Волшебник Темной Улицы (ЛП)

Вернемся же к Уне. Она устремила взор на север. Темная улица лежала перед ней, как на ладони, последняя из тринадцати магистралей, связующая Мир людей с Волшебной страной.

Широкая мостовая простиралась на тринадцать миль в длину непрерывной линией, без перекрестков, образуя изолированный мирок. Здания вросли в границы тротуара, слово неровные зубы, теснившиеся в маленьком рту.

Они так плотно прислонялись друг к другу, что создавалось ощущение, если одно из зданий рухнет когда-нибудь, все остальные сложатся по цепочке, как домино.

Мгновение Уна разглядывала улицу, древний мирок между Мирами, одной стороной упирающийся в Стеклянный Портал, другой – в Железные Врата.

Из двух этих проходов изредка пользовались лишь Железными Вратами. Случалось это раз в сутки, после полночного боя курантов, когда всего на минутку массивные двери на громадных петлях величиной с дом отворялись вовнутрь, открывая вид на грандиозный и масштабный Нью-Йорк.

Пока секундная стрелка пробегала круг, Железные Врата оставались открыты для всех отважившихся переступить порог зачарованного мира. Единицы решались сделать это. Немногие вообще обращали на портал внимание.

В таких городах, как Нью-Йорк, люди даже в полночь спешат по делам, не отклоняясь от плана. Тем, кто видел появившуюся из ниоткуда улицу, было проще притвориться, что ничего не произошло.

Лишь некоторые оборачивались еще раз, но улицы уже и след простыл, поэтому куда удобнее было убеждать себя, что всё увиденное – лишь игра света, не более того.

Нью-Йоркские ребятишки, конечно, имели больше шансов увидеть волшебную улицу, нежели взрослые, но в полночь большинство послушных малышей уже сопят в постели, грезя о неизведанных мирах.

Однако посторонних, рискнувших пройти сквозь Врата, встречал мир, не многим отличный от привычной городской жизни: местечко, полное простых обывателей, ежедневно проживающих свои обычные жизни, полные простых удовольствий и искушений.

Первым делом замечаешь, что большинство жителей разговаривают на разных британских диалектах, а не американских, и как некоторые называют улицы, к примеру, Малый Лондон.

После этого гость обратил бы внимание на погоду, слегка прохладную, но комфортную, чтобы гулять в куртке или шали, пока Нью-Йоркцы коченеют от холода или изнывают от жары.

Или вот еще – на Темной улице могут идти проливные дожди, в то время как в Нью-Йорке сухо, словно в пустыне. На этом различия не заканчиваются: при более внимательном наблюдении посторонний обнаружит, что тени здесь более насыщенные и глубокие, настолько, что из страха провалиться в пропасть стоит подумать дважды, прежде чем наступить на нее.

Тут можно было найти мир, где небесная лазурь днём отливает фиолетовым цветом, а ночью звезды светят так ярко, что можно читать в их сиянии. Местечко столь же древнее, как и вселенский ветер, где светящиеся деревья заменяют фонари, а уличные часы рассказывают шутки, оповещая о времени.

Лишь самые внимательные туристы могли прочувствовать не только восторг от познания нового и волшебного, но и скорбь от утраты, витающую в воздухе на Темной улице, с которой безвозвратно магии утекло больше, чем за все времена упало дождинок на землю.

То был древнейший путь, появившийся до начала всех времен, ибо Темная улица существовала задолго до того, как построили Железные Врата, Стеклянный Портал и здание Маятника, назначили первого Волшебника, и даже раньше, чем началась ужасная война Великих Магов с армией могущественной Королевы Чудоземья.

Так или иначе это местечко всегда существовало, мост между фантастикой и обыденностью, магией и рациональностью, портал между Обителью фей и городом, который никогда не спит.

Уна снова повернулась к витрине «Лавки чудес», разглядывая блики на стекле: большие зеленые глаза, быстро моргающие густые подкрученные ресницы на треугольном лице, серое широкополое приталенное платье.

Без дураков, дядя был прав. Как можно было уверовать, что она, девочка чуть выше четырех футов и трех дюймов, сможет задержать подлого психа, такого как Игрегиус Гудфелоу, ограбившего ювелирный магазин семьи Хортон?

В двенадцать лет для общественности ты еще ребенок. Меж тем следующий день рождения Уны наступит через три месяца. Тринадцатилетие – особенная веха в жизни девочек с Темной улицы.

В этом возрасте Уна станет «степенной леди», в тринадцать девушки поступают в Академию благородных девиц – перспектива, которая не особо интриговала Уну.

Она предпочитала продолжать свое независимое обучение у Дьякона. Ворон в ее глазах был наилучшим учителем на всей Темной улице.

И как почти всегда случалось, мысль о собственном дне рождения вызывала очередной приступ вины, принося с собой волну печали, от которой, казалось, тускнел дневной свет, и легкий ветерок начинал пробирать до костей.

Образ дивного лица матери пронесся в голове Уны как призрак прошлого – те же большие зеленые глаза, как у Уны, яркая, сияющая улыбка, как лучик солнечного света. Следом – другое воспоминание, о младшей сестренке, слишком маленькой и юной, чтобы ходить, хлопающей крошечными ручонками по рукам матери.

Картина былого врезалась в память девушки ужасным шрамом: мама с младенцем под кроной громадного фигового дерева, листья, шелестящие на ветру и кружащие вокруг них, словно волшебные огни, все быстрее и быстрее, а потом...

Уна отбросила мысль. Она сглотнула ком в горле и подняла палец вверх.

– Я предпочитаю науку, Дьякон! Не заклинания, не волшебные палочки, не магические кольца. Снабди меня фактами. Дай мне логику. Загадай самую неподъемную задачу, самую сложную головоломку. Вот то, что я люблю.

Ее тон был нарочито серьезным, а лондонский акцент стал напыщенно академическим.

Дьякон вонзил когти в плечо Уны, взъерошив густые черные перья, когда они двинулись по Темной улице по направлению к Маятнику.

Конные экипажи со стуком и грохотом колесили туда-сюда по широкому проспекту, тротуар кишел несущимися по своим делам пешеходами, совершенно не замечающими девчонку с неровной причёской и вороном на плече. Им несомненно доводилось встречаться с ней и раньше.

В конце концов Уна приходилась племянницей самому Волшебнику. Была его подмастерьем. К тому же, девочка родилась с редким даром естественной магии – обладающие им рождались не чаще раза в столетие.

– Ты очень особенная, Уна, – наставлял ее Волшебник почти пять лет назад в день, когда она впервые стала его ученицей. Прошло несколько месяцев после восьмого дня рождения. С большим почтением она жадно слушала седобородого человека, старшего брата своего отца. – Я сам так называемый образованный Маг. Почти как все маги, когда-либо жившие, мне пришлось изучать магию десятилетиями, усердно учась и тренируясь. Я должен заставлять магию выполнять мою волю. Но естественный Маг, как ты, Уна, – это человек с необыкновенной магической силой феи. Никто толком не знает, как так получается. Действительно, некоторые верят, что в венах естественных магов течет живая волшебная кровь, но насколько я знаю, это только слухи. И все же, в отличие от фей, которые родились с инстинктами, опытом и умением контролировать свое потрясающее волшебство, естественные маги должны научиться обращаться со своей силой. Их нужно научить. Тебя нужно научить.

И Уна тренировалась. На протяжении двух лет Волшебник занимался ее обучением. Они жили в большом Доме Маятника, где Уна помогала дяде, впитывая все, что могла, и оттачивая навыки, чтобы в один из дней не посрамить звание великого Волшебника, призванного контролировать любую магическую деятельность на Темной улице и защищать Мир Людей.

– Чего ради возглавлять всех практикующих магию на Тёмной улице, – однажды спросила она у дяди, – если тут ею больше никто не занимается? Кроме нас с тобой, дядя, здесь не осталось волшебников. Я читала в энциклопедии Арканны, что раньше образованных магов насчитывались целые тысячи – как у нас, на Тёмной улице, так и в мире людей.