Пленники Камня 1.Узники камня

Присутствующие дружно закивали в знак согласия.

Дух Камня прикинул, что стоять ему здесь колокола два. Не меньше. Столько времени у него не было.

Он спокойно прошел в самое начало очереди и произнес заклинание «веры». Время действия у него было маленьким, но дух и рассчитывал задерживаться надолго в этом ужасном помещении.

— Всё в порядке, — внушение, с которым он обратился к собравшимся, было лаконичным до безобразия.

Гинир вскоре закончил свою беседу с пожилой стигийкой и переключил своё внимание на Коратцо.

— Я вас слушаю, — сказал он.

— Я планирую открыть свое дело. Мне нужны бумаги, подтверждающие законность моей будущей деятельности.

— Какого рода дело? — спросил кофиец.

— Поиск пропавших людей.

— Вы получили у «лиловых» удостоверение о благонадежности?

— Нет.

— Тогда я не могу вам помочь!

— Можете, — сказал Коратцо и сделал так, что седой кофиец поверил, что он «может».

— Хорошо. Я закончу оформление завтра вечером.

— Почему так долго? — Коратцо сделал эффект заклятья «убеждения» постоянным. Дух понял, что разговор коротким не получится.

— Надо изготовить бумаги соответствующего образца.

Коратцо заглянул в сознание кофийца и, опираясь на его воспоминания, с помощью магии создал заветные документы.

— Эти вас устроят? — спросил он, протягивая бумаги старику.

— Да, но как?…

— Не важно.

Старик посмотрел на недовольное лицо Коратцо и понял, что ему действительно всё равно. Обмакнув в чернильницу перо, Гинир поставил свой росчерк на каждом листе, затем достал из ящика стола пару журналов и что-то долго в них записывал. Прервался на мгновение, чтобы спросил у духа его имя и адрес конторы, а затем снова продолжил писать.

Коратцо терпеливо ждал, когда закончится эта пытка.

— Всё, — радостно сообщил Гинир, протягивая бумаги духу. — Можете приступать к вашей деятельности.

— Благодарю, — ответил Коратцо и покинул душный дом так быстро, как только мог.

На улице его встретил Черс с кружкой охлажденного пунша. Видимо, догадывался, что духу внутри придется несладко и смотался к ближайшей винной лавке за общеукрепляющим средством.

Коратцо в два глотка осушил кружку и поблагодарил паренька.

— Тяжело было? — поинтересовался Черс.

Дух кивнул.

— Ты вообще молодец. Я не думал, что ты так быстро управишься.

— Раньше мир был значительно проще, — философски, но немного не в тему, заметил Коратцо. — Пойдем, нам предстоят великие дела.

До дома в порту они добрались быстро, благо ноги сами несли их вперед. Трудности остались позади начиналось самое интересное.

План по поимке братьев Коратцо придумал в тот момент, когда валялся в постели с Мартой. Девица сказала ему, что больше всего на свете люди ценят деньги. Веру за них купить было нельзя, но вот заставить всё свободное население городка искать его братьев можно было запросто.

Дух отлично понимал, что прибыв в Сартос, братья попытаются найти себе логово и затаиться в нем. Будут получать от жизни удовольствие в меру своих ограниченных потребностей и копить силы для решающего удара. Коратцо нужно было принудить действовать их в открытую. Он вполне реально оценивал собственные возможности и справедливо полагал, что ему хватит сил убить любого из своих родственничков. Братья страдали излишней прямолинейностью и отсутствием стратегического мышления. Загнать их в ловушку не проблема, главное выманить из норки.

Идея же, посетившая духа, была до гениальности проста. Он собирался объявить награду за поимку каждого из своих братьев. Они с Черсом уже успели согласовать большинство деталей плана. Долго думали над тем, стоит ли объявлять в розыск самого Коратцо. В итоге, решили, что стоит. Это могло запутать противников.

Вести поиски решено было по двум направлениям.

Охочим до золота морякам и горожанам предлагались следующие варианты. Можно было искать четырех духов, стремившихся соответственно к власти, магии, любви и не-знамо-к-чему. Описания пристрастий, разумеется, были более подробными.

А можно было искать моряков с корабля Коратцо. В их телах первое время должны были находиться духи. Коратцо надиктовывал Черсу описание их внешности, погружаясь в воспоминания зингарца, а паренек прилежно всё записывал крупным разборчивым подчерком. Грамоте его обучил Коратцо, применив для этого несложное заклятье.

— Надо будет завтра художника найти, — предложил Черс. — Чтобы он их портреты нарисовал.

— Надо, — согласил дух Камня.

К их конторе «Сто золотых за человека» уже начал подтягиваться народ.

Глава 7.

«О морских псах»

Жить в собачьей шкуре Зелтрану не нравилось совершенно. В основном из-за блох. Эти мелкие кусачие твари умудряли в легкую доводить боцмана до бешенства. Он то принимался кататься на спине, то начинал гоняться за кончиком хвоста, на котором засела пара паразитов. Всё это под оглушительный хохот и свист команды.

К чести Зелтрана он еще ни разу не опускался до того, чтобы погнаться за кем-нибудь из моряков, а уж тем более покусать. Боцман старался сохранить чувство собственного достоинства, даже пребывая в столь необычной ипостаси. К сожалению, мало кто из моряков относился к нему всерьез.

«Но ничего, — думал боцман, — придет моё время. Я вам всё шалопаям припомню».

По набережной неторопливо двигалась рыжая кошка.

Инстинкты взорвались внутри Зелтрана. Ему захотелось немедля сорваться с места и пуститься в погоню за рыжей бестией. Но он сдержался. Даже не залаял.

— Боцман, — позвал пса Грув. — Пойдемте к Хозяевам, пусть посмотрят на вас.

Зелтран коротко гавкнул и засеменил по трапу вслед за матросом.

Команда странно поглядывала вслед удаляющейся парочке. У неё были все основания подозревать Грува в съезде крыши, а пса в самой что ни на есть обыкновенности.

Вчера ночью из отправившихся в бордель моряков на «Вестрел» вернулся только седовласый помощник боцмана. В одной руке он держал небольшой сверток, наполненный странной пылью, в другой золотую статуэтку верховного вендийского божества. Вслед за моряком по набережной семенила беспородная псина с довольно хмурой мордой.

На Грува сразу же обрушились с вопросами что да как.

И он начал рассказывать

— …после того, как Зелтран в пса превратился, очередь Олафа настала. Подошел к нему толстяк, болтать начал о чем-то. Кажется, заклятье немоты он с него снял. Про что они трепались я не слышал. Видел только по лицу Олафа, что боится тот исправно. И не зря ведь боялся. Толстяк начал тарабарщину какую-то выкрикивать, палец на Олафа наставил. Тот аж сжался. Я тоже замер весь, смотрю, жду, что дальше будет. А вроде как ничего и не произошло, только толстяк уж очень нехорошо заулыбался. Путы магические с Олафа опали, он взял да и пошел к двери. Но лишь пять шагов сделал, как пеплом рассыпался. Я вот собрал его.

Грув продемонстрировал сгрудившимся вокруг него матросам сверток с пылью.

— Но это потом было. Как с Олафом толстяк покончил, так сразу же ко мне направился. Я чувствую, что всё, конец пришел. Самое лучше, если в кошку какую обратят. Но толстяк со мной заговаривать не спешил. Стул, на котором я сидел, обошел пару раз, уши мои зачем-то потрогал. Потом петь начал. Проникновенно так, только на языке непонятном. А как песенка закончилась, так сразу же заклинание плести начал. Он в этот миг за моей спиной стоял. Думал даже не вижу, как моя кончина ко мне подлетает. Помните, я вам про искры рассказывал? Жду, значит я, обомлел весь. Страшно до жути. И тут он замолчал. Только что мямлил что-то, и вдруг тишина. Решил я, что он меня, как и беднягу Олафа, чем-то хитрым приложил. Сижу, не шевелюсь. Жить-то охота. Даже не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я со стула встать решился. Да, оцепенения, как ни бывало. Огляделся по сторонам. Толстяка вроде нигде не видно. Махнул я тогда рукой на всю эту магию — коль помру, значит судьба такая. Взял на руки божка, пса бессознательного, подмышку сверток с остатками Олафа засунул и назад двинулся. По дороге боцман очнулся. Ошалел от своего нового состояния. Бегал кругами, бесился, лаял, пару раз меня за ногу прихватил. Потом успокоился.