Все логично.

Карамель медленно кивнул, и отряхнув кофту, медленно двинулся обратно к крыльцу, прижимая к себе младшего брата.

– Твой близнец... Это он находится в реанимации? – Спросил Ерк, когда мелкие прошли мимо него по ступенькам.

Уже ухватившись за толстую, высоко расположенную для ребенка ручку, лае замер. Потом дернул, приоткрывая дверь и пропуская первым брата.

– Иди. Я сейчас тебя догоню. – Пообещал Карамель тихо младшенькому, и только потом повернулся к эалю лицом.

На крыльце повисла на минуту неприятная тишина. Ерку никогда не доводилось встречать настолько не по годам взрослых детей, и теперь он смотрел в серые глаза маленького крылатого.

– Если я скоро не вернусь, Дарелин будет волноваться. – Не пригрозил, а просто предупредил детеныш.

Эаль кивнул, разрывая зрительный контакт и принимая предупреждение. Да, получится нехорошо, если Дарелин начнет переживать за одного из своих детей.

Своих приемных детей.

Лучше не давать лиру поводов для волнения.

– Это твой близнец болеет? – Повторил свой вопрос Ерк.

– Да. – Карамель сложил тощие ручки на груди. Получилось не так впечатляюще, как могло бы быть – длинные широкие рукава кофты мешали выглядеть внушительно. – Вы ведь думаете, что я ношу крошки богам и духам для того, чтобы отогнать беду от моего брата. Я прав?

– Прав.

– Вы глупости думаете. – Шмыгнув носом, припечатал ребенок. – Богов не бывает. Они бы не допустили всего, что произошло... И я знаю, что тут нет птиц.

– Тогда почему ты носишь крошки?

Карамель обернулся, словно боялся, что из окон второго этажа проглядывался этот кусочек крыльца.

– Для них. Папа... Дарелин нервничает, когда мои братья начинают плакать. А так они ждут, когда прилетят птицы, и... – Детеныш снова шмыгнул носом, и не стал заканчивать фразу. – Не говорите им.

– Не скажу. – Пообещал Ерк.

– И мой брат не умрет. – Твердо произнес Карамель, и потер глаза кулачками. – Я его слышу, и он... Зефир сильный, он намного лучше меня. Он меня исцелил в приюте, и поэтому заболел. Дядя Вольф что-то говорил про энергопотоки и их разрушение, но Зефир поправится.