Рубиновое сердце (СИ)

— Погоди! — первый офицер вдруг спешился, вглядываясь в глубину разбитого окна. — Мне показалось, там сверкнул какой-то огонек!

И он, бросив поводья другу, решительно пересек двор и зашел в открытую подъездную дверь. А потом раздался его голос:

— Ну ни хрена ж себе! — И затем тревожное: — Подойди-ка сюда!

Когда второй офицер зашел в большой и сумрачный зал, его глазам предстала совершенно безумная картина: везде — на стенах, колоннах, полу и потолке вились воздушные корни, перекрученные между собой, словно виноградная лоза. И в этих природных канатах, скомканные, задушенные и придавленные, висели… нет, не люди, а их оболочки, высохшие мумии. А из их ртов, ребер, животов торчали древесные побеги. Второму офицеру показалось, что они пульсировали. А на центральной стене, прямо перед входом, висел молодой супруг — граф Кареш. Подвешен он был звездой — руки и ноги — в стороны. Глаза были полузакрыты. Тело почти целиком было утыкано толстыми лианами. А посередине, там, где у человека должно биться его горячее сердце, сиял красным пламенем огромный рубин.

— Мой Бог! — в ужасе произнес второй офицер.

— Вот тебе и попили винца! — схватился за створку двери первый, поскольку его затошнило, и закружилась голова. — Бежим отсюда!

И вдруг веки мертвого человека открылись. Офицеры замерли.

— Рубин! — простонал бывший граф. — Возьмите этот рубин и закопайте в землю. Я хочу покоя! Я хочу смерти! — И большие слезы покатились по его восковому лицу.

Хоть гвардейцы и испугались, но они все-таки были умными, смелыми и хорошими людьми. Они поняли, что все произошедшее — результат воздействия какого-то страшного колдовства. Но товарищу помочь — дело святое. Поэтому, не колеблясь, первый офицер подошел к бывшему другу и, протянув руку, взял пылающий рубин, который в его ладони несколько поумерил свой блеск.

А мертвец снова открыл глаза и, сверкнув синевой пустых глазниц, крикнул:

— Бегите!!!

И тут растекшееся по замку древо пришло в движение и попыталось ухватить офицеров за ноги. Видя такое дело, те, не раздумывая, вынеслись за дверь, прыгнули на коней и сразу пустили их в галоп. Вокруг сурово зашелестели деревья. Лошадей начали хлестать плети травы и кусты, выкатывающиеся прямо на дорогу. Из темной чащи на них то и дело глядели красные и зеленые глаза. А сзади все время кто-то пытался содрать с них одежду. И вот так, зигзагами, не помня себя от ужаса, скакали они до опушки леса. Когда взмыленные лошади вынесли их в чистое поле, все прекратилось, как по мановению волшебной палочки. Первый офицер трясущейся рукой залез в карман и достал злополучный рубин. В темноте ночи он пульсировал светом, как сердце — кровью.

— Давай закопаем! — сказал, остановившись, второй всадник.

— Тогда кто нам поверит? — резонно возразил первый. — Покажем Его Величеству и закопаем!

И вот, под утро, они, наконец, пересекли городской подъемный мост. Охрана, стоявшая на смене, даже не потребовала с согбенных старцев налог на въезд. Офицеры удивились и пожали плечами. Они тогда просто не представляли, как стали выглядеть.

И вот теперь они сидели перед Королем, хлебая из бутылки шестидесятиградусный настой, словно воду. Потом первый встал, порылся в карманах и достал завернутое в носовой платок драгоценное алое сердце.

— Вот оно — подтверждение нашим словам!

Дрожащей рукой Король взял пульсирующий рубин.

— Как же ты попался, мальчик мой!

— Все зло — от женщин! — проблеял министр финансов, зашедший к королю с бумагами и страшно боящийся адюльтера.

Король поднял на него полыхнувший взгляд:

— Пошел вон! — в тиши кабинета четко произнес он.

И когда министра сдуло за дверь, он продолжил:

— Сам, своими руками… Пусть будет проклят тот род, из которого произошла эта чудовищная дриада! Пусть будет проклят тот край вместе с замком во веки веков! — И Король, глядя вдаль, крепко сжал драгоценное сердце.

— А захоронить? — спросил заплетающимся языком офицер.

— Вам выплатят годовое жалование. Свободны!

А надо сказать, что Его Величество, управляя страной, в которой проживала столь разношерстная публика, тоже был рифмоплет преизрядный. Поэтому никто не удивился, когда лес по правой стороне северного тракта за одну ночь превратился в непролазную чащу. Сначала торговый люд опасался проезжать мимо этих зарослей даже днем, но с годами все забывается. И постепенно это место стали называть просто Пущей, не задумываясь, отчего здесь никто не рубит деревья и не ставит дома.

С тех пор утекло много воды в столичной речке Жужелке. Мудрый Король давно умер. Умерла и монархия, как способ правления. На смену ей пришла всеобщая демократия. Это когда кругом кричат и всё критикуют, руками машут, но втихомолку воруют, и никто ни за что не отвечает. Города разрослись. Предместья заселялись различным бедным и богатым людом. А скоро случилось так, что к заповедной Пуще подогнали спецтехнику. Очередной правитель незадолго до этого почесал свою лысину и изрек, глядя на карту:

— Вот у нас большой незадействованный в инфраструктуре области район. Найдите подрядчиков. Застраивайте!

— Так вроде там лес, озера… Экология!

— Вот и хорошо. Постройте коттеджи, на озерах — санаторий. Трудящиеся должны хорошо отдыхать!

Что ж. Строительство рядом со столицей — дело всегда прибыльное. Поэтому на вековечный лес набросились бульдозеры, экскаваторы, дядьки с бензопилами — и дело пошло! А правитель, подписавший бумаги, положил на свой банковский счет хорошенькую кругленькую сумму.

И через месяц от леса остались только рощицы, вписывающиеся в генеральный проект застройки. Но самое интересное — на берегу одного из озер строители нашли остатки средневекового замка. Причем, раритетные стены и две башни по краям центрального здания выглядели вполне сохранившимися. И в голове у главного архитектора созрел гениальный план: озеро, лодочки, кафе, рестораны… современный отель в средневековом стиле для самых состоятельных! А что — столица в пятнадцати минутах езды. Благополучный дорогой район. Отличный местный центр развлечений!

Дом дополнялся, отделывался, надстраивались этажи. Но фундамент и две несущие стены остались прежними: современная техника и направленные взрывы не смогли сломать то, что строилось в старину и простояло века.

Через полтора года элитный жилой комплекс «Северная пуща» с новеньким отелем «Хрустальная звезда» в окружении деревьев, озер, лампочек и скамеечек, а также шикарных подъездных дорог был сдан. И довольные жильцы с постояльцами занимали свои комфортабельные новенькие дома и роскошные номера.

Глава первая. Иржи

Его отправили сюда отдыхать. Официально — от нервного истощения. На деле — от пьянства, наркоты и баб, прыгающих вокруг него в невообразимом количестве. Чем, правда, он охотно пользовался. В смысле, кем. Его бы с удовольствием услали и на необитаемый остров, но, к сожалению, родного брата графа Измирского, дворянина в…цати поколениях и хозяина огромного холдинга, просто так за можай не загонишь. Поэтому тридцатитрехлетний оболтус и художник по совместительству, Иржи Измирский, был просто выслан из столицы пока на неопределенный срок. Накануне сего печального события у него состоялся тяжелый разговор со старшим родственником.

Старший граф Измирский, отвлекаемый от собственных дел постоянными жалобами рогоносных мужчин, терпел долго, ограничиваясь уговорами и периодическим прекращением финансовых вливаний. Но, когда к нему пришел сам господин Золтан Нодь, уважаемый глава всех теневиков страны и, потрясая развесистыми рогами, начал не только жаловаться, но и угрожать здоровью всей семьи Измирских, терпение Берната лопнуло. Плюнув на деловые переговоры, он загрузился в свой пуленепробиваемый лимузин и поехал на квартиру к братцу, который досматривал дневные сны в объятиях очередной красотки.

Выбитая и повисшая на одной петле дверь печально обнажила артистическое логово младшенького графа. Когда-то дорогой и стильный ковер ручной работы, лежащий в прихожей, был заставлен разнокалиберной обувью. Мужской и женской. Чистой и не очень. На просторной кухне — горы немытой посуды с вездесущими мухами, пустые бутылки и окурки. На очищенном кем-то уголке стола лежал использованный шприц. Из гостиной и спальни доносилось разноголосое сопение и храп. Кругом: на стенах, под стенами, в туалете и даже на подоконниках висели, лежали, сохли и пылились картины. Иржи действительно был талантлив: он писал также легко, как и заводил интрижки. И картины его продавались. Только поэтому Бернат так долго терпел все это безобразие: на счетах брата аппетитно сверкали многочисленными нулями после начальных единиц круглые денежные суммы, которые умный старший предусмотрительно пускал в оборот, прибавляя капитал, и, заодно, не давая младшему его транжирить.